Мужчина ещё раз огляделся.

  - Здесь довольно уютно. Не лучшее место, но и далеко не худшее. Далеко не худшее.

  - Пф-ф. В прошлом было не так тепло и уютно?

  - И не так безлюдно.

  - Через пару часов будет очень людно. Поэтому я и здесь. Знаешь, нравится, когда вокруг много народу, не чувствуешь себя одинокой. - Она слабо улыбнулась. - Ко мне даже подходят знакомиться парни.

  Мужчина сморщил свой крупный нос. Судя по всему, ему не слишком-то это понравилось.

  - И что же? Сколько сердец ты уже разбила?

  - Немного. Мне ведь нравятся далеко не все.

  - Ладно, хватит меня дразнить. Как обстоят дела?

  - Двадцать девять тысяч восемьсот сорок три игрока живы.

  - Ставки?

  - Какие ставки, когда в живых столько народу? Подожди пару месяцев. В лучшем случае пока ставят на партии, да и то большинство ещё мнётся. Северяне пользуются наименьшей популярностью - слишком уж разошлись местные, но, уверена, что на выживших много кто поставит. Наибольшая популярность у восточных и южных партий, но и на них пока почти никто не ставит. На кону слишком много энергии.

  Мужчина криво усмехнулся, обнажая правый клык, выглядящий крупноватым... да и островатым для человека.

  - Властелины никогда не спешили, да?

  - О, ещё как.

  - Что со второй партией?

  - Там живы восемьсот тридцать два из девятисот пятидесяти. Они же не размякшие дети цивилизации. Думаю, до конца дойдёт примерно половина. Из местных, - девушка театральным жестом обвела кафе, - тысячи четыре, вряд ли больше.

  - Четыре тысячи против четырёхсот, а? Не слишком-то честно... для четырёх тысяч.

  Девушка слабо улыбнулась в ответ.

  Мужчина огляделся и, облизав пересохшие губы, придвинулся к девушке. Их никто не слушал, да и зачем? Но он всё равно опасался.

  - Скольких выбрал Корень?

  - В первой партии семнадцать. Пока семнадцать, ещё у пятидесяти-шестидесяти есть шанс. Если доживут, конечно.

  - Маловато, - несколько разочарованно произнёс он. - Я рассчитывал, что будет раза в два больше.

  - И правильно рассчитывал. Тридцать пять человек выбрало Сердце. Сам понимаешь - стресс, негативные эмоции... Тебя это не беспокоит, Шулер?

  Шулер скривился.

  - Пока они пешки в нашей игре, меня ничего не беспокоит. Если... всё пройдёт удачно, их можно будет убрать. Легко убрать.

  - Сила...

  - Не говори мне про силу. У меня она есть. Властелины питают их, убивая второго зайца... Пока не будем об этом. Что со второй партией?

  - Двадцать два и семнадцать, ещё около полусотни в кандидатах.

  - Как бы было хорошо, если б выжила хоть половина, - задумчиво проговорил Шулер. Но его глаза, странного, золотистого цвета уже через миг расширились. - Хрен с ним. Сколько выживет, столько выживет. - Он звонко хлопнул по столу раскрытой ладонью. - Ладно, работай, я пошёл. Встретимся через десять дней.

  - Я работаю, - кивнула девушка.

  - И...

  - И буду знакомиться с тем, с кем захочу. Я уже не ребёнок. Четыреста лет как не ребёнок. Не забудь, именно из-за излишнего беспокойства обо мне ты всё просрал.

  - Помню... Ладно, до встречи, Алу.

  Шулер зачесал назад волосы и вышел на морозный воздух. Он был слегка расстроен и задумчив. Но уж явно не из-за всякого дерьма. Просто дочь ни разу не оторвала взгляд от монитора за всё время разговора.

  Он прошёл пару кварталов и зашёл в какую-то забегаловку, грязноватую и вульгарную. Такие ему нравились куда больше. Ему, но дочь в таких находиться не должна. Купил пиво, немного закуски и уселся напротив бормочущего телевизора.

  - ... вспышка сумасшествия и самоубийств, начавшаяся в начале декабря, по всей территории бывшего СССР предположительно связана...

  Шулер не слушал. Он и так всё знал. Девяносто восемь сумасшедших, сорок два самоубийцы. Скоро таких будут сотни. Из тех, что стали просто оболочкой, а игроки погибли. Больше всего повезло тем, кто покончил с собой сразу там, их прототипы, по крайней мере, до сих пор чувствовали себя людьми, не то, что другие.

