— Нет… Я выбрал ее сам… И ни о чем не сожалею, разве что о том горе, которое причиню моей жене… Мы с ней очень хорошие друзья… Мы всегда были дружны, я встречал полное понимание с ее стороны.
— Даже в связи с Элен Ланж?..
— Я ничего не говорил ей об этом…
— Почему?
Он переводил взгляд с одного комиссара на другого.
— Мне трудно обсуждать эту тему… Я не бабник…
Я много работал и, быть может, долгое время оставался довольно наивным…
— Страсть?
— Я не найду подходящего слова… Я встретил создание, совершенно не похожее на женщин, которых я знал… Элен привлекала и в то же время пугала меня…
Ее необузданность сводила меня с ума…
— Вы стали ее любовником?
— Далеко не сразу…
— Она заставила вас ждать?
— Нет. Я сам… До меня у нее не было связей… Все это кажется вам банальным, не так ли?.. Я любил ее…
Точнее, верил в то, что любил… Она ни о чем меня не просила, занимала совсем мало места в моей жизни, довольствуясь теми еженедельными визитами, о которых вы говорили…
— Перед вами не стоял вопрос о разводе?
— Никогда! К тому же я всегда любил свою жену, хотя и по-другому, и не согласился бы ее покинуть…
Бедняга! Несомненно, он лучше себя чувствовал в своих офисах, на своих фабриках, председательствуя на административном совете.
— Это она вас оставила?
— Да…
Лекёр бросил быстрый взгляд на Мегрэ.
— Скажите, господин Пелардо, вы ездили в Меснильле-Монт?
Он покраснел, опустил голову и пробормотал:
— Нет…
— Вы знали о том, что она ездила туда?
— Узнал, но не тогда…
— После того, как уже расстались с ней?
— Она мне сказала о том, что мы не будем встречаться…
— Почему?
И вновь ошеломление, недоумение. Снова взгляд человека, не понимающего, о чем идет речь.
— Она не хотела, чтобы наш ребенок…
На этот раз Лекёр вытаращил глаза, в то время как Мегрэ не шевелился, забившись в угол, спокойный, как большой, довольный собой кот.
— О каком ребенке вы говорите?
— Но… О ребенке Элен… О нашем сыне…
Невольно он произнес это последнее слово с гордостью.
— Вы утверждаете, что она родила от вас ребенка?
— Да, его зовут Филипп…
Так ей удалось заставить вас поверить, что… — вышел из себя Лекёр.
Но его собеседник спокойно покачал головой:
— Она не заставляла меня верить… У меня есть доказательство…
— Какое доказательство?
— Метрика…
— Выданная в мэрии Месниль-ле-Монта?
— Разумеется…
— И Элен Ланж там значится матерью?
— Конечно…
— И вы не поехали посмотреть на ребенка, которого считали вашим сыном?
— Которого я считал своим сыном… Он и есть мой сын… Я не поехал туда, ибо тогда еще не знал о том, что Элен будет рожать…
— Откуда такая таинственность?
— Она не хотела, чтобы ее ребенок потом оказался в положении… Как бы это поточнее выразить?.. В двусмысленном положении…
— Вам не кажется, что такая щепетильность вышла из моды?
— Для кого-то, может, и так… Элен, в каком-то смысле этого слова, была старомодной… У нее были высокие чувства…
— Послушайте, господин Пелардо… Кажется, я начинаю понимать, в чем дело, но нужно, чтобы мы оставили чувства в стороне… Извините, но я становлюсь грубым… Существуют факты, и ни вы, ни я не можем ничего с ними поделать…
— Я не понимаю, куда вы клоните…
Он выглядел уже не так уверенно, начало ощущаться пока еще смутное беспокойство.
— Вы знакомы с Франсиной Ланж?
— Нет…
— Вы никогда не встречались с ней в Париже?
— Никогда. Ни там, ни в каком-либо другом месте…
— Вы не знали о том, что у Элен была сестра?
— Знал. Она говорила мне о том, что сестра гораздо моложе ее… Элен была вынуждена бросить учебу и поступить на работу, чтобы ее сестра…
Не в силах больше сдерживаться, Лекёр встал. Будь кабинет побольше, он принялся бы яростно мерить его шагами.
— Продолжайте… Продолжайте…
Пелардо провел рукой по лбу:
— …чтобы ее сестра могла получить достойное образование…
— Достойное, да уж!.. Не сердитесь на меня, господин Пелардо… Я должен причинить вам сильную боль…
Наверное, следовало бы подойти к этому делу иначе, как-то подготовить вас к истине…
— К какой истине?..
— Когда ее сестре было пятнадцать лет, она работала в парикмахерском салоне в Ла-Рошели и стала любовницей шофера такси, а сколько у нее было мужчин потом, я и не знаю…
— Я читал ее письма…
— Чьи письма?..
— Франсины… Она жила в пансионе при одной очень известной швейцарской школе…
— Вы там были?
— Конечно нет…
— У вас сохранились эти письма?
— Я только просмотрел их…
— А Франсина в то время работала маникюршей в одном из роскошных отелей на Елисейских полях… Вы начинаете понимать?.. Вы видели лишь фасад…
Мужчина все еще пытался совладать с чувствами. Но вот остававшиеся напряженными черты его лица начали расслабляться, рот исказила столь жалкая гримаса, что Мегрэ и Лекёр отвернулись.
— Этого не может быть… — пробормотал он.
— К сожалению, это правда…
— Но почему?..
Это был последний призыв к судьбе. Пусть ему немедленно скажут, что это неправда, пусть признают, что полиция просто пытается сбить его с толку и придумывает эти неблаговидные истории…
— Приношу вам извинения, господин Пелардо… До сегодняшнего вечера, вплоть до самых последних минут, я и сам не подозревал, до какой степени доходило сообщничество двух этих сестер… — Лекёр не решался сесть.
Он слишком нервничал. — Элен никогда не говорила с вами о браке?
— Никогда.
Это прозвучало уже не столь категорично, как прежде.
— Даже тогда, когда объявила вам о своей беременности?..
— Она не хотела разбивать мою семью…
— Так она все-таки говорила с вами о браке…
— Но не в том смысле, какой вы вкладываете в это слово… Она заговорила на эту тему лишь для того, чтобы сообщить о том, что собирается исчезнуть…
— Покончить с собой?
— Об этом не было и речи… Поскольку ребенок был незаконным…
Лекёр вздохнул и снова посмотрел на Мегрэ. Они понимали друг друга и представляли себе сцены, которые разыгрывались между Элен Ланж и ее любовником.
