В мае, как обычно, начинались посевные работы на нашем семейном огороде, и в них мы теперь участвовали вместе с Владимиром. Родителей мы навещали часто.
28-го мая традиционно отмечался День пограничника. Завод, на котором работал Владимир, шефствовал над пограничной заставой, расположен-ной недалеко от Хабаровска на берегу реки Уссури. В этот праздник шефы обычно приезжали к погранич-никам – с концертом, с подарками. Вот и на этот раз состоялся такой рейд: завод выделил автобус; в каче-стве подарка работники привезли солдатам большой телевизор; с гостями приехал даже заводской вокально-инструментальный ансамбль. Мы с Владимиром были в числе гостей, причем подарок вручал командиру части мой супруг. Нас водили на смотровую площадку с вышкой, откуда была видна территория Китая. Потом был праздничный обед, готовили который солдаты под руководством единственной женщины на заставе – жены командира. Желающих порыбачить пограничники свозили на речную протоку. Поздно вечером мы вернулись домой.
Полевой сезон, как обычно, начался в июне. Мне, как начальнику отряда, снова выделили двух студенток-практиканток, и, приехав в г. Зея, мы начали готовиться к новым марш-броскам. Сеть марш-рутов, пройденных в первые два полевых сезона по территории заповедника, была уже более или менее равномерной. Необследованными оставались леса вдоль северной границы заповедника, где протекала река Гилюй. Угодья в нижнем её течении были нам знакомы, к среднему течению реки мы намеревались подойти от 52-ого км Золотогорского шоссе. Провод-ником согласился стать новый лесник заповедника – пожилой мужчина, работавший ранее журналистом. Беседуя с ним перед походом, мы больше говорили о литературе и писателях. В его жилой комнате, в доме рядом с конторой заповедника, на специально изго-товленных стеллажах была размещена богатая библиотека. Ему нравилось творчество Хемингуэя, Межелайтиса. В свободное от работы время я прочла пару книг из его библиотеки.
В намеченный день на машине нас – четверых участников похода – привезли на упомянутый выше кордон, и почти сразу же мы отправились в путь. Сначала шли по уже знакомой долине реки Большая Эракингра, ведущей к главной вершине хребта. В предыдущие годы я бывала здесь во второй половине лета. Теперь же стоял июнь, и долину было не узнать – зимние льды и снега здесь до конца не растаяли. И это в то время, когда на берегу Зеи, играя красками, цвели луга! Нагруженные рюкзаками, в походных ботинках не слишком быстро продвигались мы то по толстым льдинам, устилавшим русло реки, то по заледеневшей корке на снегу. «Ледниковый период», да и только! В лучшем случае – ранняя весна. И, конечно, хрусталь-ный перезвон водных струй, бегущих из-под ледяных укрытий, неотступно сопровождал нас.
Преодолевая водные преграды, не поднимаясь на склоны, так и продолжали мы идти по разветвлен-ным долинам горных рек и ключей, придерживаясь северного направления. Вот уже осталась в стороне тропа, ведущая на гольцы. Опускается вечер, и в очередной развилке реки, на песчано-галечниковой косе мы останавливаемся на ночлег. У кромки воды и здесь громоздятся льдины, но на отмели сухо. Эта удаленная на северо-запад пригилюйская часть терри-тории редко посещалась работниками заповедника, и избушек здесь не было. Ночевать нам придется под открытым небом, у костра. Собираем сушняк, разво-дим костер, готовим ужин. Мелкокалиберное ружье, взятое лесником в дорогу, мы повесили на дерево, на видное место.
Этот трудный походный день совпал с моим Днем рождения, и мои спутники за ужином поздравили меня. Да, вместо нарядов – полевое обмун-дирование, вместо угощений – каша с дымком. В тот момент, наверное от усталости великой, я не задумывалась над тем, что красивые платья и вкусная еда в последующие дни рождения у меня еще будут, а вот отметить очередную дату в таком далеком от городской суеты, первозданном и чистом уголке дикой природы вряд ли представится случай.
Опустилась тьма, и на небе зажглись звезды. Слышны лишь легкие всплески речной воды. В долине прохладно. Ночью нас выручит догорающий костер, настил из еловых веток и стеганые ватники, которые мы несли в рюкзаках. Улеглись, наконец: к тлеющим углям – ногами, к лесу – головой. Ватником надо было уметь пользоваться: не надевать на себя, как хотелось поначалу, – замерзнут ноги. Чтобы заснуть в холодном лесу, нужно укрывать ватником нижнюю часть тела, надев на верхнюю все теплое, что взяли с собой. Этому научил меня собственный опыт ночевок без палатки у костра.
На следующий день мы вышли к реке Гилюй, которая по воле человека оказалась северной границей заповедника. Правый берег реки стал заповедным, левый – нет. В низовьях своих, при впадении в р. Зею, Гилюй растекается широким плёсом – с валунами, с перекатами.Здесь же река была совсем узкой, как бы зажатой между скалистым левобережьем и пологим берегом правым, на котором остановились мы. Нависающие над руслом каменные глыбы левобе-режья затеняли гладкую поверхность воды, придавая ей темный зеркальный блеск. Прибрежные кустарники и травы отражались в зеркале вод. Не от того ли в переводе с эвенкийского языка слово «Гилюй» означает «блестящий»?
На берегах Гилюя господствовали ельники зеленомошные. Не горевшие и не нарушенные они являли собой полную противоположность придорож-ным послепожарным вторичным растительным сообществам. Это был эталон долинных заповедных еловых лесов хребта Тукурингра.
Стоял полдень, и мы со студентками принялись за работу – собирали полевой материал, делали геобо-танические описания. Тем временем проводник наш не преминул посидеть с удочкой на берегу реки, поохотиться на диких уток, которые потом – жареные у костра на вертелах – достались нам на обед.
Еще одна ночевка в лесу, и утром следующего дня мы отправляемся в обратный путь. Дорога обратно всегда кажется легче и короче, даже в этих лабиринтах «полярных» льдов, медленно оседавших под июньским солнцем и ронявших на берег капли талой воды.
Зейская экспедиция к этому времени начала стационарные исследования на Амуро-Зейском плато, на острове Айзюпинском. Для участия в рекогносци-ровочных маршрутах по этой территории группа сотрудников института, и мой отряд в том числе, из города Зея отправился к новому стационару. Мы плыли вниз по реке Зее на моторных лодках, и сидеть за рулем судна мне очень нравилось. Обследованная территория поймы реки вблизи нового стационара была в основном луговой и болотной. Передав студенток в другой отряд, я вскоре вернулась в г. Зея. Мои полевые работы в заповеднике подошли к концу. Посоветовавшись с заведующим лабораторией – Ю.С. Прозоровым, мы решили, что оставшееся аспирантское время я должна посвятить написанию диссертации. Ю.С. Прозоров дал мне тогда хороший совет – соблюдать строгую последовательность изложения работы, независимо от того, о чем я хотела бы написать сначала и что оставить на потом. Одинаково ответственно отнестись к главам общим: История изучения растительного покрова; Методика исследований; Физико-географические условия Зейского заповедника; и специальным – посвященным флоре и растительности.
Итак, мне нужно было возвращаться в Хабаровск. В это же время по служебным делам ехал туда и мой заведующий. Добравшись на автобусе до станции, мы вскоре сели на поезд. В одном купе с нами оказалась участница труппы Бурятского театра оперы и балета, гастролировавшего в это время в Хабаровске, и мы охотно беседовали с ней о жизни и работе театра. Хабаровчане любили представления этого коллектива и старались непременно на них побывать. Особенно эффектными были спектакли, близкие по национальному духу артистам из Улан-Удэ, а именно – балет «Красавица Ангара», где главную партию исполняла знаменитая балерина, народная артистка СССР Лариса Сафьянова, и опера А.П. Боро-дина «Князь Игорь». В те годы на гастролях в Хаба-ровске часто бывал и Новосибирский театр оперы и балета. Когда я приехала домой, мы с Владимиром побывали в опере. Некоторые оперные арии для баритона мой муж знал наизусть, и мог исполнить своим сильным красивым голосом.
