В этот раз в лагере работал очень хороший фотограф. Звали мы его Кириллычем. Благодаря ему, было сделано много фотоснимков: и с лагерными подругами, среди которых я сижу с аккордеоном; и с братом Володей, который тоже отдыхал здесь; и с детьми первого отряда; и коллективная фотография обслуживающего персонала лагеря. Нам с братом фотограф сделал также несколько портретных фотоснимков хорошего качества. Эти снимки хранятся у меня в альбоме.
Все бы хорошо, но вспоминаю два неприятных инцидента, случившихся в лагере. Как-то сидели мы вчетвером – трое девочек и физрук – студент Меди-цинского института – Боря М. на крыльце нашего корпуса, разговаривали. А Боря безо всякой задней мысли бросал свой перочинный нож, стремясь попасть в какую-то намеченную им точку деревянного крыльца. И вдруг ножик отлетает в сторону, едва не попав острием мне прямо в глаз. Все мы опешили от того, что могло бы быть. Первым нашелся Боря. Как будущий медик, он успокаивал меня, говоря, что глаз рефлекторно закрылся бы, благодаря защитной реакции. Придя в себя, он снова начал бросать свой нож в дощатый настил, и опять нож отскочил. Я спешно удалилась в комнату.
Второй случай произошел на почве неразделен-ной любви. Мальчики первого отряда, бывшие нашими одногодками или чуть младше, понятное дело, проявляли к нам интерес. Так мною всерьез заинтере-совался один такой кавалер. Он стал наведываться к нам в гости, однажды даже принес гостинцы, привезенные ему его родителями. От гостинцев я отказалась, и сам кавалер не вызывал у меня никакого интереса. Однако он был настойчив. Как-то вечером, после отбоя он, спрятавшись за деревья, поджидал меня в темноте, потом вышел ко мне. Сказав ему несколько слов, я пошла своей дорогой. Но все это мне уже не нравилось, и я поделилась своими опасени-ями с оказавшимся неподалеку парнем – сыном нашей поварихи – Юрой. Кстати, очень спортивным и сильным. Юра решил отвадить моего воздыхателя, применив силу, о чем я его никак не просила, и в этот же вечер затеял с ним драку. Но кавалер оказался не робкого десятка. Он не только дал Юре отпор, но и, сняв поясной ремень с тяжелой металлической пряжкой и пустив его в ход, нанес Юре сильный удар по плечу. Юра взвыл от боли. Происходило все это недалеко от корпуса первого отряда. На крик сбежались вожатые, всполошились и повскакивали уже почти спавшие дети. Поднялся переполох, прибежал физрук Борис и, поймав виновника всего происшедшего уже в палате, стал бить его… на глазах у детей.
Мы – девочки, изрядно перепугавшиеся, долго не могли успокоиться в ту ночь. На следующий день нас – троих девчонок вызвали на вечернюю планерку. Начальник лагеря и вожатые стали выяснять причины драки, искать виновницу. Мне сделали внушение, хотя вины за мной не было.
Это происшествие, однако, не стало препятствием для того, чтобы я работала в лагере и в третью смену. Моих подружек работать на следующую смену почему-то не оставили. В августе мне в этом же здании клуба выделили отдельную комнату. Мне было спокойно теперь настолько, что днем после обеда я могла и поспать. Но при этом теряла дорогое время, так как на лето по музыке у меня было большое задание, и разучивать новые сложные вещи я не спешила. Наверстать упущенное в течение учебного года было потом не просто.
Но лето подходило к концу, и пора было настраиваться на рабочий лад. Впереди был последний учебный год в школе, одиннадцатый класс.
78. В классе только девушки!
К новому учебному году наши мальчики заготовили нам небывалый сюрприз. Они покинули наш класс, почти все. Осталось лишь двое парней: Гена Г. – с больной ногой и Витя В., которому оставить класс не разрешили родители. В чем была причина исчезновения мужской половины класса, точно никто не знал. Говорили, что таким образом мальчики бойкотировали нашу классную руководительницу, которая за какой-то коллективный проступок снизила им годовую оценку по поведению, что было серьезным наказанием. Такой выпад случился в школе, наверное, впервые за всю историю ее существования: в выпускном классе, и без того малочисленном, – почти одни девочки, восемнадцать человек. Кто-то из мальчиков перешел учиться в другую школу. Некоторые пошли работать и заканчивали учебу в вечерней школе, как сделал это, например, тот самый мальчик. С ним я больше не встретилась ни разу, только от знакомых узнавала что-то о нем, да однажды видела в газете его фотографию и статью, в которой рассказывалось о том, что он успешно осваивает рабочую специальность токаря. Спустя год, хорошо закончив школу, он уехал учиться в институте, в далекий сибирский город. «Бескорыстная, застенчивая, великодушная, щедрая, единственная первая любовь; счастлив, кто испытал тебя, даже неразделенную, – так писала М. Прилежаева о том чувстве, которое испытала и я.
