Ударившие в днище вертолифта крупнокалиберные пули подтвердили догадку Вертуна буквально через несколько секунд. Удары были весьма ощутимыми, в то время как вильдерские зенитки до такой высоты еще не добивали. Ракеты вильдеры тоже пока не пустили бы в ход. Конечно, раскалившийся при вхождении в плотные слои атмосферы корпус вертолифта был хорошей мишенью для теплонаводящихся боеголовок. Но запущенный тормозной двигатель все равно являлся для них более удобной целью. А запускались такие двигатели лишь после того, как десантный транспорт преодолевал в свободном падении примерно половину своего пути.
Днище – самая крепкая часть вертолифта, ведь именно в нее попадает большинство пуль, снарядов и ракет. Последних в арсенале у сайтенов не оказалось. Зато их гауссы сполна компенсировали эту нехватку. Бьющий не сверху вниз, а с земли в небеса смертоносный ливень был не таким плотным, как ожидалось. Вероятно, часть зенитных орудий киборгов все же вышла из строя после бомбардировки. Но их снаряды и пули врезались в броню на такой скорости, что прошивали сразу несколько слоев, застревая уже в ее термоизоляционном слое. И Ржавый Клык, и прочие отлично это понимали. И когда очередной подарок анклава испытывал вертолифт на прочность, Клинки скрипели зубами и ерзали на сиденьях. В которых тоже были встроены бронепластины. Но даже если сайтенская пуля, пробив корпус, застрянет в них, получить такой пинок под зад никому все равно не хотелось.
Первый снаряд, что сумел продырявить броню и влетел внутрь, оставил в проходе между рядами сидений дыру величиной с кулак и застрял в потолке, будто заклепка. Никто, к счастью, не пострадал. В отсек тут же ворвалось бушующее снаружи пламя, но Бобус держал наготове несколько заглушек, одной из которых он быстро заткнул пробоину. От разгерметизации, которая неминуемо при этом случилась, тоже никто не пострадал. Еще до начала сброса десантники привели боескафы в боевой режим, надели гермошлемы и дышали воздухом из баллонов.
До того как очередной снаряд пробил броню прямо у ног солдата по имени Костяной Глаз и тоже застрял в потолке, вертолифт пережил еще с дюжину пулевых попаданий. На индикаторе ИПО уровень угрозы был минимальный – «зеленый». Но Клинки многое бы отдали, чтобы по обшивке хлестал обычный свинцовый шквал, пусть даже «красного» уровня. Потому что он при всей своей опасности «съедал» бы броню постепенно, слой за слоем, а не так, как «прокусывали» ее выстрелы гауссов. От каждого их попадания вертолифт сотрясался, будто от столкновения с космическим мусором, а солдаты подпрыгивали на сиденьях.
– Каковы приблизительные потери? – спросил Ржавый Клык у Вертуна, который мог видеть на радарах и в иллюминаторе все, что творилось снаружи до того, как вертолифты скроются в пылевой туче. Вообще-то задавать такой вопрос во всеуслышание командиру запрещалось – если потери у десанта были высоки, прозвучавшая в эфире правда грозила сказаться на моральном духе бойцов. Но сейчас Клык плевал на это правило. Все присутствующие здесь были отобраны им из числа особо доверенных ветеранов. Тех, кто пережил не одно десантирование и умел стоически воспринимать плохие новости. Наоборот, ничего от них не скрывая, Клык оказывал им уважение, а они это ценили. Особенно сейчас, когда все они, включая пилотов, готовились совершить обман, исполнив секретную миссию вождя-хранителя Даггера.
– Восемь или девять вертолифтов уничтожены, – доложил Вертун. – Еще у неизвестно скольких повреждены двигатели, и они разобьются при ударе о землю. Но в целом можно сказать, что атака не захлебнулась. Даже если до приземления всего десанта погибнет еще три раза по столько же, потери при высадке в шесть-восемь процентов – это почти успех!
– Пожалуй, – согласился с таким прогнозом Клык. И, глянув на высотомер, прикинул, что до включения тормозного двигателя осталось совсем немного времени. Возможно, что и вовсе считаные секунды.
– Внимание всем! Активация тормоза! – практически тут же подтвердил его догадку Вертун. – Повторяю: активация тормоза! Приготовиться к перегрузке в двадцать «роммелей»! Удачи, парни!
