— Нет, мистер Смит. Его удавили. И у меня есть веские основания полагать, что в смерти кузена виновны вы. Поэтому мой долг — предъявить вам обвинение в убийстве мистера Юджина Мортимера и предупредить, что все сказанное вами и может быть использовано против вас.

Пока Лестрейд торжественным тоном произносил слова официального обвинения, Холмс взглянул на меня и молча показал головой в сторону двери.

Мы тихонько выскользнули из гостиной.

— Куда вы, Холмс? — поинтересовался я, когда он быстрыми шагами пересек холл и через коридор вывел меня в заднюю часть дома.

— Хочу разыскать миссис Дикин и подвергнуть ее небольшому допросу, — последовал неожиданный ответ.

— Допросу? Но ведь расследование закончено. Лестрейд арестовал мистера Смита, как мне кажется, с полным основанием. Все улики говорят, что он виновен.

— Совершенно согласен с вами, Ватсон. Улики против Смита действительно выглядят неопровержимыми Но вы ведь знаете мой принцип относиться к уликам со здравой долей скептицизма, в особенности если речь идет о косвенных уликах, как в данном случае[44]. Тем более важно спросить себя: о какой, собственно, совокупности обстоятельств идет речь? Это как с детским калейдоскопом. Чуть заденешь — и узор получится совершенно другим. А вот и комната экономки! Я слышу голоса.

Холмс остановился у двери и постучал.

Женский голос пригласил нас войти. Небольшая уютная комнатка. Миссис Дикин сидела за столом с высоким бородатым мужчиной, которого она представила как своего мужа.

Холмс, не теряя времени, принялся задавать вопросы. Прежде всего он попросил миссис Дикин самым подробным образом описать все, что происходило в Вудсайд-Грендж накануне, начиная с того момента, когда приехал мистер Беркиншоу.

— Он подъехал к дому в кебе, — сообщила экономка, — примерно в полтретьего. При нем был портфель с документами о наследстве покойного мистера Фрэнклина Мортимера. Поскольку адвокат хотел поработать с бумагами, я проводила от в кабинет и больше но беспокоила.

Мистер Юджин Мортимер, как ожидалось, должен был подъехать в десять минут пятого, а мистер Смит, его кузен, чуть позже.

— Кто открыл дверь мистеру Смиту? — спросил Холмс.

— Мистер Беркиншоу, сэр. Он сказал, что откроет дверь обоим посетителям — мистеру Юджину и мистеру Джонатану.

— А где находились в это время вы?

— В кладовке, сэр. Поскольку вся утварь тоже должна была быть распродана с аукциона, мистер Беркиншоу попросил меня почистить столовое серебро и уложить в коробки.

— А где находится эта кладовая?

— В задней части дома, сэр.

— Рядом с кухней?

— Нет, сэр, в конце этого коридора, — ответила миссис Дикин, несколько обеспокоенная градом обрушившихся на нее вопросов.

— А вы, мистер Дикин, в это время подстригали лужайку перед домом? — спросил Холмс, поворачиваясь к мужу миссис Дикин.

— Именно так, сэр, — удивился тот. — Мистер Беркиншоу попросил меня привести в порядок эту лужайку. На аукционе должно собраться множество людей, и он хотел, чтобы дом выглядел как можно лучше.

— Лужайка выглядит просто великолепно, мистер Дикин. Я сразу заметил, что траву недавно подстригали. Полагаю, вы видели, как вчера приехал мистер Смит?

— Да, сэр.

— И мистер Беркиншоу впустил его в дом?

— Совершенно верно. Мистер Беркиншоу сам открыл ему дверь.

— Выходил ли кто-нибудь из дома в промежуток между приходом мистера Смита и отъездом обоих ваших гостей?

— Нет, сэр.

— Вы совершенно в этом уверены?

— Да, сэр. Все это время я подстригал траву перед домом и могу поклясться, что из дома никто не выходил. С лужайки было видно, как мистер Беркиншоу сидит за столом и трудится над своими бумагами.

— Вы действительно видели, как он что-то писал? — резко переспросил Холмс.

— О чем я и говорю, сэр. Я отчетливо видел, как он сидит в своем черном костюме за столом, водит пером по бумаге и не отрывает головы от стола. Из кресла мистер Беркиншоу ни разу не встал. А когда приехал мистер Смит, я видел время от времени их обоих в гостиной, где они дожидались мистера Юджина. Но он так и не пришел, сэр.

