Началось лето, а мы еще недели три в июне продолжали учиться. Школа пустовала, лишь одиннадцатиклассники сдавали выпускные экзамены. Бывшие на год старше нас, они казались намного взрослее. Помню некоторых девочек из этого класса: Люду Голодяевскую, Валю Горнич, Ларису Москалеву – гимнастку и к тому же, красавицу; помню и ребят – рослых, симпатичных, бывших хорошими спортсмена-ми; выступавших на школьной сцене с забавными юморесками Ю. Кашлева, В. Болошенко; В. Наумова, ставшего потом журналистом, корреспондентом краевой газеты «Тихоокеанская звезда».
Наступившее лето все настойчивее напоминало о себе, и в один из воскресных дней мы решили классом поехать на катере на левый берег Амура и вместе отдохнуть у реки. Это был день моего рождения – 17-е июня, но я особо не афишировала это событие. К сожалению погода стояла пасмурная, но мы купались, устроили общий обед на берегу, играли в волейбол. На обратном пути зашли в Гастроном, где нам нравилось в кафетерии, находившемся на втором этаже, лакомиться заварными и бисквитными пирожными. Дома меня ждал накрытый стол, пришли в гости родственники. Я могла бы пригласить того мальчика после поездки к себе домой в этот день, но опять же что-то удержало меня или просто постеснялась.
Уже через неделю наступил последний день учебы, завершившийся классным часом, на котором подводились итоги и зачитывались четвертные и годовые оценки. Небольшая группа одноклассников прямо со школы решила отправиться на Амур. Я не пошла с ними по какой-то причине и, покидая школу, лишь посмотрела вслед уходящим к остановке автобуса школьным друзьям, среди которых был и Он. Как оказалось потом, видела я Его тогда последний раз.
77. И снова летние деньки
Летними днями дуэт аккордеонов часто звучал и у нас дома, когда с инструментом ко мне приходила моя давняя подруга и теперь совсем близкая соседка Лариса Р. Она уже тоже занималась в музыкальной школе, и какие-то простые пьесы мы легко играли вдвоем. Через открытые, лишь заделанные сеткой от комаров окна, музыка была слышна на улице идущим в магазин людям. Появился и один постоянный слушатель – солдат из соседней пожарной части. Заслышав звуки аккордеона, он усаживался на бордюр дороги напротив наших окон и подолгу сидел так, внимая музыке.
В это лето Лариса с родителями покидала Хабаровск. Их семья переехала в далекий город Ставрополь, а оттуда вскоре – в Калининград, где жила моя первая уехавшая подруга Зоя Черныш. И с Ларисой на долгие годы, на целых 40 лет оказалась я связанной только перепиской. В течение этого времени моя подруга жила еще в Севастополе, куда мы с мужем к ней приезжали, а затем – в Москве.
Лето звало на природу, и наш географический кружок в летнее время превращался в группу туристов, любителей путешествий. Нас – человек пять-шесть кружковцев – опять повела в поход Ольга Михайловна. На сей раз – в дальний маршрут, по городам-новостройкам Дальнего Востока, к коим отно-сились: Комсомольск-на-Амуре, Амурск, Солнечный. В этом походе участвовали две мои подруги – Валя Ш. и Галя Абдулина, с которой мы долгое время в последних классах школы сидели за одной партой. Начался поход весьма романтично: мы плыли на теплоходе вниз по Амуру. Спокойно и величаво несла свои темные воды прославленная в стихах и песнях река, и мы, почти весь день проведшие на палубе, любовались нескончаемым водным пространством и живописными, порой диковатыми и безлюдными берегами.
В тот летний день на палубе теплохода я познакомилась с молодым человеком, ехавшим домой, на побывку после окончания средне-технического учебного заведения в Хабаровске. Это был симпатичный светловолосый юноша, звали его Алексеем С. Разговорившись, мы долго стояли на палубе. Я оставила ему свой адрес. Прощаясь, мы договорились встретиться, когда он снова вернется в наш город. Забегая вперед, скажу, что на ту встречу он не пришел. Его тогда не отпустила мама, желавшая, чтобы он подольше погостил у нее. А осенью Алексея призвали в армию. Служил он в Приморском крае, откуда часто писал мне письма, и я отвечала на них.