  Но он не беспокоился из-за всяких мелочей.

  - Нет бонуса, - резко сказал Владимир, зачёсывая назад свои чёрные сальные волосы.

  - Утонул, - пожал плечами Александр. Он уселся на пристань как ни в чём не бывало и принялся точить топор.

  - Он же не рыба, - кашлянув, подал голос Антон.

  - Не рыба? - рявкнул Алексей. Он сидел на причале. Его лицо, ранее расслабленное, со взглядом в никуда, перекосилось от злости. - Да вы совсем все здесь охерели?

  - Это был крайний случай, - поморщился Павел. - Крайний. Никто не собирался доводить дело до такого. Но подумай, что было бы, если бы он оставил пати и присоединился к другой? Алексей стал... слишком опасен.

  - Опасен? - переспросил друид. - Опасен? Да он за всех нас...

  Александр резко провёл по лезвию топора точилом и с глухим стуком уткнул рукоять в доски.

  - Хочешь присоединиться к нему? - спросил он. - Он кинул нас...

  - После того, что вы сделали с Николаем!

  - Николай был готов расколоть пати в любой момент, - успокаивающе произнёс глава пати. - Мы не могли этого допустить. И Алексей, скорее всего, был с ним. Где он пропадал вечерами? Скажешь мне? Нет, не скажешь. Он отреагировал на смерть паладина... и другого выбора у нас не осталось. Вспомни, как он убил того паренька. Фактически, ни за что. Думаешь, он пожалел бы кого-то из них? - Павел указал на Владимира и Александра. - Не думаю. И, повторяю, если бы мы дали ему уйти, нам пришёл бы конец с ещё большей вероятностью.

  - С чего ты это решил?

  - С того. Он не останавливается, это я понял прекрасно. И он стал слишком жесток. Слишком даже для нас. Даже для этого ублюдочного мира. Слишком. Жесток.

  - Если ты хочешь присоединиться к нему, валяй, - сказал Владимир. - Мы не против выбросить из пати истеричку. Здесь, мать твою, надо выживать. Так, как придётся. Мы, - он провёл вокруг рукой, - пати. Единое целое. Слабые звенья нужно выдирать безжалостно, иначе всё развалится. Всё. Мы сдохнем. Все. Ты этого хочешь? Если нет, пошли, закончим работу с мобами.

  - Работу, - покачал головой Алексей, на его губах играла горькая улыбка. - Так теперь это называется?

  - Назови это убийством, - угрюмо сказал Павел. - Назови так, как хочешь. Но теперь это наша работа. Это, а ещё выживать. Убивать и выживать.

  - Даже если это член пати?

  - Думаешь, мне его не жалко? Но... так надо.

  Павел протянул Алексею руку, помогая подняться.

  "Работа, - угрюмо подумал друид. - Убивать и выживать. Вы правы, ублюдки. Но...".

  Смерть Алексея, первого и единственного друга здесь, он прощать не собирался. Надо подождать, а при удобном случае смыться. Или перебить всех.

  Потому что пати, не ставящую жизни своих членов ни во что, не может называться семьёй. И существовать не должна.

  Гая, стоящая поодаль, кривила свои тонкие морщинистые губы. Будто бы она что-то знала. Посмотри Алексей в её лицо, он бы увидел предзнаменование. Предзнаменование скорой крови, смерти, мук. Для всех них.

  Он был не одинок, желая своей пати смерти. Совсем не одинок.

  Часть третья. Игра в смерть

  Глава 28. 21, 10

  Шёл чёртов дождь. Я облизал пресные мокрые губы и повернул голову на бок. Перед глазами - глазом - плыло, обзор сократился на половину, но я рассмотрел водяную гладь.

  Никаких потерь памяти или чего-то вроде "кто я, что произошло" и прочей пурги. Я прекрасно помнил, кто я и как угодил в это дерьмо. Почему в дерьмо? А куда ж ещё-то?

  Я что, выплыл? Хрен-то там, не должен был с такими-то ранами.

  Но я жив, это ясно. Ногу и руку мучала тупая тянущая боль, глаз жгло огнём, в брюхе будто всё перемешали или пропустили через мясорубку, а после запихали обратно и зашили. К тому же, одежды на мне нет, погода - дерьмо, а я валяюсь у какого-то лесного озерка на мокрой траве и пускаю пузырём жидкие сопли.