Мы помолчали ровно столько, сколько того требовал текущий момент.

– Простите, что сразу не предложила вам сесть, – сказала хозяйка. – Чай или кофе?

– Спасибо, ничего.

Я прошел и сел на предложенное мне кресло с высокой спинкой и удобными подлокотниками. Еще раньше я осмотрел кабинет. Вся мебель в нем была или антикварной, или искусно выполненной под благородную старину (в этом я не считал себя большим специалистом). Единственное, что напоминало о веке технического прогресса, – компьютер и факс. Вмонтированный в стену сейф зиял своим пустым нутром, точно открытой раной, покореженная, покрывшаяся окалиной дверца распахнута. Кабинет не был иссечен осколками, значит, использовали взрывчатку направленного действия. Как и в комнате охраны, здесь все было засыпано черным порошком.

– Берусь угадать ваш первый вопрос, – сказала Друзина. – Почему объектом нападения выбрали мой кабинет, а именно – сейф? Разумеется, рассчитывали, что там хранятся деньги. Но кроме небольшой суммы на текущие расходы, вся наличность регулярно переправляется с инкассаторами в банк.

– Вот это как раз и странно.

– Что именно? – впервые за время нашей беседы напряглась Друзина.

– Налетчики были неплохо подготовлены и действовали по наводке. А раз так, они должны были в первую очередь знать то, что вы поведали мне только что. Суммой в сейфе не разживешься. Зачем же рисковать, проливать кровь ради сущих копеек?.. Может, какие-то важные бумаги, способные заинтересовать конкурентов?

– Ничего такого, – справилась с собой Алевтина Семеновна. – Никакой коммерческой тайны находящиеся в сейфе документы не представляли. Коммунальные квитанции, несколько приказов…

– Я не занимаюсь экономическими преступлениями. И меня совершенно не интересует черный нал, который хранится в подобных сейфах по определению, – сказал я, устав от этой игры в кошки-мышки. – Пусть бодаются ОБЭП и ваша юридическая служба. Я здесь, чтобы вычислить наводчика.

– Спрашивайте, – ответила хозяйка просто, не стремясь ничего отрицать.

– Сумма была большой? – спросил я.

– Извините, этого я сказать не могу. Величина суммы не имеет к делу никакого отношения. Люди идут на преступления ради гораздо меньших сумм.

– Кто знал о содержимом сейфа?

– Кроме меня, двое. Наш главный бухгалтер Наталья Семеновна и Виктор Евгеньевич. Но в их порядочности я полностью уверена. Ланенского я знаю уже много лет, а Наталья Семеновна… моя сестра… Но ключ и код были у меня одной.

– Мне будет необходимо поговорить с вашей сестрой, – с нажимом произнес я.

Женщина отреагировала мгновенно:

– Такого пока не следует делать. У Наташи сейчас очень плохо с сердцем, она даже не выходит на работу. Понимаю, что не удастся скрыть от нее это ужасное происшествие, и все-таки… Я считаю, что вам следует обождать. Займитесь чем-нибудь другим.

Увы, настроение у меня не упало, наоборот, я стал испытывать неподдельный интерес к делу. Мне начинают указывать, как работать, пытаются что-то утаить, а что может быть занятнее для сыщика, чем распутывать этот клубок полуправды-полулжи, слушать, задавать каверзные вопросы, соединять воедино все звенья цепи… Когда-нибудь, я знал это по опыту прошлых расследований, личное и общественное тесно переплетутся, друзья станут врагами, враги окажутся не такими уж и плохими, припомнятся обоюдные обиды, лопнут гнойнички старых болячек.

– Мы думаем с вами одинаково, – подытожил я. – Налет был спланирован, человек, который навел преступников, – или кто-то из убитых охранников, или, как это горько ни звучит, кто-то из вашего ближайшего окружения. Вы безоговорочно отмели кандидатуры своей сестры и генерального директора. Что скажете о его сыне?

Зашуршали складки широкой накрахмаленной юбки, Друзина несколько раз переменила позу, медля с ответом.

– Владислав Ланенский не мог знать об этих деньгах, – сказала она, но в голосе ощущались неуверенность и напряжение. – Я уверена, отец ему ничего не говорил. Да и знай… У него есть отрицательные черты: самовлюбленность, завышенное самомнение, нетерпимость к критике… Однако это не повод подозревать человека в таком хладнокровном подлом преступлении.

– Почему-то ваш начальник службы безопасности подумал в первую очередь на него, – припомнил я.

