– Тогда кто-то другой может не подписать соглашение.

– Ничего подобного, – заверил я. – Люди, которые обрывали нам телефон весь день, подпишут что угодно. Какова суть договора?

– Все как вы предлагали мисс Фрейзер. Никто не возражал против этого. Обсуждали главным образом то, как именно разделить расходы, и вот на чем сошлись…

Пока она излагала мне детали, я записывал их в блокнот, и вот что получилось:

Проверив подсчеты, я сказал:

– Нам это подходит, если подходит мисс Фрейзер. Она удовлетворена?

– Она согласна с этим, – ответила Дебора. – Правда, предпочла бы заплатить все сама, но при сложившихся обстоятельствах это было невозможно. Да, она удовлетворена.

– О’кей. Мистер Вульф продиктует текст соглашения, вероятно в форме письма, и я сделаю копии для всех. Но это простая формальность, а ему бы хотелось начать. Все, что мы знаем, почерпнуто из газет. Если верить им, полиция считает… э-э… подозреваемыми… восемь человек. Их имена…

– Я знаю их имена. Среди них есть и мое.

– Конечно знаете. Вы можете собрать этих людей у нас сегодня вечером, в половине девятого?

– Всех?

– Да, мэм.

– Но разве это необходимо?

– Да. Таково убеждение мистера Вульфа. Он просил передать это через вас мисс Фрейзер. Должен предупредить, что с ним очень трудно иметь дело, когда на кону хорошие деньги. Обычно тот, кого вы нанимаете, считает вас боссом. Когда же вы нанимаете Вульфа, он считает боссом себя. Гений… Это просто одно из проявлений его гениальности. Вы можете либо принять это, либо бороться. Что вам нужно – просто реклама или выполненная работа?

– Не запугивайте меня, мистер Гудвин. Мы хотим, чтобы работа была выполнена. Не знаю, смогу ли я устроить, чтобы пришел профессор Саварезе. А эта девчонка Шепард – иметь с ней дело гораздо труднее, чем с мистером Вульфом.

– Вы договоритесь, чтобы к нам пришли все, кто сможет? В половине девятого. И будете держать меня в курсе?

Она сказала, что все сделает. Я повесил трубку и позвонил Вульфу по внутреннему телефону, чтобы сообщить, что мы продали свои услуги.

Скоро выяснилось, что мы вдобавок кое-что приобрели. Было всего без двадцати пяти шесть – и сорока пяти минут не прошло после разговора с Деборой Коппел, – когда в дверь позвонили. Иногда открывать идет Фриц, иногда я, если не занят делом, которое нельзя прерывать. Итак, я направился в прихожую и отворил входную дверь.

На крыльце стояла странная компания. Впереди – денди в пальто, которое не постеснялся бы надеть и герцог Виндзорский. Слева от него – краснолицый дородный джентльмен. За ними – еще трое, с кофрами и сумками. При виде этой картины я слегка прикрыл дверь.

– Мы бы хотели увидеть мистера Ниро Вульфа, – объявило пальто таким тоном, словно мы с ним были старинными друзьями.

– Он занят. Я – Арчи Гудвин. Могу я чем-нибудь помочь?

– Конечно можете! Я – Фред Оуэн, специалист по связям с общественностью компании «Хай-Спот». – Он протянул мне руку, и я пожал ее. – А это мистер Уолтер Б. Андерсон, президент компании. Мы можем войти?

Я обменялся рукопожатиями и с президентом, но все еще не открыл дверь полностью.

– Если не возражаете, было бы неплохо, если бы вы ввели меня в курс дела в общих чертах.

– Конечно, с радостью! Я бы позвонил, если бы дело не было таким срочным. Нужно, чтобы материал попал в утренние газеты. Поэтому я убедил мистера Андерсона, собрал фотографов – и вот мы здесь. Это займет не больше десяти минут. Достаточно будет, скажем, фотографии мистера Андерсона, который смотрит, как мистер Вульф подписывает договор, или наоборот. И снимка, на котором они обмениваются рукопожатиями. А также еще одного: стоя рядом, они склоняются над предметом, который можно обозначить в заголовке статьи как ключ к разгадке тайны. Ну, как вам эта идея?

