Они приехали за три дня до церемонии. За день до того прилетели ее родители и самые близкие родственники и друзья. Она не заметила, как время до свадьбы пролетело. Приветствия бесконечных гостей, последние примерки платья, одобрения всего накупленного свекровью и Джахиде-ханым, женой отца.

Вечером накануне свадьбы всех гостей пригласили покататься на арендованном корабле по Босфору. Часов с шести начали жарить рыбу на причале, а они с Дэнизом встречали гостей, приглашая всех на борт. Насобиралось человек шестьдесят и Лера почти успокоилась, что свадьба будет действительно небольшая (ну, по турецким меркам).

Не успевала Лера присесть где-нибудь на закате, подставив обнаженные плечи последним лучам заходящего солнышка (хоть так убрать синеву кожи), как свекровь тут же загоняла ее под навес разговаривать с кем-нибудь из гостей.

После многочасового катания по Босфору (было впечатление, что они прошли от Черного до Мраморного моря) еще пришлось полчаса стоять в ожидании причала — в Стамбуле пробки не только на дорогах, но и у причалов тоже! Лера с удовольствием ступила на твердую не качающуюся землю и ожидала, что гостей сейчас всех отправят и они смогут, наконец, отдохнуть — не тут-то было! Ее с Дэнизом забрали в дом его отца, посадили на стул и заставили плакать. Она с недоумением поглядывала из-под красной накидки на ходящих вокруг нее женщин и не имела ни малейшего представления, что делать. Все сделали за нее, как и всю свадьбу собственно. На ладони положили хну, которую сказали не снимать всю ночь. Ага! Что она так спать будет что ли!

Вообще турецкая свадьба это много месяцев кропотливой и тяжелой работы, а за день до свадьбы и в день свадьбы — это работа жениха и невесты и родителей жениха, по крайней мере, так было на свадьбе Леры.

Стоя в платье слоновой кости, (она даже боялась спросить, сколько оно стоит) перед закрытыми дверями в зал, где состоится церемония, она держала за руку Дэниза, набираясь у него смелости.

— Валерьюшка, может, ты пойдешь, одна там разберешься, а? А я тебя подожду в саду?

Отец организовал сказочное место для свадьбы, на берегу Босфора в саду принцессы последнего султана. Сад был необычайной красоты, а полуразрушенные стены дворца были зашиты в стекло, невидное днем, так что создавалось впечатление, что прямо из буйной растительности выступают полуистлевшие от времени камни старой постройки, а ночью когда включили подсветку, весь дворец приобретал вид древности. Церемония проходила на втором этаже этого здания. Внутри его полностью переделали на современный лад, там был даже лифт!

— Дэнька, — строго сказал Лера. — Я стою здесь на высоченных каблуках, в дурацком платье, с прической и букетом. Даже не смей думать удрать, потому что я могу навернуться в этих туфлях в любую минуту.

Он неприлично хохотнул в тот момент, когда двери открылись, и она чуть не потеряла сознание!

Зал весь был украшен белым: белые воздушные шары, белые ленточки и мишура, белые стулья для гостей, а гостей… Весь огромный зал был уставлен стульями, разделенными на две половины. Они должны были пройти по проходу к столу на небольшом возвышении.

Но ноги не шли, она боялась запутаться в платье и упасть. От обилия гостей рябило в глазах, она никак не могла разглядеть своих и его родителей. Оказывается, она с силой сжала его руку и чуть ослабила хватку только, когда услышала:

— Валерьюшка, джаным! Еще пару часов этой пытки и нас наконец-то оставят в покое! Только представь, нас ждет номер в гостинице, огромная удобная кровать и ведерко со льдом, в котором лежит запотевшая бутылка шампанского! И я с удовольствием засуну твои уставшие ноги в этот лед, когда мы вернемся!

Она неприлично прыснула от смеха и посмотрела на него:

— Если обещаешь, что мы всю ночь будем спать, и нас никто не будет трогать!

— Джаным! Я тоже мечтаю только об этом — отоспаться!

Она снова прыснула и они рука об руку пошли по проходу.

— Кстати, у меня под платьем есть кое-что голубое для тебя, — шепнула она ему.

