Еще западнее, в районе Кобдо, против Кайгородова, Казанцева и Бакича действовал объединенный отряд под командованием Хас-Батора и Бакалова, Хае-Батору удалось освободить Кобдо. Но белогвардейцы сосредоточили армию свыше четырех тысяч человек. Они располагали тремя орудиями и тремястами шестьюдесятью снарядами. Бакич, Кайгородов и Казанцев намеревались повести атаку на монголосоветские войска, окружить их у озера Толбо-нур, а затем прорваться в Кош-Агач.

Многодневное сражение закончилось разгромом белобандитов.

Но один монгольский отряд, насчитывавший около четырехсот цириков, был осажден в монастыре у озера. Отряд возглавлял Хас-Батор, и белогвардейцы решили взять революционного командарма живьем. Они обложили монастырь со всех сторон. Враг имел многократное превосходство. Началась длительная осада.

Осажденные по нескольку раз в день предпринимали атаки, но каждый раз отходили с потерями. На двадцатые сутки кончилось продовольствие. Питались тухлым мясом убитых лошадей. Погода установилась холодная, иногда падал снег. Цирики мерзли. Появились больные. Белобандиты неоднократно предлагали Хас-Батору сдаться. Но командарм решил стоять до последнего.

— Лучше умереть, наступая, чем жить трусом и предателем, — говорил он истощенным до последней степени цирикам. — Революция победила, и врагу не удастся сломить нас. Помощь придет. Красные придут.

И цирики верили своему командиру.

— Вырвемся или умрем за революцию! — призывал Хас-Батор своих бойцов.

Хас-Батор решил прорваться. Это была яростная атака. Удалось потеснить белобандитов. Но вот Хас-Батор ухватился за грудь и медленно опустился на землю.

— Передайте товарищу Сухэ-Батору… — прошептал он и замер.

Смерть командарма не сломила дух бойцов. С ожесточением кидались они в рукопашный бой и умирали. Впереди всегда был боец с алой ленточкой на груди — тот самый гонец, которого Сухэ-Батор прижимал к сердцу.

На сорок второй день красные цирики решили погибнуть все, но не отступить. И в это время подоспела помощь. Да, помощь пришла! Полк Красной Армии под командованием Бакалова уничтожил банды и освободил цириков.

Известие о гибели любимца партии Хас-Батора ошеломило Сухэ-Батора. Ему представлялись снеговые вершины Монгольского Алтая, всадники на низкорослых крепких конях, а впереди Хас-Батор, добродушный, веселый в кругу друзей, но непреклонный, беспощадный к врагам.

Почему живет богдо-гэгэн? Что полезного сделали для революции Бодо и Данзан? Почему смерть взяла Хас-Батора, без которого стало неуютно на земле?

Кучеренко, Гембаржевский, Цибектаров, Хас-Батор, сотни отважных людей — все они отдали жизни за дело революции.

Нет пощады врагам! Красная Армия останется в Монголии до тех пор, пока не будет уничтожен последний белогвардеец, пока страна не воссоединится полностью под властью Народного правительства.

Еще не закончились бои на западе и востоке Монголии, но уже было ясно, что силы Народной революции победили. Всадник слез с коня и занялся государственными делами. Это было намного сложнее, чем вести полки в атаку, рубить ненавистных белобандитов.

Сухэ-Батор обратился с просьбой к Советскому правительству отложить вывод Красной Армии из Монголии, и эта просьба была удовлетворена.

Государство… Обширные пространства от снеговых вершин Монгольского Алтая до Большого Хингана, от Восточного Саяна, покрытого непроходимой тайгой, до безводной пустыни Гоби. На этой территории свободно уместились бы Франция, Испания и еще какие-то государства, вместе взятые. Семь тысяч километров границ, которые нужно защитить от врагов. Но государство — это не только степи, леса и горы.

Это сложный организм со своим прошлым и будущим, это хозяйство, власть, люди, друзья и враги, армия, международные отношения, мысли и дела людей. И трудно охватить умом все то, что входит в понятие государства.

Сперва гамины, потом белогвардейцы разорили хозяйство, казна пуста, араты голодают, торговля отсутствует, феодальный государственный аппарат еще не разрушен полностью, большинство старых законов еще не отменено, не аннулированы долги аратов иностранным ростовщикам, еще не создана светская школа, еще никем, кроме Советской России, не признано Народное правительство.

Сухэ-Батора никто не учил специально, как управлять государством. Да и есть ли вообще такая наука — как управлять государством победившей Народной революции?

Да, такая наука есть. Это учение великого Ленина. Это Ленин поднял миллионы вчерашних рабов на борьбу и указал им путь, научил извечных тружеников-бедняков управлять государствами. Законы революции просты, понятны каждому.

Сухэ-Батор занялся вопросами, которые требовали немедленного решения.

Прежде всего был установлен контроль за шабинским ведомством, подвластным богдо-гэгэну. Это означало ограничение всех прав реакционной верхушки желтых феодалов. Были отменены титулы, звания и особые субсидии богдо-гэгэну и его жене, бывшим министрам и крупным князьям, подати с аратов в пользу князей и лам. Араты полностью освобождались от крепостной зависимости, у князей изъяли печати. Была введена всеобщая воинская обязанность, ликвидировался сословный суд, аннулировались долги иностранным купцам-ростовщикам, монастыри лишались права взимать проценты за различные ссуды.

Был создан отдел народного просвещения. В Урге открылась первая народная школа. В типографии теперь печатали книги и учебники на монгольском языке, стала выходить газета «Уриа». По инициативе Сухэ-Батора постановили создать Ученый комитет — первую в истории Монголии научно-исследовательскую организацию.

В августе по предложению Сухэ-Батора в Урге собралось первое совещание представителей молодежи, на котором избрали Центральный Комитет. Революционного союза молодежи из пяти человек. Секретарем ЦК единогласно избрали Чойбал-сана.

От Бодо, Данзана и других, близких им по духу, помощи ждать не приходилось. Они были заняты другими делами, о которых еще не подозревал джанджин, — готовили заговор против революции. Сухэ-Батор вмешивался во все области хозяйственной жизни.

Сухэ-Батор предложил создать первую национальную кооперативную организацию, которая должна будет снабжать аратов товарами, заготавливать сырье и скот. Возобновилась работа на угольных шахтах Налайхи, близ столицы. Пустили в ход электростанцию, скипидарный и кожевенные заводы. Большое внимание уделял Сухэ-Батор укреплению армии, политическому воспитанию бойцов. Созданное Политическое управление Народной армии под, непосредственным руководством джанджина развертывало свою работу.

Но это были всего лишь первые шаги Народного правительства.

Однажды в октябре Сухэ-Батор вызвал в свой кабинет адъютанта Мигмара. Это был тот самый Мигмар, с которым они служили еще в одиннадцатом году в Худжирбулане. Долгое время Мигмар находился на границе, но Сухэ-Батор вспомнил старого друга и поручил ему обучать молодых бойцов пулеметному делу. Мигмар стал инструктором пулеметного дела в Народной армии. Вскоре стал Мигмар адъютантом джанджина. Отныне он считал, что своей головой отвечает за жизнь Сухэ-Батора. Мигмар подозревал, что ламы и князья готовят покушение на жизнь вождя, организовал надежную охрану, всюду следовал за ним, охранял его сон, сопровождал в поездках.

В каждую секунду он готов был заслонить собственной грудью любимого человека.

На столе джанджина лежал ташюр.

— Кони готовы?

— Мы едем?

— Да.

— Далеко?

Сухэ-Батор рассмеялся:

— В Москву, к Ленину!

Мнгмару показалось, что он ослышался:

— На конях?

Сухэ-Батор поиграл ташюром, весело сузил глаза:

— Старина Мигмар, я никогда не ездил в карете и не знаю, как это делается. До Алтан-Булака поедем на конях — пусть высокочтимые министры протрясутся; ну, а дальше пересядем на стального коня. В Москву, к Ленину едет делегация. Ты будешь сопровождать меня.