Там я с огромной силой сжал правую руку и его окаменевшее сердце треснуло, как гнилой орех, но он не помер и после этого, а продолжил отчаянно. Затащив вампира в ванную, я дал ему побарахтаться ещё минут десять сопротивляться, чтобы он почувствовал приближение смерти. Эта хрипящая сволочь даже и не собиралась подыхать. Когти вампира царапали мою бронированную шкуру не в пример лучше, чем финка, но все порезы на ней мгновенно стягивались и даже не кровоточили. Отпусти я этого гада и он моментально удрал бы, но я держал его мёртвой хваткой. Хотя этот юный вампир и прожил в вампирском обличье гораздо дольше меня, он не мог равняться со мной в силе. Пироны мобилизовались и образовали внутри моего тела, а также во внешней броне, мощнейший силовой каркас и он делался всё прочнее и прочнее. Окончательно убедившись, что мне по силам порвать этого вампира, я превратил левую руку в клешню, обезглавил его и тут же принялся обыскивать карманы и выбрасывать в коридор их содержимое. Бумажник, толстую записную книжку, визитки в черепаховой визитнице и прочие мелочи.
Пока я шмонал обезглавленного вампира, тело его ещё продолжало жить, да, и голова, валявшаяся в ванне, глядела на меня с ненавистью, но помалкивала. Последним в коридор полетел трёхсантиметровой длины египетский крест с бриллиантами, то есть самый маленький. Вырвав вампирское сердце, я бросил трепыхающийся труп в большую ванну, швырнул туда же сплющенное сердце, смыл кровь над раковиной, вытер руки полотенцем и вооружился ультрафиолетовым прожектором, принесённым в ванную комнату заранее. Вскоре от трупа вампира, а также моего изодранного трико и майки, в ванне осталась лишь куча золы. Я прошелся по пути своего следования в ванную и прижег ультрафиолетом все капли вампирской крови на полу и стенах. Она вспыхивала, как магний. Покончив с этим делом, я оделся и продолжил собирать самые ценные вещи в сумку, после чего, дожидаясь глубокой ночи, долго ужинал, треская деликатесы, и выпил целых три бутылки отличного французского коньяка.
В половине третьего ночи я открыл настежь окно и встал на подоконнике с двумя тяжеленными дорожными сумками в руках и третьей за спиной. Мне очень понравился тот коньяк, который пил господин Леонов, а он затарился им весьма основательно, так почему бы не воспользоваться этим? Любой воин, победивший своего злейшего врага, имеет право на трофеи, это раз. Полагаю, что после второго убийства вампира, отягощённого ограблением его жилища, все остальные вампиры невольно задумаются, это два. Поэтому я не испытывал никаких угрызений совести. Когда речь заходит о вампирах, о совести можно смело забыть. В борьбе с ними любые средства хороши. Между прочим, вернувшись в Москву с вампирской дачи, я первым делом освободил его рабов, изготавливавших кресты и не стал применять к ним никаких санкций, хотя они и работали на вампира. Вот этого от меня потребовала как раз именно моя совесть, пусть и не человеческая.
Поэтому в ту ночь, стоя на подоконнике и внимательно вглядываясь вниз, я радовался, что ликвидация вампира прошла так хорошо и совесть меня совершенно не беспокоила. Как только я убедился, что меня никто не увидит, то сразу же мощно оттолкнулся от подоконника и по пологой траектории быстро полетел вниз, прямо к своему "Жигулёнку". Через пять минут я уже ехал домой. Поставив машину неподалёку от дома, я не пошел с сумками к подъезду, а с хода запрыгнул на крышу и уже с неё влетел в заранее открытое настежь окно. Вернувшись домой, я сел на кухне с бутылкой коньяка, парой плиток швейцарского шоколада, также позаимствованного у господина Леонидова, и принялся рассматривать содержимое карманов покойного вампира. В его бумажнике я обнаружил две с половиной тысячи рублей и тридцать четыре тысячи долларов пятисотдолларовыми купюрами, а также банковские карточки "Америкэн Экспресс", совершенно бесполезные, как мне тогда показалось.
