— Это потому,- объяснил он мне после,-что там все у тебя четко распланировано и все на виду. Никаких закоулков. Если тропинка — то посыпанная песком, если дорога — то везде светофоры и регулировщики. Все безоговорочно подчиняются твоему Эго. Кругом порядок, лозунги, нравоучительные цитаты, изречения великих людей по краям дорог, как рекламные щиты. Скучища!

— Но в свое время,-прервал я,-мне доводилось увлекаться приключениями и фантастикой… Неужели ничего не осталось?

— Осталось,- успокоил меня Аинька.- В картинной галерее… В золоченых рамах есть даже картинки, написанные масляными красками!…

— Гм… И об алых парусах я мечтал… Неужто и они не сохранились?

— Видел: маленький такой сувенирный кораблик с алыми парусами, из пластмассы.

— Да что же это творится в моей голове?- огорчился я.- Нет ни одной живой, озорной мысли?

— Есть, и даже не одна. В зоопарке…

— Где?!

— Ну, это я так назвал… У тебя озорные, как ты говоришь, мысли находятся в клетках, а твой Эго иногда выпускает их на прогулку и поначалу присматривает за ними.

— Почему же поначалу, Аинька?

— Потому что их вскоре окружают твои дети, внуки и внучки, бесцеремонно тормошат их и высмеивают, пока они сами не возвращаются в свои клетки…

— Внучки?!

— Да нет, твои озорные мысли.

— Так-с… Ну, а что же мой Эго? Какое впечатление произвел на тебя он?

— Да, в общем, ничего… Знаешь, он такой вежливый, сладкоречивый и совсем не обидчивый. А уж когда твоя жена по- является, твой Эго становится совсем предупредительным и осторожным…

— Ну-с… беседовал ты с ним?

— Разумеется. Он говорит, что всякие там алые паруса, мечты — детская забава, не больше.

— Так и сказал?

— Да.

— Впрочем, в этом есть доля правды, Аинька.

— Тогда непонятно, как без веры в Мечту ты пишешь свои книги?

— Многие писатели так сочиняют, не я один…

— И еще знаешь: в тебе уже нет…-ну, ни капельки!…- пионерского.

— Неудивительно, Аинька: у меня возраст, так сказать, пенсионерский.

— А для чего люди взрослеют?

— Если бы я мог ответить… Сам не знаю!- сказал я и постарался сменить тему. Какие же планы возникли у тебя?

— Знаешь что, подамся-ка я лучше к футболистам. Мне Футбольный Мяч рассказывал: вон они любят, чтобы их желания исполняли немедленно! А раз так, значит, это им не опасно? Они ведь не знают конца своим желаниям, а я больше всего на свете люблю бесконечное…

— Не делай этого, Аинька,- мягко возразил я.-Волшебное и неограниченное исполнение желаний опасно любому человеку, даже футболисту. Разве у тебя нет иной мечты?

— Есть… Я хочу все знать! Не только шахматы…

— Прекрасно. Для чего?

— Для чего?- Волшебный Колобок задумался.

— Может быть, ты все же ответишь мне?- напомнил я, когда, по моему мнению, молчание стало затягиваться.-Машины должны думать быстро.

— А я думаю, даже подсчитываю, сколько свободного места в моем отделении Памяти… Готово! Девяносто семь целых восемьсот восемьдесят две тысячных процента у меня пусто. Я хочу все это заполнить информацией, или, как говорят люди, знанием.

— Похвально, малыш!- одобрил я.- Об этом все мечтают.

— Ты тоже?

— И я.

— У тебя тоже много пустого места в голове?- полюбопытствовал Аинька.

— Гм… Затрудняюсь сказать, сколько именно,-неохотно ответил я,-но возможность пополнить знания есть и у меня…

— В твоем Внутреннем Мире все разложено по полочкам,- заметил Волшебный Колобок,- такой порядок, что сосчитать можно быстро. Хочешь, я это сделаю сейчас? Мне так хочется узнать, у кого из нас голова пустее!…

— Не стоит, Аинька. Здесь следует учесть одну важную особенность человеческой памяти: то, что не очень необходимо,- забывается, и как бы освобождается место для новых знаний, в которых человек нуждается именно сейчас.

— А забывается — это, значит, переходит в картинную галерею?- спросил Аинька.- Ту самую, что я видел у тебя?

— Возможно, возможно… Однако продолжим. Насколько я понял, ты стремишься найти свое место в этом мире?

— Еще не стремлюсь, потому что пока мы только разговариваем, но хочу этого.

— Весь окружающий нас мир, Аинька, состоит из неживой природы, растительности и животного царства, человека и техники.

— И техники?- переспросил Колобок.

— Да. Ее стало так много, и она так сильно влияет на всю окружающую нас природу, на жизнь вообще, особенно — человека, что даже вся Земля как бы ощущает ее!

— А есть ли внутренняя связь между нами?- спросил Аинька и уточнил:- Между человеком и техникой?

— Думаю, что есть… На мой взгляд, самая близкая связь — это шахматы…

— Восемью Восемь?- обрадовался Аинька.

— Да. Шахматы — это борьба в чистом виде — так сказал великий ученый и мыслитель Карл Маркс. А борьба есть преодоление препятствий — без этого не проживешь. Вот почему шахматы полезны всем. В шахматной игре мозг человека работает 10* очень похоже на самые совершенные считающие, думающие машины. Но пока машины играют в шахматы слабее человека.

— Стоп!- воскликнул Колобок.- Не продолжай. Я отправлюсь в путешествие, буду искать лучших игроков и учиться у них шахматной игре! Ладно?

— Конечно, Аинька. Это принесет только пользу.

— Я обогащу свой Внутренний Мир и обыграю Мастера! — закончил Аинька.

— Вот чего ты захотел…

— Да, у меня тоже появилась своя Мечта.

— Ну что ж, желаю успеха! Пожалуй, ты единственная машина, умеющая мечтать.

— Это оттого, что я не простая машина, а волшебная. Аинька закружился по комнате и звонким голосом запел, дирижируя маленькими пухлыми ручками:

— До свиданья, сказочник!-весело крикнул Волшебный Колобок, нацелившись улететь в форточку, и помахал рукой,- Вот напишешь новую сказку, и она тоже покинет тебя, а я с ней где-нибудь встречусь!

— До свиданья, Аинька!…

Я имею в виду в общем-то неплохой по своей природе островок в южной части Атлантического океана, столь крохотный, что он не умещается на картах среднего масштаба.

Открыл его в конце прошлого века предприимчивый торговец Аванак. Поскольку островок оказался необитаемым, а заселять его не имело смысла, ввиду большой удаленности от главных морских путей, Аванак просто объявил его своей собственностью, назвал Далл-Айленд, то есть пустой остров, никчемный, никому не нужный.

Где-то в морском сборнике или ежегоднике упомянули тогда об этом и тут же забыли. Тем меньше оснований знать и помнить однажды упомянутый островок имел автор этих строк, житель приречного города Ростова-на-Дону, лежащего на перекрестке путей из Европы к Кавказским горам…