Первая остановка была в Комсомольске-на-Амуре, который уже тогда был солидным, перспективным городом с его заводом «Амурсталь», Судостроительным заводом и другими крупными промышленными предприятиями. Поразил практически ровный рельеф города, не имевшего, в отличие от Хабаровска, крутых спусков и подъемов. Совсем небольшим городком выглядел Амурск, главным предприятием которого был Амурский целлюлозно-бумажный комбинат – ЦБК. В раскинув-шемся среди сопок, на берегу горной реки п. Солнечном мы ночевали, помню, в только что построенном деревянном домике, служившем гостиницей для приезжих. А обед готовили на берегу каменистой, звенящей прозрачной водой речки. Вблизи поселка сооружался Горно-обогатительный комбинат на месте недавно открытого оловорудного месторождения. Как говорили потом специалисты, запасы олова здесь окупили все затраты на работу Дальневосточного геологического управления за все годы его существования. Побывав вблизи карьера, мы не могли удержаться, чтобы не набрать образцов горной породы с собой – на память. Но дома папа, обнаружив у меня в нижнем ящике письменного стола «залежи горной руды», не долго думая, собрал все камни и вынес на мусорку.
Летом хотелось носить сарафаны из ситца. Не только сарафаны, конечно, всякие разные платьица. И на этот раз мама припасла мне ткани разных расцветок, платья из которых мне чаще шила тетя Наташа. Времени у неё было побольше, так как ее взрослые дети жили отдельно, своими семьями. Платье сложно было правильно скроить, и я стала ходить к закройщикам – столы раскроя одежды работали тогда на втором этаже Центрального Универмага. Это намного облегчало задачу, вот только слишком долго приходилось дожидаться своей очереди. Зато скроенные вещи тетя Наташа, жившая напротив Универмага, шила довольно быстро. Фасоны выбирала или придумывала я сама. В то время модны были приталенные платья с широким поясом на жесткой основе, с расширенной от талии книзу стоячей юбкой колокольчатой формы или с мягкими складками. Для того, чтобы нижняя часть платья стояла, поддевалась накрахмаленная нижняя юбка из марли. Вырез ворота на платье мог быть полукруглым или квадратным – каре. Одно из платьев было с отложным воротником, другое – сарафан с накидкой. Нарядно смотрелось платье из тонкой хлопчатобумажной ткани – майи. Расцветка – небольшие букеты цветов по светло-зеленому полю. Полукруглый вырез, маленький рукав. Платье было приталенное, с мягкими складками книзу. Словом, вскоре я уже щеголяла в обновах, слыша одобрительные отзывы соседей и знакомых. Спереди сбоку почти до пояса струилась темно-русая коса.
Без прохладной зелени загородного леса лето – не лето. Снова хотелось в лагерь. Начиналась вторая лагерная смена, и мама договорилась с начальником подшефного лагеря о том, чтобы я приехала туда в качестве музыканта. Согласие было получено и, быстро собравшись, на пригородном автобусе я прибыла в тот самый, хорошо знакомый лагерь имени Володи Дубинина.
Штатный музыкант – баянист – в лагере уже был, и вскоре, доставив туда аккордеон на часто ездившей в город лагерной машине, я стала помогать ему во всех видах музыкальной работы: по очереди играли мы на массовках, что-то исполняли дуэтом. Музыкальное сопровождение нужно было на утренней зарядке; при подъёме и спуске флага на утренней и вечерней линейке полагалось играть Гимн Советского Союза. Еще мы, разделив нагрузку, аккомпанировали детям, готовившим номера к смотру художественной самодеятельности. Это была работа, и уже не первая, если вспомнить сбор ягоды в питомнике. Правда плату за нее я, как было оговорено вначале, не получала. Достаточно было лагерного содержания.
В помещении лагерного клуба было несколько комнат для персонала. В одну из них, где жили две девочки – массовики-затейники, поселили и меня. Так втроем мы жили, занимаясь своими делами и отдыхая в свободное время. Также ходили на реку, на Уссури, катались на лодке. Также танцевали, когда приезжал духовой оркестр. Также следовали общему распорядку в лагере: сон, еда – все вовремя.
