— Еще один вопрос… Видно, вам нравится доктор Пардон… В таком случае, вы, возможно, направляли к нему знакомых…

— Возможно…

— Попытайтесь вспомнить… кому вы говорили о нем в доме, где теперь работаете?

Последовало довольно долгое молчание, и Мегрэ слышал, как дышит в трубку пожилая женщина.

— Я ничего не знаю.

— Мадам Наур?

— Она никогда не болела.

— Господину Уэни? Горничной?

— Да поймите же, я совсем не помню, кому говорила о враче! И потом, если мне не разрешают пойти на рынок, так арестуйте меня…

Мегрэ нажал на рычаг телефона. Табак в трубке погас, и, прежде чем набить другую, он поручил Жанвье дозвониться до аэропорта Орли.

— Спроси у инспектора, какой компании принадлежал самолет, прибывший в начале двенадцатого — «Эр-Франс» или «Суис-Эр».

Жанвье повторил вопрос.

— «Суис-Эр»? — спрашивал он по телефону. — Один момент…

— Пусть тебя соединят со службой регистрации прибывающих пассажиров…

— Алло!.. Будьте любезны…

Через несколько минут Мегрэ уже знал, что Пьер Наур действительно прилетел утром из Женевы самолетом французской авиакомпании, и что ему удалось получить место лишь в последнюю минуту.

— А теперь, шеф?

— Как видишь, я проверяю… Тебе известно, в котором часу вечера ужинал Наур?

— Около половины девятого… Он ушел часом позже… Заказал молодого барашка, затем сладкий пирог с миндалем и изюмом…

— Зайди в соседний кабинет и передай это доктору Колинэ. Эти сведения нужны для того, чтобы установить время смерти…

Сам он тем временем искал номер телефона мэтра Леруа-Бодье. Мегрэ казалось, что это имя ему знакомо. Когда нотариус взял трубку, то сразу же воскликнул:

— Как жизнь, дорогой комиссар? Я уже давно не имел удовольствия видеть или слышать вас…

Мегрэ как раз пытался вспомнить, где они встречались, когда нотариус произнес:

— Вы помните дело Монтрона, этого моего старого клиента, жена которого…

— Да… Да…

— Чем могу быть полезен?

— Я полагаю, у вас хранится завещание некоего Феликса Наура…

— В самом деле… Он аннулировал старое и около двух лет назад составил новое…

— Знаете ли вы, почему он изменил завещание?

Нотариус смущенно молчал.

— Вопрос деликатный, и у меня довольно трудное положение… Господин Наур никогда не доверял мне своих мыслей… Что касается самого завещания, то, вам известно, я должен хранить профессиональную тайну… Если это поможет, могу только сказать, что речь шла о сугубо личных причинах.

— Феликс Наур был убит прошлой ночью в своем кабинете.

— Ах! Но газеты ничего не сообщали об этом.

— Они расскажут о преступлении в ближайших выпусках.

— Преступника арестовали?

— На этот счет у нас есть только противоречивые предположения. Скажите, бывает ли так, что муж и жена одновременно составляют свои завещания?

— Подобные случаи мне встречались.

— А что касается супругов Наур?

— Я никогда не видел мадам и никогда не имел с ней дела. Это ведь бывшая королева красоты, не так ли?

— Да, верно.

— Когда состоятся похороны?

— Не знаю, тело еще находится у судебно-медицинского эксперта.

— Обычно мы ждем похорон и уже затем собираем всех заинтересованных лиц. Вы полагаете, это будет не скоро?

— Возможно.

— Вы известили семью?

— Брат, Пьер Наур, прибыл в Париж сегодня утром. Отец еще в полдень находился в Бейруте и должен был вылететь первым самолетом.

— А мадам Наур?

— Мы ждем ее завтра утром.

— Послушайте, мой дорогой комиссар, уже сегодня вечером я разошлю приглашения. Может быть, мы соберем всех завтра во второй половине дня?

— Это бы меня устроило.

— Хочется в меру возможностей, не нарушая профессиональной этики, помочь вам. Единственное, что я могу сообщить, — мадам Наур, если она была знакома с первым завещанием, будет неприятно удивлена при оглашении второго. Вам это будет полезно?

— Очень. Благодарю вас, мэтр.

Жанвье возвратился в кабинет.