– Владимир Михайлович недолюбливает Владислава, – пояснила Алевтина Семеновна. «Недолюбливает» звучало на редкость мягко. – Они совершенно разные люди: Фирсов – в прошлом боевой офицер, прошел несколько горячих точек, всего в жизни добивался сам, а Владислав… «золотой» мальчик… хотя неплохо разбирается в менеджменте и маркетинге, – поспешно добавила она.

– А лично вы никого не подозреваете? – спросил я.

– Конечно нет. – Она горой стояла за своих подчиненных. – И посоветовала бы вам меньше слушать Владимира Михайловича. Сейчас он не в себе.

– В том смысле, что пьет на службе, как заправский сапожник?

Друзина опустила короткие редкие ресницы, прикрыла глаза.

– Да, – печально отозвалась она.

– Вы знаете об этом и ничего не предпринимаете?

– Ничего. – Живое, круглое лицо хозяйки стало вдруг каким-то странным, здоровый румянец схлынул с полных щек. – У Владимира Михайловича большое горе. Два месяца назад… у него убили дочь.

– Постой, приятель, – протянула мне вслед кукольная красавица Инга, скучающе покуривающая на улице.

Я сделал еще несколько шагов, не сразу обратив внимание на девушку: настолько она, застывшая на фоне витрины «Миллениума», сливалась с выставленными в ней манекенами. Я остановился, с напускным безразличием посмотрел на нее. Инга сама направилась ко мне, старательно покачивая бедрами. Приблизилась, грациозно изогнулась в талии, полюбовалась своим отражением в витрине. Манекены отдыхали.

– Вот, значит, как выглядят частные детективы. – Она поводила носом, принюхиваясь, лениво изрекла: – Ненастоящий. Даже не пахнет виски. Я когда-то читала в одной книжке, что все они лопают на завтрак, обед и ужин.

– Тебе следовало познакомиться со мной несколько месяцев назад, – сказал я. – Ты бы не разочаровалась. Тогда я не просыхал.

– Оригинально, – фыркнула Инга. И стала сосать длинную коричневую сигарету, скосив кукольные глаза на красный дымящийся кончик.

– Кстати. – Я оторвал ее от этой занимательной процедуры. – Чем закончилась та книжка? Вечно пьяный сыщик все же добился истины и главной злодейкой оказалась сногсшибательная красотка?

– Чушь! – Девушка скривила накрашенные губы. – Не помню. Я не дочитала. Скучно. Я люблю развлекаться по-другому.

– Как же?

– Ну… Я не знаю… Ездить в круизы, ходить в рестораны, заниматься любовью…

– Думаю, у тебя все это есть. С таким-то другом.

– Угу, – обиженно отозвалась Инга. – Викто́р ужасно занудный. У него на уме только бизнес и деньги. А мне надоело, я хочу как следует расслабиться, съездить куда-нибудь отдохнуть. Последний раз мы оттянулись на Майорке три месяца назад. И опять сиди в этом вонючем городе.

– Существует масса других развлечений. – Карикатурная красотка начинала меня утомлять, но, боясь спугнуть ее, я не спрашивал прямо, что ей от меня надо.

– Мы везде уже были, все одно и то же, тоска зеленая, – томно растягивая слова, ответила она. – На лето Викто́р обещал тачку купить, такую, с откидывающимся верхом. Мне раньше хотелось, а теперь не хочу. Даже не знаю, чем заняться. У тебя хоть дело какое-то, вынюхивать… Он тебя нанял за мной следить, да? – в упор спросила девушка. Видимо, ради этого вопроса и был задуман весь этот идиотский жалостливый спектакль.

– Ты прекрасно знаешь, что нет, – ответил я. – Ты ведь слышала весь наш разговор.

Инга кивнула:

– Значит, ты ищешь налетчиков. Жуть как интересно. Викто́р вне себя от ярости. Если его вышибут, мне не на что будет отдыхать. Ты найди их, ладно? Я постараюсь тебе помочь.

– Каким образом?

– Мало ли? – пожала плечами Инга. – Я тоже могла чего-то слышать и знать. Только ему ни слова. Приезжай сегодня ко мне часиков в восемь вот по этому адресу, не пожалеешь. – Мне в ладонь лег вырванный из блокнота листок с заранее написанными координатами. – А теперь я пойду, если он увидит нас вместе… – Цокая шпильками, виляя круглым аппетитным задом, она удалилась.