— Последним.
— Движением гораздо надёжнее. Эти новые системы высокочувствительны, могут уловить даже такой, к примеру момент, когда человек потянулся рукой к чему-то лежащему на письменном столе в зоне площадью один квадратный фут. Расщепляющие устройства давно устарели.
— Спасибо, я это учту, — сухо ответила Рейнольдс.
— Мы провели специальную проверку на анализаторе. Но ничего не обнаружили. Да, это точно вмешательство извне.
Рейнольдс вспомнила, что дверцу шкафчика, где находилось видеооборудование, нашли открытой.
— Ну и как это сделали?
— О, существует самое разное специальное оборудование.
Рейнольдс покачала головой:
— Мы говорим сейчас не о лабораторных условиях. Как можно было сделать это с помощью каких-либо простых, подручных средств? Кстати, возможен ещё один вариант. Человек, сделавший это, не знал, что там находится записывающее устройство. Что же у него было при себе, если он размагнитил эту плёнку?
Эксперты задумались.
— Ну, — начал один из них, — если, допустим, этот человек имел мощный магнит и провёл им несколько раз над записывающим устройством, это могло разрушить плёнку. Металлические частицы в таком случае смещаются, и сигналы, записанные там прежде, удаляются.
Рейнольдс озабоченно вздохнула. Простой магнит стёр единственную её зацепку.
— Есть ли какой-либо способ вернуть записанное изображение?
— Это возможно, но займёт время. И никаких гарантий мы дать не можем.
— Попробуйте. И ещё хочу, чтобы вы поняли одно. — Она поднялась и грозно возвышалась теперь над обоими мужчинами. — Мне необходимо видеть, что изображено на плёнке. Мне необходимо узнать, кто побывал в том доме. Это распоряжение свыше, учтите. Если понадобится, работайте хоть все двадцать четыре часа в сутки, но только верните это изображение. Ясно?
Мужчины, молча переглянувшись, кивнули. Рейнольдс вернулась к себе в кабинет и увидела, что там её ждут.
— Пол! — Она кивнула ему и села за стол.
Пол Фишер поднялся и притворил дверь в кабинет. Он осуществлял связь Рейнольдс со штаб-квартирой. Перешагнув через лежавшую на полу груду папок, Пол снова уселся в кресло.
— Скверно выглядишь, Брук. Наверное, перетрудилась. Впрочем, ты всегда так выглядишь. Именно это мне в тебе и нравится.
Пол улыбнулся, и Рейнольдс не сдержала ответной улыбки.
Фишер был одним из немногих людей в ФБР, на которых Рейнольдс смотрела снизу вверх, в буквальном смысле слова. Росту в нем было добрых шесть футов пять дюймов. Почти сверстник Рейнольдс, Фишер был выше рангом и проработал в Бюро на два года дольше. Очень компетентный и уверенный в себе мужчина, к тому же настоящий красавец, сохранивший стройную фигуру и слегка встрёпанные светлые волосы ещё со времён обучения в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса. Когда брак Рейнольдс затрещал по швам, она подумывала, не завести ли роман с разведённым Фишером. Подумала и теперь, в связи с его неожиданным визитом. Рейнольдс порадовалась тому, что успела заскочить домой, принять душ и переодеться.
Фишер снял пиджак и повесил на спинку стула, рубашка красивыми складками облегала стройный удлинённый торс. Рейнольдс знала, Фишер пришёл к ней по делу, но вид у него был такой, точно он расположился здесь надолго.
— Очень жаль, что так случилось с Кеном, — сказал он. — Вчера вечером меня не было в городе, иначе бы я тоже примчался.
Рейнольдс вертела в пальцах нож для разрезания бумаги.
— Мне ещё тяжелее, чем тебе. И никому из нас не тяжело так, как Энни Ньюман.
— Я говорил с ребятами из управления. — Фишер назвал имя агента. — Но хочу, чтобы ты рассказала мне все сама.
Рейнольдс вкратце изложила ему события вчерашнего дня, и Фишер задумчиво потёр подбородок.
— Очевидно, жертвы знали, кто на них напал.
— Похоже, да.
— Ты, как я понимаю, не слишком далеко продвинулась в расследовании?
— Не так далеко, чтобы обращаться в генеральную прокуратуру для составления официального обвинения.