– Чудесно! – Я улыбнулся ему. – Но, увы, сегодня ничего не получится. Мистер Вульф порезался во время бритья, и ранка заклеена пластырем. А он так тщеславен, что очень рискованно нацеливать на него камеру.

Вот как человека могут испортить деньги. Я имею в виду себя. Следовало бы спихнуть их с крыльца, чтобы пересчитали все семь ступенек, особенно великолепное пальто. Так почему же я этого не сделал? Десять тысяч долларов. А может быть, даже двадцать. Ведь если «Хай-Спот» оскорбится, это способно испортить всю сделку.

Усилие, которое потребовалось сделать, чтобы пожертвовать принципами и не спустить их с лестницы, позволив уйти невредимыми, привело меня в дурное расположение духа. Это сказалось позже, уже после того, как Вульф сошел в кабинет. Я объяснял суть соглашения, к которому пришли наши клиенты, и тут он сказал:

– Нет. Я этого не желаю. – Он произнес это категорическим тоном. – Я не стану составлять или подписывать договор, если одной из сторон являются эти «Лакомки».

Я прекрасно знал, что это разумно и даже благородно. Но меня уязвило, что сам я, не раздумывая, пожертвовал принципами, а он становится в позу. И я сверкнул на него глазами:

– Очень хорошо. – Я встал. – Подаю в отставку. Вы слишком самодовольны, слишком эксцентричны и слишком толсты, чтобы на вас работать.

– Арчи, сядь.

– Нет.

– Да. Я не потолстел за последние пять лет. Возможно, стал более самодовольным – но и ты тоже. Почему бы и нет? В один прекрасный день в наших отношениях случится кризис. Или ты сделаешься невыносимым и я тебя уволю, или я сделаюсь невыносимым и ты уволишься сам. Но этот день еще не пришел, и ты это знаешь. Ты также знаешь, что я скорее поступлю на службу в полицию, под начало мистера Кремера, чем буду работать на кого-то или что-то под названием «Лакомки». Вчера и сегодня ты действовал в высшей степени удовлетворительно.

– Не пытайтесь меня умаслить.

– Вздор! Повторяю, я не стал толще, чем пять лет назад. Сядь и достань блокнот. Мы набросаем договор в форме письма, обращенного ко всем, и они могут поставить подписи на нашем экземпляре. А «Лакомки» мы проигнорируем, – он состроил гримасу, – и приплюсуем их два процента, или пятьсот долларов, к доле Федеральной радиовещательной компании.

Так мы и сделали.

К тому времени, когда Фриц позвал нас ужинать, уже позвонила Дебора Коппел и другие, и таким образом вопрос о вечерней встрече разрешился.

Старый особняк Вульфа, облицованный коричневым песчаником, находится на Западной Тридцать пятой улице, неподалеку от Гудзона. На первом этаже – четыре комнаты. Когда входишь с крыльца, справа видишь старинную дубовую вешалку с зеркалом, дверь лифта, лестницу и дверь столовой. Слева – двери гостиной, которой мы редко пользуемся, и кабинета. Дверь на кухню – в дальнем конце прихожей.

Кабинет в два раза больше всех остальных комнат. Фактически это еще одна наша гостиная. И поскольку Вульф проводит здесь много времени, то особенно придирчиво обставлял эту комнату: сюда могло попасть лишь то, что ласкает его взор. Он наслаждается контрастом между вишневым деревом своего письменного стола и обивкой кресла работы Мейера. Ярко-желтую кушетку приходится чистить каждые два месяца, но ему нравится канареечный цвет. Огромный глобус слишком велик для этой комнаты, но Вульфу приятно на него смотреть. Он так любит удобные кресла, что иных тут не держит, хотя никогда не сядет ни в одно, кроме своего собственного.

Таким образом, что бы ни чувствовали в тот вечер наши гости, им, по крайней мере, было удобно сидеть. Явились девять человек – шесть приглашенных и три незваных. Из тех восьми, позвать которых я попросил Дебору Коппел, она не передала приглашение Нэнсили Шепард, а профессор Ф. О. Саварезе не смог прийти. Тремя незваными гостями оказались президент «Хай-Спот» Андерсон и специалист по связям с общественностью Оуэн, которым ранее не удалось проникнуть дальше нашего крыльца, а также Бич, вице-президент ФРК.