Он сделал ей страшные глаза и прошептал в ответ:

— Сама виновата, теперь спать отменяется!

Она увидела, как захлопал его отец, когда она сказала заветное «evet» («да»), как слезы полились из глаз их родителей, когда он поцеловал ее в лоб первым супружеским поцелуем.

Ей казалось, что на следующем шаге ее ноги все-таки сломаются — они почти не присели за всю свадьбу — обойти 650 (!) гостей, каждый из которых хотел поздравить, положить деньги в сундучок, обшитый белым атласом с розочками, и, конечно, поцеловать невесту. Ей казалось, что мышцы лица, отвечающие за улыбку, никогда не расслабятся и боялась, что к концу вечера ее улыбка больше походит на оскал.

650 гостей!

— Тут что половина Стамбула собралась! — возмущалась она ему шепотом.

— Ага, и еще половина Измира, — стонал он в ответ.

— Я знаю, что вы подыскиваете дом в Германии, — сказал его отец, поздравляя их с браком, глядя на Леру. — Присматривай из расчета, что половину дома оплачиваю я. Это мой подарок вам на свадьбу, — Мехмет-бей сжал ее ладонь в своих руках.

— Спасибо, — кивнула она благодарно.

— Спасибо, папа, — подхватил Дэниз.

— А я не тебе подарок делаю, а твоей жене! — оборвал его отец. — И запомни, девочка, — он снова повернул лицо к ней. — Если этот разгильдяй будет вести себя неправильно, сразу звони мне!

— Спасибо, — улыбнулась она. — Но думаю, я сама с ним справлюсь, — и посмотрела на Дэниза. Держа его под руку, сжала его руку выше локтя пальцами, ведь знала, что его глаза полыхнут черным от слов отца. Успокоился, расслабился.

Отец повернулся к нему:

— Единственное, что ты сделал правильного в своей жизни — это выбрал правильную женщину!

Дэниз кивнул, криво усмехнувшись.

Только спустя несколько лет он расскажет Лере, как в первый же год их знакомства он приходил к отцу обсудить брак с ней. Тогда они разругались в пух и прах. Отец чуть ли не выставил его из своего дома. А Дэниз, уходя, крикнул ему:

— Тогда я вообще не женюсь. И твои внуки будут мало того что не мусульманами, они будут еще и незаконнорожденными!

Обходить гостей на свадьбе собирая подарки и поздравления — это не приятная вещь, не обязанность, это наказание! В стамбульской жаре, на высоких каблуках в течение нескольких часов переходить от столика к столику, расцеловывать всех два раза в обе щеки, улыбаясь говорить слова благодарности, фотографироваться и снова переходить к следующему столику…

— Как долго ты живешь в Стамбуле, дочка? — спросил кто-то из измирской родни. Она перестала пытаться запоминать даже лица, это было просто бесполезно!

— Три дня, — улыбнулась она.

— Три года? — переспросил тот, думая, что она просто заблудилась в турецком языке.

— Три дня, — поправила она, — Мы приехали в Стамбул только на свадьбу. Сейчас живем в Санкт-Петербурге, в России. Но после того, как закончим проект, через полгода переезжаем в Германию, будем жить там.

— Но у тебя такой явный стамбульский акцент, — удивился говоривший.

Она рассмеялась:

— Это от мужа, — и погладила ладонью лацкан его смокинга. А взглянув в ореховые глаза, увидела, как там разливается тепло: она в первый раз назвала его мужем!

С усилием возвратившись к реальности из глубины его глаз, заметила, что не все разделяют восторг от ее прикосновения к Дэнизу. Родственник, с которым она разговаривала, смотрел на нее неодобрительно. Что, к собственному мужу уже нельзя прикоснуться?! Но она решила убрать руку во избежание скандала или сплетен среди измирской родни.

В тот же момент его рука накрыла ее пальцы, удерживая на его груди, прижимая к сердцу.

Она низко опустила голову, как будто разглядывая подол платья, на самом деле скрывая улыбку: в Дэньке, конечно, романтики — ноль, но иногда он делает самые необходимые вещи в самый нужный момент. Вот по таким моментам она точно знала: он любит ее, она его половина.

Айдан с женой тоже были на их свадьбе: