– И мы тут не должны забивать себе голову лишней ерундой, не так ли? Это просто замечательно, Тео. Я в растерянности, дружище… Я даже не знаю, что тебе на это сказать. Ни я, ни Макс – мы не можем заниматься этим делом официальным порядком. Мы не имеем приказа, и понятно, что мы его не получим. А действия без прикрытия начальства, да еще и в условиях «чужой игры» со стороны Ц-службы ВКС, могут привести сам знаешь куда. На каторгу. И как же нам быть?

– А мне? Или ты хочешь осчастливить меня советом?

– Я вижу только один способ действий. Ты должен выйти на Роксану Барилари и рассказать ей об Адамсе. Дальше пускай она ищет своего братца самостоятельно, потому что мы сделали все, что могли. След потерян, Тео, – никаких других зацепок ни у меня, ни у Фаржа нет.

– Учитывая мою фамилию, это будет нелегко, – рассмеялся Теопольд. – Маршал Барилари вряд ли порадуется близкому знакомству с кассанданскими Харрисами. Она просто не впустит меня к себе. Или ты считаешь иначе?

– Ты вполне мог бы задействовать своих друзей… из флотской разведки. Только не говори мне, что связь у вас односторонняя, я все равно не поверю.

Тео вздохнул и закатил глаза.

– В последнее время с тобой стало трудно иметь дело.

– Я повзрослел, – жестко ответил Детеринг. – И больше не имею желания подставляться под чужие интриги.

– Не чужие…

– Даже если так, мне достаточно. У меня серьезные неприятности: в Резидентуре творится черт знает что, Поляков, очевидно, потихоньку съезжает с катушек, а Макс заподозрил измену среди своих людей. Прекрасный салат, тебе не кажется? И я в виде соуса.

– Измену? – нахмурился Харрис. – Что это еще за новость?

– У него погиб один из важных информаторов. Полиция считает дело совершенно обыденным – случайная «бытовуха», но Макс имеет основания думать, что это не так. Соль в том, что с этим агентом он работал сам, но доступ к его документации имеет в принципе довольно широкий круг людей. В общем, там есть от чего взволноваться. А учитывая состояние Его Превосходительства, о каком-либо внутреннем расследовании не стоит и думать. То есть вилка.

– Я слышал кое-что о Полякове, – задумчиво произнес Харрис, увлекая Детеринга в глубь апельсиновой посадки, – и могу тебе сказать, что с головой у него действительно нелады. Он играет на бирже. Конечно, законом это не запрещено, но пару раз Поляков связывался с очень сомнительными финансовыми консультантами – из тех, что могут дать дурной совет. Пока ему вроде бы везет, но ты же сам понимаешь, что могут найтись люди, которые не упустят такой сладкий шанс…

– Он что, играет от своего имени? – быстро спросил Детеринг. – Со своих счетов?!

– Конечно, нет, не идиот же он! Но, понимаешь, все можно отследить… А теперь представь себе, какой случится скандал, если вдруг выяснится, что глава крупной колониальной Резидентуры инвестировал личные средства в предприятия, так или иначе связанные с контрабандой, а то и с пиратством. Это уже не акт коррупции, это нечто запредельное. Но господин Поляков, как мне говорили, считает себя очень, очень умным и хитрым. С его информационным полем это вроде бы нетрудно, однако я все же не стал бы давать никаких гарантий. – Харрис с печальным видом покачал головой и достал из кармана портсигар.

Хмыкая от изумления, Йорг прислонился спиной к ближайшему дереву. Поверить в услышанное было, мягко говоря, трудно. Относительно недавняя война сильно смягчила нравы в офицерской среде, но все же приобретение тех или иных активов, а уж тем более игра на бирже считались неприемлемыми. В непростой социальной пирамиде Империи Человечества воинская каста образовывала некий «выступ», расположенный пусть и близко к вершине, но все же чуть в стороне от остальных кирпичиков. Занятиями, достойными офицера, вынужденного покинуть службу, считались наука, преподавание или традиционная агросфера, но никак не финансы – что уж говорить о генерале СБ, занимающем весьма заметный пост!

