– И как я только верила, что тебе плевать на женщин, чьи портреты ты пишешь? – не унималась я. – Что за лапшу ты мне вешал на уши!

– Раньше этого никогда не случалось, – сказал Ричард.

– Думаешь, мне от этого легче?

Хозяин отошел на приличное расстояние, но пес продолжал меня обнюхивать.

– Да пошел ты! – отмахнулась я от него.

Ричард сделал шаг в сторону.

– Нет, это я не тебе! – крикнула я и схватила его за лодыжку. – Не уходи. Я послала собаку. Ричард, вернись. Я еще не закончила.

– А я закончил.

– Ты еще пожалеешь, – предупредила я. – Жизнь с безмозглой моделью – это не то, что со мной. У нас все было глубже, чем просто страсть. Мы были духовно близки, Ричард. Мы были созданы друг для друга. Наша любовь связала нас в одно, мы объединились, и здесь – тоже, – я показала на голову.

– И именно там у тебя сейчас что-то разъединилось, – сказал Ричард. И рванул прочь.

Сима вернулась из магазина с таинственным выражением лица. Она тихонько открыла входную дверь и с заговорщическим видом прошла на цыпочках мимо кухни.

– Я одна, – всхлипнула я. Одна. В слезах и в соплях. Сижу уронив голову на кухонный стол. Среди вороха мокрых смятых салфеток.

– Ой, блин! – Сима застыла на пороге, оглядывая поле боя. – А я уж решила, что пришла в разгар примирения, такая тут тишина. Порадовалась было…

– Нечему радоваться, – шмыгнула носом я. – У него другая.

– Что ты, Лиз? Нет. Скажи, что ты пошутила.

– Какие тут шутки… Хуже не придумаешь. Она модель. Метр восемьдесят, волосы до сих пор, – я хлопнула себя по заду, – и такая грудь, за которую мужчины идут на войну.

Сима, у которой была грудь мальчика-подростка, обиженно нахмурилась и присела рядом со мной.

– Ты с ней знакома? – осторожно спросила она.

– Ричард писал ее портрет.

– Вот стерва. Хочешь ее обсудить?

– Хочу перемыть ей все косточки до последней.

– Можем начать с характера, – предложила Сима.

Так мы и сделали.

Но из всего, что сказала Сима в тот день, мало что могло меня утешить. Конечно, со временем красота Дженнифер увянет. Но и моя (не такая насыщенная, прямо скажем) не продержится дольше. Правда, в отличие от Дженнифер у меня есть еще и специальность, но покажите мне хоть одного нормального мужика, который ценил бы диплом выше задорно торчащих сосков.

– Ричарду надоест любоваться на нее, – заверила меня Сима. – И тогда он поймет, чт́о потерял. И вернется, я обещаю тебе.

– Он никогда не вернется ко мне, – уныло сказала я. – Я надеялась на это, когда думала, что он просто боится обязательств. Я думала, что в конце концов смогу вернуть его, если не буду слишком давить. Но он променял меня на модель поновее, Сима. Все, место занято. А когда он закончит с ней – если, конечно, не решит меня доконать и не женится на ней, – найдет следующую, еще получше. Ты когда-нибудь встречала мужчину, который согласился бы пересесть за руль «форда-эскорта», поездив на «порше»?

– Я уверена, множество мужчин именно так и вынуждены были поступить после кризиса в восьмидесятые, – сказала она. – И заметь, Ричард сам тоже не всегда будет завидным кавалером.

Но я не поверила этому. В моих глазах Ричард был красив, как Рассел Кроу, остроумен, как Ален де Боттон, недоступен и желанен, как принц Уильям. И пока я была занята тем, что обустраивала наше гнездышко на Тафнелл-парк, он отдалялся от меня все дальше и дальше.

В этом-то и заключалась проблема. Пока Ричард был помощником бухгалтера и рисовал в свободное от работы время, а я подрабатывала секретаршей и училась в драматической школе, мы были на равных. Идеальная пара. Теперь, когда он стал преуспевающим модным портретистом с заказами на полгода вперед, а я превратилась в бывшую студентку, снова по бедности работающую секретаршей, мы уже не стояли на одной ступеньке. Ричард жил уже совсем в ином измерении. И там ему больше подходила девушка уровня Дженнифер. Звезда с обложки модного журнала. Она была ему ровня. К тому же ради него она бросила миллионера!

