Если б раньше ему предложили в одиночку штурмовать, а проще говоря, напасть на укрепленный лагерь, в котором, как минимум, втрое превосходящие силы противника, и все они жаждут его убить, Иван бы покрутил пальцем у виска. Сейчас же, после ночного кошмара, он не испытывал никаких особенных эмоций. Маляренко просто шел, внимательно глядя под ноги, и прикидывал судьбу Николая.

— В лучшем случае, нейтралитет держит. — Иван не обиделся бы, если б приятель так поступил, все-таки Ольга красивая девчонка, и ее беречь надо. Кто знает, как бы он сам повел себя на месте Коли. — А в худшем… — Не хотелось даже думать на эту тему. Ваня перехватил копье наперевес и прибавил шаг.

Не пройдя и пары сотен метров по направлению к лагерю и обогнув небольшую «клумбу», Иван едва не наступил на сидевшего на земле Рому.

— Ах ты ж! — От неожиданности Маляренко отскочил на три шага.

— Здравствуй, Ваня, — голос электрика был, к удивлению Маляренко, тих и спокоен и ничем не напоминал те безумные ночные вопли. — Ты в поселок?

— Да. Привет, — автоматом вырвалось у Маляренко. Настороженно глядя на расслабленно жующего травинку бригадира, он отошел еще на пару шагов. — Ты чего тут?

— Сижу, — электрик безразлично пожал плечами и отвернулся, как будто речь шла не о нем. — Ты это… извини, что я тебя камнем, ладно?

Маляренко пораженно смотрел на здоровенного бригадира. Рома сидел на земле, обняв руками колени, и поправлял намотанные на ступни тряпки.

— И знаешь что… — электрик помолчал и крепче ухватился за колени. — Передай там, — он мотнул головой в сторону поселка, — кому надо… я это… тоже извиняюсь. Не хотел я.

В голове Ивана щелкнуло, и он осторожно подошел поближе. Земля и примятая трава под Романом влажно темнели. Лицо Маляренко закаменело, и, внутренне похолодев, он еле выдавил:

— Сильно?

Бригадир закрыл глаза и снова кивнул в сторону поселка:

— Иди.

Лагерь в роще встретил Ивана открытой калиткой и тишиной. Даже вечный ветер затих, и листва погрузилась в недолгий сон. Маляренко, сбросив вещи перед входом в поселок, взял покрепче оружие и пошел вперед, постоянно оглядываясь. Честно говоря, Ивану было все-таки страшновато. Ермаков его пугал. Пугал на каком-то генетическом уровне, и связываться с ним у Ивана не было ни малейшего желания. Осторожно пробираясь среди деревьев и так никого и не встретив, Маляренко вышел к роднику.

— Здравствуй, Ваня, — сидящий за столом Сергей был спокоен и расслаблен. Здесь же с опухшим лицом сидела Светлана.

«Дежавю».

Маляренко ущипнул себя за ухо. Получилось очень больно.

— И тебе, Геннадьич, не хворать.

Сергей Геннадьевич Звонарев всю жизнь работал на Ермакова. Сначала, еще в школе, он был на подхвате у местного авторитета Пашки, занимая привилегированную должность лепшего друга его младшего брата, с которым учился в одном классе. Затем, уже после армии, мать уговорила Пал Федрыча, к тому времени — бригадира шабашников, взять дембеля Серегу к себе разнорабочим, пока тот не успел по пьяни накуролесить. И с тех пор пошло-поехало. Жить становилось лучше — жить становилось веселее, но всегда над младшим сержантом погранвойск Звонаревым возвышался Ермаков. И теперь, когда его не стало, Сергей чувствовал страшную пустоту, словно его выбросили из самолета. Серый скосил глаза на Юру, толстого и нерешительного мужичка из своей бригады, — тот, весь обмотанный окровавленными тряпками, дрожал и смотрел на приближающегося Ивана, как приговоренный — на своего палача. Мысленно брезгливо поморщившись, Сергей пожелал ему скорой смерти.

Нога, перебитая дядей Пашей, болела неимоверно.

— Ну, так что расскажешь?

Включив всю свою наглость, Маляренко уселся за стол напротив Серого.

— Какие новости? Где шеф? Чего в газетах… — Иван осекся — бригадир закрыл лицо ладонями и странно затрясся.

«Он что, ПЛАЧЕТ?»