В радиоэфире раздалось ворчание: перегрузка такого уровня была довольно мерзким испытанием. Она могла вышибить дух не только из новичка, но и из закаленного солдата. Хотя имелась у нее и положительная сторона. Серьезная перегрузка свидетельствовала о том, что вертолифт набрал в свободном падении огромную скорость, а чем быстрее он падал, тем более трудную мишень собой представлял. Правда, после торможения и перехода в режим геликоптера его уязвимость снова повышалась, но в непроглядной пыли его пилоты больше опасались врезаться в соседние машины, чем нарваться на слепой огонь вражеской зенитки.
Нарастающий гул двигателя дал понять, что Вертун приступил к выполнению маневра. А спустя четверть минуты чудовищная сила вдавила Ржавого Клыка в сиденье. Боль, напряжение и отчаянные попытки не потерять сознание вмиг захватили мысли солдат настолько, что даже резко возросшая угроза погибнуть временно отступила для них на второй план. А угроза та оказалась на поверку более чем реальной. И она нашла-таки свою первую жертву, лишив Клыка надежды на то, что хотя бы при десантировании в отряде обойдется без трупов.
Не обошлось…
– Внимание всем, внимание всем! – раздался вслед за очередным мощным ударом по броне встревоженный голос Вертуна. – Пробоина в пилотской кабине! Фил Кусака убит! Со мной все в порядке, но есть сложности с управлением!
– Всем оставаться на своих местах! – приказал Ржавый Клык. После чего, выругавшись, поднял страховочную раму, отстегнул ремни безопасности, встал с сиденья и, держась за потолочный поручень, поспешил в кабину, благо перегрузка к этой минуте ослабла и пускай с трудом, но уже позволяла перемещаться по отсеку.
Ржавый был единственным из всех, кто мог занять сейчас кресло второго пилота, поскольку у него имелся в этом плане кое-какой опыт. Четверть века назад он, как и большинство рвущихся в армию юных романтиков, попал туда через пилотскую учебку. И хоть судьба распорядилась так, что ему в итоге не довелось водить летательные аппараты, кое-какие знания и навыки у него с той поры остались. По крайней мере заменить собой второго пилота вертолифта Клык в случае крайней нужды мог.
Вертун знал об этом, как и о том, что другого помощника ему здесь не найти. Но он был слишком горд, чтобы обратиться к вождю с такой просьбой напрямую, даже угодив в затруднительное положение. К счастью для него, вождь умел понимать намеки и прибыл ему на подмогу так быстро, как только смог.
Прежнему напарнику Вертуна Филу Кусаке никакая помощь уже не требовалась. Пробившая лобовое стекло крупнокалиберная пуля оторвала ему голову и застряла в переборке за его креслом – той самой, по которой стекали сейчас на пол мозги Кусаки. Вертун уже залепил пробоину в стекле самоклеящейся заплатой, но вытащить из кресла труп у него не было ни сил, ни возможности. Этим пришлось заниматься Ржавому Клыку, что в условиях перегрузки стало той еще морокой. Но он справился, переместив обезглавленное тело в узкое пространство за креслом, после чего занял освободившееся место.
Вертун к этому моменту уже остановил падение вертолифта. И развернув скрытые до этого в специальном защитном отсеке несущие винты, перевел машину в режим геликоптера.
Вертолифты не являлись полноценными вертолетами, так как были покрыты тяжелой броней и могли летать лишь на короткие расстояния. Маневренность этих «наковален» с пропеллерами тоже оставляла желать лучшего. А бортовое вооружение было предназначено лишь для расчистки внизу небольшого плацдарма перед высадкой десанта. Основной запас их горючего уходил на торможение, а уже на его остатках пилот вертолифта подыскивал место для посадки. Надеясь, что оно отыщется раньше, чем опустеет топливный бак и машина грохнется на землю, – тоже довольно распространенная неприятность во время десантирования.
Объект в горах, он же Гнездо, куда нацелился отряд Ржавого Клыка, располагался не слишком далеко от главного места высадки. Теоретически у вертолифта должно было хватить горючего на обратный полет к анклаву. Но сейчас экономить топливо было не резон. И едва пилотская команда вновь стала полноценной, Вертун передал Клыку управление вспомогательными системами, оружием и тормозным двигателем (последний мог еще пригодиться для резкого набора высоты или аварийной посадки), а сам приступил к процедуре снижения и захода на цель.
