Она словно слышала рядом с собой их дыхание. Жаркое, страстное. Лера и Сашка. Это было дико, непостижимо — и тем не менее это было так. Прошлое вернулось к ней бумерангом. Когда-то давно Лера застала ее в одной постели с человеком, которого любила, — с Кириллом. Теперь Лера ей отомстила. Лера не могла об этом знать, и все же она ей отомстила. Она причинила ей такую же невыносимую боль, которую испытала сама девять лет назад. «Но ведь я этого не хотела! Я не хотела делать ей больно, это была просто слабость! Минутный порыв, который ничем не закончился… Боже, сколько раз за прошедшие годы я повторяла эти слова!» — думала Вика.

Почему-то она вспомнила Павлика. Вспомнила его жалобные глаза, прозрачные, вечно о чем-то умоляющие. Это воспоминание на этот раз не вызвало никаких эмоций, и даже привычная жалость куда-то испарилась. Вика подумала о том, что может вернуть этого человека в любой момент. Ей стоит только набрать номер… Но именно этот человек абсолютно не был ей нужен. Ей нужен был другой, совсем другой — тот, с которым она никогда не будет вместе…

Вика твердо решила, что больше никогда не станет встречаться с Александром. Не слишком суеверная по натуре, на этот раз она была глубоко потрясена этим чудовищным совпадением и решила, что его нельзя рассматривать иначе, как предзнаменование. Да она и представить себе не могла, что сможет теперь, как когда-то, легко и открыто посмотреть в его глаза, высказать ему свои мысли, дотронуться губами до губ, ощутить влажность и прохладу кожи… Теперь между ними всегда будет стоять Лера. Всегда. И Вика ничего не сможет с этим поделать. Она будет смотреть на Сашку и видеть рядом с ним Леру. Она будет закрывать глаза и снова видеть Леру. Всегда, как и сейчас, в эти долгие часы раздумий, она будет представлять, как он касался ее губ, как он обнимал ее, как говорил ей «люблю».

Сердце сжималось от боли. Она беспомощно смотрела в пространство, не замечая, что за окном уже показались первые лучи рассвета. Тот волшебный вечер на острове теперь казался ей далеким, сказочным сном. Она перебирала в памяти эпизоды своего недолгого счастья, словно нанизывала на нитку сверкающие жемчужины. Нитка была слишком короткой…

Наступающее утро было ветреным. Ветер ворвался в приоткрытую створку окна вместе с первыми каплями дождя. Под этот грустный и неравномерный стук капель Вика наконец заснула тревожным и неглубоким сном.

Какой-то внутренний толчок заставил ее открыть глаза в тот момент, когда стрелки часов показывали уже половину девятого. Казалось, она забылась сном всего лишь на минуту — а прошло, как выяснилось, почти два часа.

— Черт! — выругалась Вика и вскочила с дивана. Через полчаса ей нужно было быть на работе.

Она пулей влетела в ванную и подставила голову под кран, одновременно выливая на нее остатки шампуня. Через пару минут она уже сушила волосы феном, который сжимала в левой руке и одновременно наносила правой рукой на ресницы тушь. В рекордный срок — двадцать четыре минуты — она собралась и выбежала из квартиры на улицу, почти сразу же сумев остановить такси.

Только в машине она немного успокоилась. Сердце больно кольнуло — в тот самый момент она вспоминала все то, что произошло накануне. За окном мелькали проезжающие мимо автомобили. Все куда-то спешили. Это всеобщее движение показалось Вике бессмысленным. Она удивилась самой себе — еще несколько минут назад она летала по квартире и думала только о том, что опаздывает на работу. Какое значение это может иметь, после того как обрушилась вся жизнь?

По стеклу стекали капли. На улице шел дождь… Вика медленно дотронулась пальцами до волос и почувствовала, что они влажные. Надо же, она даже не заметила дождя.

— Ну и погода, — словно прочитав ее мысли, бросил водитель, — а вчера — какое солнце было!

— Да, — согласилась Вика и повторила как эхо: — вчера было солнце.

