Я выбрала внедорожник. Камаро и впрямь был не той машиной, которую я хотела бы подвергнуть условиям бездорожья.

Эмили жила в крошечном городке под названием Смирна Миллс, представленный в основном одной улицей - Смирна Стрит. Мы оказались за городом за меньшее время, чем потребовалось бы, чтобы блеснула мигалка, и направились на юг, по трассе I-95. Другой Хранитель, оказалось, была фанаткой кантри-музыки, в отличие от меня. По большей части, всю дорогу до Хоултона и канадской границы я провела за раздумьями и разглядыванием неба. Оно выглядело не очень хорошо. Эфир кипел, повсеместно были разрывы; повсюду появлялись энергетические вспышки, когда Хранители пытались разобраться со своими локальными проблемами, но это была не локальная проблема. Это было нечто большее. Худшее. И будет только хуже.

У меня действительно не было никаких особо важных дел, чтобы я проводила поездку вот так, но я не могла придумать, что мне еще сделать. Сбежать от тысячи погибших? Я бы уползала, а не убегала, если бы пришлось так поступить. И уже ничего не имело бы значение, поскольку я полностью сбилась бы со своего пути.

Когда мы прибыли к пограничной зоне, я вспомнила кое-что с болезненным толчком. - Хм, Эм? Маленькая проблемка.

- Что такое?

- У меня нет паспорта.

- Что? А где он?

- Во Флориде. Вместе со всеми остальными моими вещами, которые еще не смыло. - Она уставилась на меня, как будто не могла поверить, что я выхожу из дома без него. - Я не планировала никаких международных поездок.

Она покачала головой и резко свернула на узкую тропу, ведущую в лес. - Держись.

Я вцепилась в ручку, когда мы начали подскакивать на ухабах, двигаясь на скорости по дикой местности. Четыре ведущих колеса отлично справлялись. Я понятия не имела, куда мы едем, или имела ли Эмили хоть малейшее представление о направлении, но она, казалось, не беспокоилась.

- Дело в том, - сказала она, выворачивая руль влево, чтобы увернуться от пня, - обычно, я не смогла бы проскользнуть мимо них подобным образом, но сейчас там царит хаос. Если им удастся остановить нас, заткнись и дай мне вести разговор.

Я так и планировала.

Ничто не материализовалось из-за деревьев, останавливая нас. Тридцать минут извилистой дороги - и не то что дороги - спустя, мы выехали из-за деревьев и попали на Канадское Шоссе №2, поворачивая на север.

Я сбилась с нашего маршрута еще где-то около Преск-Айл (прим. ред. - небольшой город в штате Мэн, США); Эмили, следя по мобильному телефону, двигалась в нужном направлении. Мы наткнулись на полицейские заграждения, и что бы им не сказала Эмили, они позволили нам проехать. Дорога преподносила всё более сложные испытания подвеске. Я держалась за ремень с пассажирской стороны и старалась не думать об остаточной боли в исцеленной руке.

Я немного больше нервничала здесь, в дикой местности, и я была не совсем подходяще одета для борьбы с пожаром. Когда-нибудь, пообещала я себе, ты сможешь вернуться к нормальной жизни. Красивой одежде. Бикини на пляже. Обуви, на которую не даются скидки.

Я закрыла глаза, но, сделав это, не увидела творения Джимми Чу или Маноло Бланик, а увидела лицо Дэвида, то, каким он был при нашей первой встрече. Милая, ироничная улыбка. Глубокие карие глаза, с медными бликами. Угловатые скулы так и просят, чтобы их погладили.

Эта улыбка.

Я так по нему скучала, что практически ощущала физическую боль, слезы сдавливали горло. У нас не было шансов, не так ли? Так мало времени, чтобы узнать друг друга, найти равновесие. Мир просто продолжал давить, давить, давить. Я хотела, чтобы это прекратилось. Я хотела спокойствия и места, где я могла бы находиться в его объятиях, завернутая в тишину и покой.

И я не уверена, что это когда-нибудь произойдет, особенно теперь, когда мы были в двух шагах от конца света.

Внедорожник с грохотом въехал на грязную горящую дорогу. Я открыла глаза и увидела нависшую над кронами огромных деревьев грозовую тучу.