– А вообще, зря Макс не подъехал со своим покойником ко мне, – неожиданно заявил Харрис. – Наша полиция, знаешь ли, это такие грандиозные люди…

– Наверное, – покивал Йорг. – Но, боюсь, он сейчас переживает за брата. До выборов осталось всего ничего.

– Брат будет избран, – пожал плечами Тео. – По крайней мере, я так думаю. У него могущественные противники, но избиратель хочет видеть Майкрофта Фаржа в планетарном сенате, и ничего уж тут не поделаешь. Хотя, конечно, все идет к тому, что новый состав будет куда более консервативным, чем нынешний, а в Метрополии это обстоятельство мало кого радует. Поэтому – да, я понимаю его беспокойство. Но ты все-таки передай ему мои слова, ладно? Кто знает, как все повернется?

Сдав летающую игрушку все тому же немного отстраненному парню, Йорг завернул в ближайшую обжорку, где взял порцию лепешек «чурро» с овощами и чашку чая. Харч оказался безвкусным, но Йоргу сейчас было не до деликатесов: Харрис узнал того, второго, с раздвоенным подбородком.

И весь дальнейший разговор сразу потерял всякий смысл.

Харрис смолчал, как прежде, однако Детеринг понимал: рисунок, выполненный экспертом при помощи графического процессора, сказал бывшему астронавту что-то очень важное – а раз так, он или пойдет к Роксане Барилари, или же начнет трясти своих друзей из флотской разведки. Все остальное, включая крайне неожиданную информацию о рискованных играх главы Резидентуры, уже не имело особого значения.

Детеринг допил свой чай и неторопливо вышел на воздух. Город все еще оставался во власти противного холодного ветра, налетевшего с гор. Йорг втянул носом аромат цветущих вдоль улочки деревьев, запахнул на себе куртку и стал нащупывать в кармане курево, как вдруг через недалекий перекресток с воем сирен пронеслись две машины службы городского шерифа, следом за которыми мчался длинный округлый бус с эмблемами полицейского спецназа.

– Эт-то еще что за номер? – поразился Детеринг.

Проводив взглядом странную колонну, он уселся за руль, но пускать двигатель не стал, а развернул навигатор в режим трансляции местных информационных сетей.

– …Заместитель ректора Гуманитарного колледжа фонда Иеронима Лоуренса, отвечая на вопросы нашего корреспондента, особо подчеркнул, что речь, по его мнению, идет о тщательно подготовленной полицейской провокации, целью которой является обострение ситуации с гражданскими правами накануне грядущих выборов в планетарный сенат… Сенатор Эдвард лорд Шлессер прорвался в блокированный полицейскими силами кампус «Мейфлауэр» и объявил себя заложником наравне с остальными студентами и преподавателями Кассанданского Колониального университета, находящимися в данный момент на территории кампуса… Командующий планетарным ландвером генерал-коммодор Пайк срочно вызвал к себе всех командиров городских секторов Порт-Кассанданы…

Йорг листал каналы один за другим, не в силах понять, что могло вызвать откровенную истерику у полицейского начальства огромного мегаполиса; ему уже чудился Килборн – но здесь, увы, масштабы могли оказаться совершенно другими. В конце концов он нашел то, что искал, и выпучил от недоумения глаза.

– В полночь по местному времени, – жизнерадостно щебетала юная репортерша, – из Метрополии поступило неожиданное сообщение: Кассанданский университет занял первое место в общеимперском рейтинге колониальных вузов. Сверкнув подобно молнии, волнующая новость вызвала огромный энтузиазм во всех кампусах нашей планеты…

В городе происходило что-то совершенно непонятное. Блокировав (на кой черт?!) главный университетский кампус, полиция постепенно закрывала весь северный луч делового центра, где и находился Касса-универ, однако ни одного сообщения о каком-либо студенческом буйстве Детеринг не нашел – зато местные сети пестрели короткими репортажами о перемещениях полицейского спецназа, лихорадочно занимающего позиции вокруг студенческих городков в предместьях, где располагались многочисленные колледжи и технические институты.