В записной книжке я обнаружил множество записей, в основном номера телефонов и имена, некоторые явно вампирские, вычурные и звучавшие весьма необычно. Ещё я нашел пять паспортов, два советских, зелёный внутренний и синий, дипломатический, на имя Константина Леонидовича Леонова, грека по национальности, а также французский, немецкий и американский паспорта на разные имена, но с его холёной физиономией. Куда интереснее оказалось содержимое черепаховой визитницы, в ней я нашел двадцать одну визитную карточку и все они оказались вампирскими, это я определил по именам и званиям, три принадлежали лордам крови, а все остальные кавалерам крови четырёх разных рангов. Все с телефонами и домашними адресами. Эту находку я счёл самой ценной. Теперь у меня появилась возможность отправить в ад минимум двадцать одного вампира, если я, конечно, стану действовать аккуратно и осмотрительно, не жалея времени и сил на подготовку операций.
Уверовав в свои силы, а эта ликвидация показала, что с мелкой вампирской сволочью я смогу справиться без особых проблем, меня тут же начали обуревать наполеоновские планы. Однако, уже начав вынашивать замысел нападения на один из вампирских вертепов, к слову сказать самый маленький, в который никогда не приезжало больше десятка вампиров, я всё же решил сначала найти себе надёжное убежище, где меня никто не смог бы застать врасплох. Ещё мальчишкой, вместе с друзьями, жившими по соседству, я несколько раз забирался вглубь большого лесного массива Лосиный Остров. Дворник нашего дома, старый татарин Рифат, однажды рассказал нам, что где-то там, под развалинами старого монастыря, находится подземная сокровищница царя Ивана Грозного и что от неё в Москву, прямо в Кремль, проложен подземный ход, по которому в старину могло проехать сразу три телеги в ряд. Мол там царь хранил сокровища, вывезенные из Казани и Астрахани. Мы целых три лета подряд, чуть ли не каждую неделю, отправлялись туда.
На невысоком холме, поросшем елями, мы действительно в первое же лето наши даже не развалины, а остатки фундамента монастыря и принялись его исследовать. Мы изрыли чуть ли не весь этот холм и только на третье лето, уже в августе, вырыв особенно глубокую яму, наткнулись на большую гранитную плиту, причём совершенно плоскую и ровную, с явно обработанной вручную поверхностью. На следующий год я пошел работать на завод и навсегда забыл о наших детских археологических изысканиях, а теперь вспомнил и мне захотелось проверить, что же находится под той плитой. Через пару дней, вооружившись сапёрной лопаткой, прочной, стальной кирочкой с победитовой напайкой на длинном, узком жале, взяв с собой сумку с продуктами, я сел на мотоцикл и отправился на поиски того холма, который мы раскапывали в детстве. Его я нашел быстро, но последние несколько километров мне пришлось буквально тащить на себе мотоцикл, такая там выросла чащоба.
Затащив мотоцикл на холм, густо заросший высокими елями, я вскоре нашел под еловым пологом старый раскоп и через несколько часов, вырыв глубокую яму, добрался до гранитной плиты, расширил раскоп и тут же принялся проделывать в плите дыру. Как и тогда, в детстве, меня охватил азарт, только в те времена, выкопав яму четырёхметровой глубины и постучав молотком по зубилу по паре часов каждый, мы вскоре поняли всю бессмысленность нашей затеи и стали уговаривать друг друга, говоря, что это просто огромный валун со стёсанной верхушкой. Так мы готовили себя к мысли об отступлении. На этот раз я не собирался отступать. Настойчивости мне было не занимать, а силу, благодаря пиронам, я обрёл такую, что смог бы продолбить насквозь и гранитный валун, но уже через семнадцать часов работы, утром следующего дня, мне удалось продолбить дырку размером метр на метр в гранитной плите, толщиной сантиметров в семьдесят. Да, работал я тогда с бешеной интенсивностью.
Пирамидальной формы кусок гранита провалился в чёрную, квадратную дыру и мне в лицо пахнуло затхлым запахом, я заглянул в пролом и увидел внизу пол, мощёный каменными плитами. Не долго думая я спрыгнул вниз с пятнадцатиметровой высоты и увидел, что оказался почти в самой середине здоровенного квадратного подвала размером метров двадцать пять на двадцать пять, с парусным сводом, перекрытым в самом центре квадратной гранитной плитой метров пяти в поперечнике. Подвал этот оказался совершенно пустым и с одной стороны из него действительно в юго-западном направлении, как раз в сторону Москвы, вёл подземный ход, причём это была лестница шириной в четыре метра. Не знаю, располагалась ли здесь в древности сокровищница или нет, но судя по груде ржавчины, подвал этот когда-то запирался железными дверями. Радуясь своей находке, я спустился по длинной лестнице почти на восьмидесятиметровую глубину и увидел, что к Москве действительно ведёт просто роскошный, широкий и прямой подземный ход.