— Есть кое-что новое, — нерешительно заметил комиссар. — Если я правильно понял, мадам Наур в соответствии с первым завещанием должна была унаследовать большую часть состояния мужа. Примерно два года назад муж составил второе, и я удивлюсь, если жена получит больше минимума, предусмотренного законом.

— Вы думаете, что это она…

— Ты забываешь, что я никогда ничего не думаю до тех пор, пока не завершу расследование, — сказал он и добавил со скептической улыбкой: — Да и какое это имеет значение!

Вторая половина дня определенно была посвящена телефонным звонкам.

— Позвони в пансион «Пальмы» в Мужене.

Он порылся в карманах и выудил оттуда клочок бумаги, на котором записал имя воспитательницы.

— Спроси, можно ли позвать мадемуазель Жобе.

Комиссар встал, почувствовав, что после долгого пребывания в кресле у него занемело все тело, и подошел к окну. Снег почти не падал. На улицах уже зажглись фонари, хотя кое-где свет горел и днем.

На мосту Сен-Мишель образовалась пробка, и трое полицейских свистели и размахивали руками, стараясь распутать клубок машин и автобусов.

— Алло! Это мадемуазель Жобе?.. Минутку, пожалуйста… Я передаю трубку комиссару Мегрэ… Нет, из уголовной полиции, из Парижа…

Мегрэ взял трубку и остался стоять, прислонившись к столу.

— Алло, мадемуазель Жобе… Надеюсь, что двое детей находятся с вами? Что?.. Вы не смогли с ними погулять, потому что идет дождь и холодно? Пусть вас утешит то, что в Париже из-за снега движение на дорогах почти прекратилось… Я хочу, чтобы вы сказали, какие в последний раз получали известия от мосье Наура… Он звонил вам вчера?.. В котором часу?.. В десять часов утра… Да, я понимаю… Он всегда звонил до прогулки детей или по вечерам… У него на этот раз не было особой причины для звонка?.. Ничего неожиданного. Он звонил два-три раза в неделю… А госпожа Наур?.. Реже?.. Один раз?.. Иногда раз в две недели?.. Нет, мадемуазель… Если я вам и задаю эти вопросы, то только потому, что господин Наур был убит сегодня ночью… Никого не арестовали… Вы не могли бы сказать, как давно работаете в этой семье?.. Вот уже пять лет? То есть с рождения первого ребенка… К сожалению, я не могу сейчас выехать в Мужен… Может быть, мне придется поручить каннской полиции записать ваши показания… Да нет же!.. Ничего не бойтесь… Я понимаю ваше положение… Послушайте… Когда вы поступили на работу, супруги Наур много разъезжали, не так ли?.. Да… То в Канны, то в Довиль, то в Эвьян… Чаще всего они снимали виллу на весь сезон или на меньший срок… Они брали вас с собой?.. Часто?.. Да… Я отлично вас слышу… Вы жили с ними и с их дочкой в «Рице»… Затем, спустя три года, родился мальчик… Это так?.. Ребенок не болен, и ему не нужен более теплый климат, чем в Париже? Если не ошибаюсь, ему сейчас два года… И это чертенок… Да, прошу вас, пойдите туда… Я жду у телефона…

Он объяснил Жанвье:

— Дети затеяли ссору в соседней комнате… Она производит впечатление порядочной девушки… Ее ответы ясны, и она их дает без колебания… Хорошо бы и дальше так!.. Алло!.. Да… Итак, господин Наур занимался детьми больше, чем его жена… И это ему вы отправляете ежедневно отчеты об их здоровье и о том, чем они занимаются… Вы не замечали какой-то напряженности в отношениях между супругами?. Трудно сказать, я понимаю… Каждый существовал сам по себе… Вас это не удивляло?.. Только вначале?.. Вы к этому привыкли… Они навещали детей вместе?.. Редко… Я вам очень благодарен за помощь… Понимаю, вам больше ничего не известно… Благодарю вас, мадемуазель…

Мегрэ глубоко вздохнул и раскурил погасшую трубку.

— А теперь меня ждет неприятная обязанность… Хотя, по правде, я говорю это по привычке, ведь следователь Кайот очень любезный человек…

Он взял со стола рапорт своего друга Пардона и не спеша направился в ту часть Дворца правосудия, где размещаются судебные следователи. Кайот не мог расположить свой кабинет в отстроенном недавно крыле, и его рабочее помещение соответствовало описаниям романистов прошлого века.