Нет, это не грозовая туча.

Дым. Черный, плотный и нависающий.

Из кустов выскочил олень и бросился мимо нас, каким-то образом избежав нас,… он выглядел диким и напуганным. Эмили замедлила внедорожник. Другие представители дикой природы мчались по дороге - кролики, медвежонок, за ним огромная неуклюжая мама медведь, поторапливающая его. Больше оленей, скачущих впереди всех.

Эмили затормозила. Убегающие животные, если были достаточно малы, бросились под машину, а более крупные оббегали ее. Медведица прошла достаточно близко к окну, что я смогла ощутить запах подпаленной шерсти и услышать ее тяжелое пыхтящее дыхание.

- Нам придется идти пешком, - сказала Эмили. - Другой Хранитель впереди.

- Почему мы не можем поехать? - Потому что это была настолько близко к огромнейшему медведю, насколько мне вообще хотелось попасть. Эмили одарила меня раздраженным взглядом.

- Если я проеду дальше, пожар может окружить нас, топливо в этой машине может взорваться, - сказала она. - Я предполагаю, что ты не хочешь быть в нем в это время. Кроме того, мне нравится мой грузовик.

Часть про взрыв впечатлила меня. Я отстегнула ремень и выскочила наружу, как можно аккуратней, но, похоже, эвакуация замедлилась. Пара отстающих серых кроликов проскочила прямо в момент моего выхода, а несколько полевых мышей бросились под грузовик. Больше никаких медведей, слава Богу.

Воздух был тяжелым и горячим. В нашу сторону дул устойчивый обжигающий ветерок. Это был маленький намек на уже работающие силы - огонь, горящий на протяжении нескольких часов, создал бы огромный восходящий поток, который вытолкнул бы охлажденный воздух перед собой, за пределы круга. Холодный воздух, будучи тяжелее, вытеснялся бы концентрическими волнами по мере повышения температуры. Это будет подобно замороженному ядерному взрыву, с горячим центральной колонной и пульсирующими кольцами.

Ветерок был лишь предвестником того, что за ним следовало.

Ад.

Люди думают, что понимают природу лесных пожаров. Но это не так. В определенный момент, огонь станет полужидким - плазматическим - и поведет себя как жидкость, становясь перегруженной своей собственной энергией, перекатываясь и наводняя сквозь сухие кустарники, уничтожая все на своем пути. Испарит каждую каплю влаги из воздуха, оставив его мертвым и высушенным; его собственные выделения энергии подгоняют ветра выше, распространяя их словно вирус. Он может подскочить и окружить площадь, как наступающая армия, прежде чем кто-нибудь его заметит, и тогда возрастающая температура поджарит что-либо пойманное внутри до того, как приблизится пламя. Большинство людей, попавших в пожар, умирают от дыма или перегретого воздуха, который поджаривает их легкие и кожу изнутри при первом вздохе. Это ужасный способ умереть, задохнувшись, но все же лучше, чем прокатывающийся по вам огонь, выжигающий каждое нервное окончание в медленной, ужасной последовательности.

Единственный акт милосердия со стороны огня заключается в том, что после того, как ваши нервы выгорают, вы не можете чувствовать всё остальное. Вы не можете чувствовать свое тело, превратившись в жареный кусок мяса и пепла. И вы, вероятно - хотя, не обязательно - умрете прежде, чем ваши внутренние органы лопнут, а перегретые жидкости в вашем мозгу взорвут череп изнутри.

Нет, последнее, что я хотела бы - это умереть от огня. Самое последнее. Даже утонуть было бы лучше.

И я начала размышлять, почему, черт возьми, я согласилась на это. Прагматизм стал брать верх над альтруизмом.

Как будто почувствовав это, Эмили взглянула на меня поверх капота джипа, искривив рот в неприятной усмешке. - Ты предпочитаешь делать это на приличном, безопасном расстоянии, не так ли? - спросила она. - В каких-нибудь симпатичных конференц-залах, где ты не сможешь почувствовать пепел у себя на спине.

- Если бы у тебя была хоть капля рассудка, тебе бы тоже это нравилось, - сказала я. - Но я не позволю тебе сделать это в одиночку.

- Как мило. Ты боишься за меня?