Водитель, улыбнувшись, слегка повернул небольшой рычаг на панели автомобильного магнитофона. Молодой приятный мужской голос пел о солнце, море, счастье и любви. Мужчина за рулем заулыбался еще шире и принялся насвистывать мотив, который, вероятно, был ему хорошо знаком. Вика сначала пыталась отмахнуться от навязываемого ей веселья — серое небо и неритмичные звуки падающих капель в то утро намного больше подходили к ее настроению. Ей показалось странным, что простой набор музыкальных фраз, сопровождающихся банальными словами, способен вызвать у кого-то такой прилив эмоций.

— А ты что такая хмурая? — спросил мужчина, поймав ее взгляд в зеркале.

Вика не отвечала. Было бы бессмысленно пытаться рассказать этому человеку все то, что сейчас заставляло ее так мучиться. Да он бы и не понял… Гораздо проще снова забраться в свой панцирь, спрятаться от посторонних глаз, от дождя и от солнца. Пусть не узнав больше радости, но и не помня о разочаровании.

— Не выспалась, наверное! — предположил водитель.

Вика вяло улыбнулась. Ее всегда немного смешили люди, которые вот так запросто могли разговаривать сами с собой, задавать вопросы и тут же отвечать на них, как бы и не ожидая ответов от собеседника.

— Не выспалась, — согласилась она с его предположением просто ради того, чтобы хоть что-то сказать. Она действительно не выспалась. Может быть, поэтому…

Машина резко затормозила. Какой-то парень перебежал дорогу в нескольких сантиметрах от их «жигуленка».

— Черт, жить, что ли, надоело! — гневно прокричал водитель традиционную в таких случаях фразу.

— А такое ведь бывает, — тихо проговорила Вика, сама не ожидая, что станет высказывать свои мысли вслух. На ее счастье, водитель в пылу эмоций ее слов не расслышал и никак на них не прореагировал. Она вздохнула и, отвернувшись к окну, попыталась сосредоточиться на предстоящем рабочем дне. Мужчина за рулем почему-то тоже замолчал и убавил громкость, а потом и вовсе выключил магнитофон. Остаток пути они проехали в тишине, наполненной только стуком капель о стекло.

Пулей промчавшись через вертушку на проходной, Вика пешком поднялась на четвертый этаж и открыла дверь. Начальства, на ее счастье, на месте еще не было. Вике повезло, потому что обычно за опоздания сотрудникам сильно попадало. Поздоровавшись, она откинула с лица мокрые волосы, вытерла подошву о резиновый коврик и направилась к своему столу.

Через некоторое время текущие дела, требующие внимания и сосредоточенности — Вика работала с цифрами, а цифры, как известно, не терпят рассеянности, — заставили ее немного забыться. Боль притаилась где-то внутри осязаемым сгустком, она пульсировала, как пульсирует оголенный нерв, рвалась, но не могла вырваться наружу. Вика чувствовала ее, но не думала о ней, и поэтому ей было немного легче.

— Что с тобой сегодня? — тихо, почти шепотом, поинтересовалась Люда.

— А что? — Вика подняла глаза и попыталась улыбнуться.

— Ты вообще ни на что не реагируешь. Я тебя три раза окликала — ноль реакции. Николай Сергеич тут цирк показывал, ты даже не улыбнулась. Как будто не слышишь и не видишь ничего.

Вздохнув, Вика опустила глаза. Люда, секретарь отдела маркетинга, была немного моложе Вики, но у нее были муж и двое детей. Едва ли стоило пытаться объяснить Людке все то, что мучает. Да и найдется ли на свете такой человек, который смог бы ей сейчас помочь? Вряд ли…

— Не выспалась. — Вика отвела глаза, ухватившись за версию, которую так удачно подбросил ее утренний попутчик.

Люда недоверчиво посмотрела на нее, но ничего не сказала. Вика была ей благодарна за это молчание. Хотя, возможно, было бы и лучше, если бы она перестала молчать и высказала все то, что было у нее на душе, — хоть кому-нибудь, пусть даже постороннему человеку. Пусть этот человек ее не поймет — все равно мысли, облеченные в слова, становятся уже не так мучительны. Они словно разбавляются, теряя свою едкую концентрацию… Когда-то давно Вика вычитала в одной из книг выражение — «гангрена души». Страшные душевные муки, которые она теперь испытывала, были, как ей казалось, порождением именно этой неизлечимой болезни. Лекарства не существует. Неужели что-то еще может спасти, вернуть ее к жизни?