Так, в полной тишине, прошло несколько минут. Ермаков все не появлялся, пальцы, сжимающие копье, устали и заболели. Толстый мужичок, имени которого Иван не знал, старательно изображал мраморное изваяние. Серый, навалившись на стол, беззвучно рыдал, а Маляренко смотрел на все это и не знал, что ему думать. Из-за деревьев потихоньку стали выползать остальные члены общины, останавливаясь, впрочем, на почтительном расстоянии. Видя, что ближайшие к нему люди говорить просто не способны, Иван решительно развернулся к остальным.

— Ты! — Палец уперся в незнакомую женщину. — Николая сюда позови, быстро!

Женщина молча замотала головой и залилась слезами.

Маляренко похолодел.

— Что? Говори!

Женщина всхлипнула:

— Он без сознания пока.

— Ксюша? — Холод проникал все глубже. — Где?

— Она в порядке, но боится и прячется.

Иван, испытывая невероятное облегчение от того, что нет необходимости махать копьем, со всей дури ударил по столу кулаком:

— Да расскажет мне кто-нибудь толком, что здесь произошло?!

Тонкие и красивые пальцы Светланы безостановочно плели и распускали лепную, цвета спелой пшеницы, тугую косу. Иван завороженно пялился на это действо, краем уха слушая новости от «офис-менеджера» и повара общины.

— А потом Рома камнем ударил по голове Пал Федрыча, — девушка сдержала рыдания и продолжила: — Он, — она показала пальцем на бригадира, — тогда под руку шефу случайно попал. После Сергей уже ходить не мог. А Рома Павлушу снова… камнем.

Девушка раскачивалась вперед-назад, глядя в одну точку и продолжая плести и распускать косу:

— А потом он меня… — Светлана замолчала и глазами показала на свою палатку.

У Ивана занемели щеки. Ему хотелось вскочить и обнять девушку, хоть как-то утешить, но он понимал, что любое слово, любой поступок в этой ситуации будут, как минимум, неуместны. Маляренко сочувствующе прикрыл глаза и спросил бригадира звенящим от ярости голосом:

— Ты что в это время делал?

— Я? — Звонарев был спокоен как сфинкс. — Сидел вот на этом самом месте. Когда Рома первый булыжник в шефа швырнул, я рядом стоял. Федрыч своей дубинкой отмахнулся и в аккурат мне по бедру. Все. Ходить не могу.

— И что? Никто не помог? Коля где? — повысил голос Маляренко. — Ах, да. С ним что?

Света вздрогнула:

— Рома его еще на входе… палкой… так и лежит.

— А Оля?

— Тоже, — девушка тихо заплакала. — Что же вы за люди такие… как звери…

Сергей отвел глаза и продолжил:

— Этот, как его, Леша-мелкий за шефа впрягся. Тоже сейчас валяется. Рома его сильно потоптал. Озверел он. — Бригадир вздохнул. — Совсем.

Несмотря на трагизм ситуации, Ваня не мог не восхититься активностью электрика — поубивать, повырубать и перетрахать чуть не половину списочного состава общины! Вот это размах! Это, млять, по-нашему — гулять так гулять! Иван прислонил копье к столу и в отчаянии схватился за голову — мужская истерика обошлась общине чересчур дорого.

— Мля! Наш пострел везде поспел.

— Ты как? Убивать меня не собираешься? — чуть лениво поинтересовался Звонарев.

Стоящий рядом мужичок навострил уши и затаил дыхание.

— Света. Этот, — Маляренко мотнул головой, — кого-нибудь бил? Нет? Не… не собираюсь. Живи. — Иван пристально посмотрел в глаза Звонареву — тот в ответ едва заметно кивнул, мол, понял, спасибо, буду обязан. — А ты… как тебя… — Иван обернулся к безымянному мужичку. — Где поранился, солдатик? Уж не в ночном ли походе?

Помертвевший от ужаса мужчина едва кивнул и тихо пролепетал:

— Он меня заставил. Я не хотел.

В этот момент Иван почувствовал две вещи: страшный голод и страшную ответственность.

— Уйди с глаз моих! — Сил на разборки не осталось, внутри была пустота. Потом. Все потом. — Светик, есть что покушать? И, пожалуйста, позови Ксюшу.

С Ксенией вышел облом. Глядя на Маляренко как кролик на удава, она осторожно обошла его по большой дуге и подошла к сидящему Звонареву. Иван понял, что он чего-то не понял. Судя по всему, у этой парочки было полное взаимопонимание и этой ночью никуда Ксюша, тряся своей большой грудью, не бегала.