Короче, присмотревшись к Максиму, я сделала на него ставку, наивно полагая, что замужество с ним будет удачным… А удачный брак – это решение всех проблем. Как я поняла потом, брак может рассосать определенный ряд твоих неприятностей, но он порождает новую цепь забот и треволнений. Выйдя замуж, ты как бы переходишь из одного вагона поезда в соседний. Люди вокруг тебя другие, но трясет все также. Однако поняла все это я позже. Тогда же я витала в облаках юношеских представлений о муже и мечтала ухватить свою жар-птицу за хвост…

Охота на Макса началась с бонуса. Первый же его взгляд в мою сторону говорил – я ему нравлюсь. Ободренная, я развила активную деятельность. Вспомнив все «примочки» по захвату выгодного мужа, которых набралась от подруг и из разных «умных» книжек, типа пособий «Как завоевать сердце мужчины за две недели», я приступила к делу. Мне тогда было немало лет. Немало по сравнению с глупой девчушкой-подростком, ничего не соображающей в жизни. Но достаточно мало, чтобы казаться Максиму свежей и юной. Я умело выставляла напоказ свои женские прелести, научившись предъявлять то, что заслуживало интереса, и прикрывая те места, которые вызывали сомнения в их прелести. Я знала, как правильно одеваться, не носила короткие юбочки, обтягивающие майки. Уже тогда я знала, что такое вульгарность и пошлость. Длина моих юбок была ровно такой, чтобы показывать ноги, но не открывать задницу, когда я наклоняюсь. Я выглядела со вкусом и стильно. Но самое главное, что мне помогало в достижении задуманного, было знание мужской психологии. Нет, конечно, я не заканчивала психологических курсов. Да и семинаров «Как стать стервой» тогда еще не проводилось. Но жизнь научила меня многому. О, как больно учила меня жизнь… Но сейчас не об этом.

Все мужчины разные, и ключики к каждому надо подбирать индивидуально. Однако основной принцип завоевания – «запретный плод сладок», срабатывает на ура, за небольшим исключением. Макс был тем человеком, который без проблем получал женщину не только для похода в кино, но и в койку. Я сразу поняла – если буду как все, вольюсь в шеренгу остальных. Мне никак не хотелось стать одной из этой шеренги. В игре с Максом надо было включить режим «Недотрога». И я стала изображать запретный плод. Экзотический фрукт. Привлекающий внимание неординарным видом и сладко-горьким запахом.

Я искусно морочила Максу голову. Выдерживала положенное время для телефонного звонка. Отказывалась встретиться, заставляя его названивать и просить о свидании. Но в то же самое время я всегда чувствовала ту грань терпения мужчины, которую нельзя переступать. В момент, когда Макс начинал напрягаться из-за того, что не мог дозвониться, я сама набирала его и ворковала в трубку. Я видела, что моя тактика срабатывает, и твердо гнула свою линию.

Прежде чем Максим получил доступ к моему телу, ему пришлось изрядно попотеть. Мы ходили в театры, рассматривали картины, часами рассуждая о том, что же хотел изобразить на полотне мастер, демонстрируя друг перед другом широту своего кругозора. Я блистала, заранее тщательно готовясь к каждому мероприятию. Если мы шли на выставку творчества Модильяни, я перед этим досконально изучала, кто это и чем интересен. Максима такая светская жизнь восхищала, мне казалось, он втянулся в процесс, доставляющий удовольствие необычностью. Он дарил розы, золотые украшения, роскошные конфеты в импортных коробках. Это было замечательное время, очаровательное романтическим флером.

Ну, вы, конечно, понимаете, что с Максом выдержать абсолютно пуританский стиль встреч было невозможно. Но я сдавала позиции медленными шажками. Когда после ужина в ресторане он отвозил меня домой, мы целовались в его машине. Машина ограничивала наши возможности. Ведь мимо шли, пусть и редкие, прохожие, а окна не были тонированными. Поэтому наша близость автоматически ограничивалась рамками пространства машины.