Мистер Дикин явно заколебался, но потом, обменявшись взглядом со своей женой, не удержался от вопроса:

— Скажите, мистера Юджина нашли, сэр? Мы с женой так о нем беспокоимся. Мы хорошо знаем обоих джентльменов. Они бывали с визитами у нашего хозяина.

— Должен огорчить вас, но мистер Юджин Мортимер мертв, — мрачно сказал Холмс. — Что же касается мистера Смита, то он арестован по обвинению в убийстве мистера Юджина.

— Не может быть! — воскликнула миссис Дикин и, закрыв лицо руками, безутешно разрыдалась.

Дикин пытался крепиться, но я видел, что в его глазах стояли слезы.

— Я не верю, что мистер Джонатан виновен, — сказал садовник тихо и уверенно. — Он вспыльчив, мистер Холмс, но он и мухи не обидит. Я знаю, что мистер Джонатан и мистер Юджин поссорились из-за молодой леди и что мистер Джонатан ударил мистера Юджина. Но убить? Нет, сэр. Мистер Джонатан слишком нежно любил мисс Констанс, чтобы сделать ее несчастной и оставить ее маленького сына без отца.

Мистер Дикин обнял и подвел жену к креслу.

Холмс тронул меня за руку, и мы тихо вышли из комнаты, оставив чету Дикинов наедине с их горем.

— Куда теперь? — спросил я, едва успевая за Холмсом, который быстро шагал по коридору.

— В кабинет. Он должен выходить окнами на лужайку перед домом, ведь Дикин говорил, что видел в окне мистера Беркиншоу.

Мы вышли по коридору в холл, и Холмс рывком отворил дверь кабинета.

За дверью оказалась залитая солнцем квадратная комната, уступавшая по своим размерам гостиной и обставленная гораздо более скромно. Простой письменный стол черного дерева стоял под прямым углом у высокого окна, из которого открывался великолепный вид на лужайку перед домом и подъездную аллею. К столу было придвинуто обычное конторское кресло с двумя валиками в изголовье. Вдоль стен шли полки с книгами. У камина, придавая кабинету уютный вид курительной в мужском клубе, стояло несколько кресел с обшивкой из красного бархата.

Холмс на мгновенье замер на пороге, оглядел комнату и, быстрыми шагами подойдя к столу, стал его внимательно осматривать. Особенно его заинтересовал блокнот с вложенной в него промокашкой. Верхнюю страницу блокнота он долго изучал под лупой. Затем Холмс долго разглядывал кресло, валики в изголовье и спинку из нескольких узких планок.

Судя по выражению лица, Холмс остался доволен результатами осмотра, хотя я по-прежнему терялся в догадках.

— Я увидел достаточно, Ватсон, — произнес Холмс. — Теперь я запру кабинет и оставлю ключ миссис Дикин, строго-настрого наказав ей никого не впускать сюда до завтра.

— До завтра? Разве вы собираетесь еще раз вернуться сюда завтра? Но для чего, Холмс? Разве виновность мистера Смита вызывает какие-нибудь сомнения? Что же касается мистера Беркиншоу, то у него железное алиби.

Холмс тихо рассмеялся.

— Мне не хотелось бы портить вам удовольствие преждевременными объяснениями. Вы все узнаете завтра, мой дорогой друг, когда мы встряхнем калейдоскоп и посмотрим, какой узор сложится на этот раз. Но пока, прошу вас, ни слова Лестрейду, да и остальным тоже.

Но ни о чем умалчивать не пришлось. Вернувшись в гостиную, мы обнаружили в ней только мистера Беркиншоу. Инспектор Лестрейд уже отбыл, прихватив с собой мистера Смита, чтобы заключить его в тюрьму Фордхэма.

Вскоре мы втроем — мистер Беркиншоу, Холмс и я — отправились в Лондон. По дороге, о чем бы ни шла речь, наш разговор непременно возвращался к чудовищному преступлению, совершенному мистером Смитом, и к тому, сколь тяжелым ударом станет оно для миссис Мортимер и ее маленького сына, по поводу которых мистер Беркиншоу неизменно выражал свое самое горячее сочувствие.

О планах Холмса на завтра ни разу не было упомянуто ни в поезде, ни дома, на Бейкер-стрит, и мне оставалось лишь теряться в догадках относительно того, что означает его замечание по поводу калейдоскопа и какие новые улики удалось обнаружить моему другу при осмотре кабинета.