Но мы – девочки – не сильно грустили. У нас была забота поважнее – выпускные экзамены. Из новых предметов появились: обществоведение, общая биология, астрономия, электротехника. Как обычно, много времени мы уделяли литературе, изучая такие крупные произведения, как «Война и мир» Л. Толстого, «Поднятая целина» М. Шолохова, «Молодая гвардия» А. Фадеева и другие. В романе А. Фадеева моим любимым героем стал Олег Кошевой. А по истории я делала доклад о герое Гражданской войны – Сергее Лазо. Хорошо справлялась я с лабораторными работами по органической химии, изучение которой мы начали еще в 10-ом классе.
Производственная практика на заводе проходила два дня в неделю. На токарном станке работала я уже достаточно уверенно, норму выполняла. Попутно шел у нас и теоретический курс – токарное дело, по которому к концу учебного года мы должны были сдать экзамен на разряд.
А вот по музыке случился спад, ослабление активности, интереса к занятиям. Причиной стало, наверное, то, что я видела все задание и пыталась работать сразу над всеми своими сложными и большими произведениями, которые должна была подготовить к экзамену за 5-ый класс. Разучивать все сразу оказалось невозможно, процесс шел очень растянуто. А если музыкальное произведение не звучит как цельное, оно не живет, оно не вдохновляет. В какой-то момент наступил кризис. Я не получала по музыке больше пятерок и съехала даже на тройки. Учитель уже стал опасаться, что меня перехвалили, избаловали частыми одобрительными отзывами. Для разрядки, ослабления напряженности в занятиях музыкой он стал задавать мне совсем простые вещи, которые получались сразу. Постепенно зазвучали три экзаменационных произведения: Этюд №10 Бургмюллера, Пассакалия Генделя и украинская народная песня (с вариациями) «Садом, садом, кумасенька». Но самые сложные пьесы были еще в работе.
Чем занимались мои подруги? Некоторые из них, как, например, Галя Щ., сосредоточились только на учебе, проводя по шесть часов в день за уроками, помимо школьных занятий, и, желая, наверное, закончить школу с медалью. Но выдержать до конца такой режим ей не удалось. Бывший популярным в то время лозунг о том, что можно добиться всего, стоит только захотеть, не подтверждался.
Девочки, занимавшиеся в конькобежной секции, продолжали совершенствовать свое мастерство. Я стала ходить на тренировки вместе с ними. Но когда подошло время встать на лед, от этой затеи пришлось отказаться – догнать подруг было сложно, и времени на все не хватало.
Любившая рисовать Люда Бибик пополняла свой альбом новыми и новыми работами. Увидев мои летние фотопортреты, она попросила у меня один из них и пыталась воспроизвести его карандашом, но готовый рисунок оставила себе.
И конечно мои одноклассницы много читали, осаждая нашу учительницу истории – Лилию Констан-тиновну просьбами объяснить значение незнакомых слов, встреченных ими в прочитанных текстах. И она охотно делала это. Если чего-то не знала, обещала посмотреть дома в соответствующих источниках и старалась ответить на все наши вопросы.
На школьном вечере для старшеклассников учителя, помню, устроили нам конкурс: тому, кто угадает имя куклы, усаженной на стол посреди сцены, эта кукла достанется в подарок. Ответ надо было написать в виде записки, указав рядом и свою фамилию. А затем опустить эту записку в специальную урну. Такой конкурс я уже где-то видела, подивившись имени, которое дали тогда кукле. Ее звали Ефросинья! По аналогии с тем случаем я написала это же имя и – отгадала! И новая большая красивая кукла пополнила мою коллекцию таких же красавиц, размещенную дома на книжной полке. Кстати, таким было полное имя моей тети – тети Фроси, которая с дочерьми жила теперь в Приморском крае… Но сейчас я должна рассказать о том, что случилось вдруг с другой моей тетей.