— Итак, Кен убит, а твой единственный свидетель ударился в бега. Расскажи-ка мне об этой Фейт Локхарт поподробнее.
Рейнольдс подняла голову, удивлённая его словами и тоном.
Фишер ответил ей вызывающим взглядом; его светло-карие глаза смотрели недружелюбно. Так, во всяком случае, показалось Рейнольдс. Но в данный момент он вовсе не обязан быть ей другом, поскольку представляет интересы штаб-квартиры.
— Ты что-то хочешь сказать мне, Пол?
— Вот что, Брук, мы всегда понимали друг друга с полуслова. — Пол сделал паузу и забарабанил пальцами по подлокотнику кресла, словно пытался общаться с ней с помощью азбуки Морзе. — Знаю, вчера Масси предоставил тебе относительную свободу действий, но все они очень о тебе тревожатся. Хочу, чтобы ты это знала.
— Знаю, что в свете последних событий...
— Они начали волноваться ещё до них. А что касается последних событий, это только усилило беспокойство.
— Они хотят, чтобы я оставила это дело? Тем более что тут, возможно, замешаны люди, в честь которых именуют правительственные здания.
— Вся проблема в доказательной базе. Что у нас есть, без Локхарт?
— Кое-что есть, Пол.
— Она называла какие-либо имена, кроме Бьюканана?
Рейнольдс заволновалась. Проблема заключалась в том, что Локхарт не называла никаких имён. Во всяком случае, до сих пор. Она слишком умна для этого. Приберегала их напоследок.
— Да нет, ничего конкретного. Но мы рано или поздно получим эти имена. Ведь Бьюканан вёл дела не с членами местного попечительского школьного совета. А вот кое-что о схеме его действий Локхарт нам поведала. Все эти люди работали на него, пока были при власти, а потом, когда оставляли посты, он находил для них тёплые местечки, где не надо было надрываться, а платили очень здорово. Ну и ещё масса преимуществ. Все очень просто. Просто, как все гениальное. Те детали, которые она нам рассказала, выдумать невозможно.
— Я не подвергаю сомнению надёжность этого источника. Но есть ли у тебя доказательства? Вот в чем вопрос.
— Мы делаем все возможное, чтобы раздобыть эти доказательства. Я намерена попросить её дать нам знать, когда произойдёт очередная встреча с клиентом. Но сам понимаешь, торопить в таких делах не следует. Если слишком давить, мы потеряем её доверие, и дело кончится ничем.
— Хочешь выслушать трезвый анализ со стороны? — Фишер принял её молчание за знак согласия. — Что у тебя есть? Лишь эти влиятельные, но пока безымянные люди. Многие из них занимают весьма высокие посты. Многих ждёт столь же блестящее будущее. Что здесь необычного? Мы видим это на каждом шагу. Они говорят по телефону, встречаются за ленчем, нашёптывают друг другу на ухо, выбивают себе различные привилегии. Это Америка. Так что все это может нам дать?
— За всем этим стоит нечто большее, Пол. Нечто большее.
— Ты хочешь сказать, что можешь проследить за их противозаконной деятельностью, узнать, как они манипулируют законодательством? Прямо сейчас, в настоящий момент?
— Не совсем.
— Вот именно, что не совсем. Это все равно, что собирать доказательства от противного.
Рейнольдс понимала: тут он прав. Как доказать то, чего человек ещё не сделал? И потом, многие из инструментов, которые использовал Бьюканан для расширения сферы своих действий, были, возможно, вполне законны. Подобными пользуется каждый политик. Они же сейчас говорят о мотивации. Почему кто-то делает нечто, а не как. И получается, что незаконна мотивация, а вовсе не способ. Поступают они подобно какому-нибудь баскетболисту, который не слишком старается во время матча лишь потому, что его кто-то подкупил.
— Скажи, пожалуйста, разве Бьюканан директор тех неизвестных фирм, где бывшие политики получают работу? Или же держатель акций? Может, он вкладывает в них деньги? Он вообще ведёт в настоящее время какой-нибудь бизнес?
— Ты говоришь, как защитник на суде, — пылко возразила Рейнольдс.
— Но это отвечает моим намерениям. Потому что именно на вопросы такого рода следует получить убедительные ответы.