– Сима, придумай что-нибудь, утешь меня! – взмолилась я.

– Ну, по крайней мере родители не пытаются выдать тебя замуж за хлопчатобумажного магната из Мадраса, – вздохнула она.

– Очередной претендент? – спросила я. С тех пор как Симе исполнилось шестнадцать, родители то и дело пытались выдать ее замуж.

– Иду на чай к его родителям в воскресенье. Хочешь, спрошу, нет ли у него холостого друга?

– Большое спасибо, но не стоит. Никаких холостяков. И больше никакой любви. Налюбилась – во! Мне почти тридцать, а у меня ни мужа, ни работы, ни квартиры. Живу снова у родителей. Сдохнуть бы прямо здесь, на кухне. Нет, никаких новых знакомств.

– Не сдавайся, Лиза, – попробовала взбодрить меня Сима, – вспомни Венеру и Джо. У каждого человека есть половинка.

В этот момент зазвонил телефон.

– Не возражаешь, если я отвечу? – спросила Сима.

– Что ты, конечно нет.

В глубине души я надеялась, что это Ричард, что он каким-то чудесным образом одумался и решил позвонить.

Мимо.

– Толстый Джо! – завопила Сима. – Какими судьбами?! Мы только что вспоминали тебя. Слушай, тебя так хорошо слышно, как будто ты сидишь в соседней комнате. Лиз, это Толстый Джо, звонит из Америки, – крикнула она мне, словно я не поняла. – Как дела в Кливленде? Да что ты?! В Лос-Анджелесе? Ну ничего себе! Как тебя туда занесло? Что? Ты разводишься? Нет, Джо, нет! Скажи, что ты шутишь!

Бессмысленно было пытаться уснуть той ночью. Стоило мне закрыть глаза, как передо мной вставало лицо Дженнифер. К сожалению, я слишком хорошо помнила, как она выглядит. Пару раз мы с ней сталкивались. Первый раз, когда мы с ее богатеньким дружком – владельцем интернет-компании – зашли к Ричарду в студию посмотреть, как продвигается работа над портретом. Я еще удивилась тогда, что эта невероятно красивая женщина делает с такой жабой. Интернет-магнату не было и двадцати, и чуть пробивающийся темный пушок не мог скрыть прыщей, украшавших все его лицо. Потом он сказал что-то про последнюю модель «ягуара»…

Мы с Ричардом посмотрели вслед новомодному автомобилю, на котором укатили Красавица и Чудовище, и хорошенько прошлись по поводу богатых и знаменитых, благо язычки у нас были острые.

– Тебе повезло, что для меня внешность важнее денег, – заключила я.

– А тебе повезло, что для меня мозги важнее внешности, – ответил Ричард.

В другой раз я увидела Дженнифер пару месяцев спустя. Я работала тогда в рекламной фирме секретаршей у одной дуры, которая драла глотку каждый раз, как я случайно наливала ей кофе без кофеина в кружку, а не в чашечку для эспрессо. Я позвонила Ричарду, чтобы предложить встретиться в пабе после работы, но он не снимал трубку. Его студия была по пути домой, и я решила заскочить. Может, у него разрядилась батарейка в мобильнике? Может, он слишком громко включил музыку и не слышит телефон? Ричард так делал иногда, для вдохновения.

Когда я вошла, то не слишком удивилась, увидев его на коленях перед грязной тахтой, на которой возлежала Дженнифер в серебристых трусиках-стрингах. Ричард часто подходил вплотную к моделям, чтобы предельно точно подобрать краску, соответствующую цвету их кожи. Я сама позировала ему пару раз и знала об этой новой технике. Тогда я решила, что прервала творческий процесс, но теперь, оглядываясь назад, понимаю, что то была прелюдия к поцелую.

– Привет, Лиз, – холодно улыбнулась Дженнифер.

Ричард стремительно вскочил.

– Вот так, все правильно, – пробормотал он.

– У меня был ужасный день, – пожаловалась я, кидая сумку на свободную кушетку и падая рядом. – Решила заглянуть к тебе и пригласить ненадолго в бар, ты не против?

– Нет, прости, сегодня не получится, – сказал Ричард. – Надо еще кое-что закончить. Дженнифер, ты не против? Еще не слишком устала лежать в одном положении?

– Нет, – ответила она. – Я думала, может, ты устал. Стоять в одном положении.