Я жила в квартире одна, и если бы он об этом узнал, было бы сложно открутиться от его намека зайти ко мне «на чашечку кофе». Самой последней дуре понятно, чем заканчиваются такие «чашечки». А потому я до поры до времени скрывала то, что ко мне вполне можно и зайти… Когда я уже не могла больше игнорировать его вопросы: «С кем я живу?» и «Почему нельзя подняться на минутку?», объяснила, что вообще-то квартира принадлежит мне одной, но сейчас у меня гостит троюродная тетушка из Крыжополя. Я понимала, что врать никак нельзя. Ведь если дело дойдет до серьезных отношений, все выяснится. Поэтому не «городила огороды», а придумывала версии, близкие к правде. Нельзя было откровенно врать, например, что со мной живет сестра. Куда она потом вдруг подевается? А вот тетушка, которая временно когда-то гостила у меня, уж точно забудется со временем.

Макс же в то время еще жил с родителями, и к нему тоже мы поехать не могли. Все складывалось как нельзя удачно и какое-то время моя технология срабатывала. Мы ограничивались поцелуями в недавно купленном Максом «бумере» – так любовно называли тогда владельцы свои BMW. Чтобы не сильно заводить и без того уже горящего парня, я старалась не доводить поцелуи до пункта кипения. Ну, то есть тормозила, когда ситуация переставала быть томной, а становилась взрывоопасной. Мой сексуальный опыт помогал определить с точностью до минуты, когда момент будет упущен и все примет необратимый характер – когда мужчина теряет голову и может изнасиловать тебя прямо на глазах у прохожих. Это не входило в мои планы. Как бы то ни было, наши встречи были скорее романтически-интеллектуальными, а не сексуально ориентированными развлечениями.

Потом неожиданно для нас обоих случилось непредвиденное – на голову Макса свалилось счастье в виде жилплощади дальней родственницы, умершей бездетной и оставившей наследство. Однажды, когда мы ехали после театра домой, я не заметила, как он привез меня к себе, на ту самую квартирку. Он был уверен, что теперь-то уж ЭТО случится. Придумать, почему я не могу зайти к нему, было невозможно. Тем более что я не подготовилась заранее. А на экспромт меня в тот раз не хватило. Мы поднялись на пятый этаж пешком – в пятиэтажках лифт не предусмотрен. Макс целовал меня в подъезде куда более страстно, чем это обычно происходило в машине. Он, видимо, не сдерживал себя, ожидая, что теперь уж все, наконец, случится. Я поняла, что попала в ловушку – пришел час расплаты. Но моя интуиция подсказывала – еще рано, держись за подол юбки, не дай ему прорваться.

Когда мы ввалились в квартиру, Макс на какое-то время отпустил меня, решив продемонстрировать владения. Мы заглянули на кухню, затем прошли в комнату… Квартира пахла новой краской, клеем, которым клеят обои, в коридоре даже еще стояла лестница, с которой, видимо, красили потолок. В комнате стоял диван, только накануне привезенный из магазина – с него даже не стянули целлофан. Больше никакой мебели в квартире не было. В кухне в углу единственным белым зубом пустого рта красовался огромный холодильник. Макс открыл его и, нервно хохотнув, захлопнул:

– Прости, дорогая, но я не подумал об этом…

Я прекрасно понимала, о чем он подумал. И о чем думает сейчас. Он думает, как бы скорее меня раздеть. И это были понятные мысли.

Макс снова прижал меня к себе и мы, сделав пару шагов, повалились на диван. Одной рукой он держал меня, другой торопливо расстегивал мою блузку. Я дернулась, желая освободиться из его объятий, понимая, что у меня не много шансов на этот раз. Однако скользкий целлофан «поехал» подо мной, и мы скатились с дивана. Макс неловко рухнул, чертыхнувшись – видимо, ударился о деревянный пол локтем. Сморщившись, растирая ушибленное место, спросил: