Летом 1991 г. Джуне был вручен паспорт Всемирной организации Орбис, которая была основана в 1963 г. На первой странице этого документа на английском языке написано:

«Президент общества дипломатических представителей Всемирной организации Орбис обращается ко всем дипломатам, консулам, гражданским и военным представителям с просьбой оказывать максимальное внимание предъявителю этого паспорта и использовать все легальные возможности, а также исключения из правил для того, чтобы предельно помочь выполнению его миссии без всяких препятствий». Подобные паспорта вручает президент общества самым известным людям. Их очень мало. У Джуны паспорт № 239. Она — единственная его обладательница в нашей стране.

В 1991 г. в Москве открылась Интернациональная академия альтернативных направлений в науке «Джуна». Ее президентом была избрана Е. Ю. Давиташвили.

12 января 1993 г. совет ветеранов «в знак признательности за многолетнюю заботу о воинах-афганцах и в знак будущего сотрудничества» присвоил Джуне почетное звание генерал-полковника медицинской службы с правом ношения формы.

Джуна не только целитель. Она —^: художник, пцэт. В свои картины Джуна нередко вкладывает глубокий философский смысл. Многие из ее стихов положены на музыку. Издательство «Советский композитор» выпустило сборник «Песни Джуны», а в издательстве «Книга» вышла миниатюрная книга ее стихов, которые, пожалуй, можно назвать «энергетической поэзией».

Здоровье людей, их счастье —

Это моя Атлантида,

К ней я иду,

Свет дальний

Боясь упустить из виду.

К ней я иду сквозь беды,

Обиды, непонимание,

Чтобы добра победа

Звездой засияла ранней.

К ней я иду

сквозь потери,

Взлетая над рвами горя,

Дальнему свету веря

И с завистью злой не споря.

В этом стихотворении не только кредо Джуны, это ее далеко не легкая жизнь.

Многие жители нашей страны, безусловно, помнят сеансы психотерапии, которые транслировались по телевидению в 1989—1990 гг. Тогда эти сеансы собирали у экранов телевизоров миллионы зрителей. Кумирами многих людей стали Анатолий Кашпировский и Алан Чумак, которые обещали с помощью своих сеансов избавить страждущих от всевозможных недугов. Когда они появлялись на экране, улицы городов и населенных пунктов значительно пустели.

Однако результаты воздействия Кашпировского и Чумака на телезрителей были неоднозначны. На страницах газет разгорелась полемика. Одни называли их чудотворцами, другие — шарлатанами.

Не остались в стороне и ученые. В октябре 1990 г. телезрители услышали от болгарского профессора Тодо-ра Дичева, что методы, применяемые экстрасенсами и психотерапевтами типа А. М. Кашпировского, губительно отражаются на психике людей. «Это типичный психофашизм, ибо в Болгарии после телесеансов Кашпировского участились случаи массового психоза».

На первой Всесоюзной конференции по биоинформа-ционному обмену специально обсуждался вопрос о сеансах телетерапии А. Кашпировского и А. Чумака. На заседании выступили тридцать человек, среди которых были врачи, ученые различных специальностей. Двадцать восемь из них категорически высказались против сеансов телетерапии.

Попытаемся взглянуть на эти сеансы беспристрастно и проследить хронологию происходивших событий.

Первая встреча с Кашпировским транслировалась по Центральному телевидению из концертной студии Останкино. С чего же начинался сеанс? Прежде всего — с рекламы.

Итак, на ваших экранах Анатолий Кашпировский. «Здравствуйте, товарищи! К этой встрече с вами я шел двадцать семь лет. И не просто шел — пробивался, продирался, падал, но неизменно вставал.

Мне кажется, что сегодня многие люди смогут услышать важные для себя вещи. Я ведь хочу рассказать о выводах, которые сделал, общаясь с миллионами людей. Миллионы людей смотрели мне в глаза, но и я смотрел в глаза миллионов... Общение с большими группами пациентов позволило мне лучше увидеть возможности человека... Наш организм представляет сложнейшую фармацевтическую систему, которая может вырабатывать любые лекарства. Но пока еще не открытой группой я считаю те вещества, которые вырабатываются в момент стресса, переживаний или психического воздействия, в данном случае являющегося лечебным».

Итак, под влиянием телевизионных психотерапевтических сеансов в организмах людей должны появиться собственные лекарственные вещества, которые пока еще не известны науке. Они способны избавить человека от любых недугов: Ну как тут было не проникнуться доверием к такому человеку и не попытаться избавиться от болезней, сидя у телевизоров?

Но это только увертюра. Затем начинался сам спектакль, в котором Кашпировский был и сценаристом, и актером, и зав. Музыкальной частью, и рабочим сцены.

Перед зрителями проходят вереницы больных. Вот мы видим женщину, похудевшую за время лечения Кашпировского более чем на сто килограммов. Вот слепой, который стал видеть. Вот глухой, который теперь слышит. Но самое сильное впечатление оставляли больные, излеченные от рака. Но, может быть, Кашпировский помогает только больным, с которыми вступает в непосредственный контакт? Оказывается, не только им, но и тем, кто принимает психотерапевтические сеансы по телевидению. Об этом телезрители узнавали из телеграмм, поступавших из разных городов: Москвы, Владивостока, Магадана и других городов. Оказывается, всем может помочь, независимо от расстояния, маг и волшебник Кашпировский.

А выдающийся спектакль продолжался дальше. Телезрителям давали понять, что Кашпировский — очень добрый и благожелательный человек, что вырученные средства он жертвует на развитие здравоохранения. Он заботится обо всех — о детях, стариках. Десятки тысяч рублей он подарил на строительство реабилитационного центра для воинов-афганцев. Все это, безусловно, поражало воображение. Его бескорыстие — еще один козырь, с помощью которого достигался психотерапевтический эффект: если человек все отдает больному, то такому человеку можно доверять. Впечатляло и то, что Кашпировский очень много работает, спит всего четыре часа, остальное время отдает людям. Но он заботится и о своем здоровье, делает сложнейшие физические упражнения, так как должен долго жить для блага людей.

Не последнее место в спектакле занимала культура общения. В беседе Кашпировский часто обращался к истории, мифологии. Это тоже впечатляло: люди видели, что перед ними разносторонне развитый человек. Так как же можно было не верить ему? И многие верили каждому слову Анатолия Михайловича.

Наконец, начинался лечебный сеанс. На экране появлялись громадные глаза Кашпировского. Его пристальный взгляд пронизывал насквозь. Этот взгляд не только гипнотизировал и заставлял человека подчиниться, он заставлял верить и надеяться на скорое выздоровление. А с экрана звучала музыка, которая призывала зрителей бороться за свою жизнь и здоровье. Сначала музыка звучала успокаивающе, затем вызывала чувство тревоги и, наконец, звучала оптимистически. Под музыку лилась плавная речь Кашпировского. Здесь он был неподражаем. Здесь проявлялся его индивидуальный талант. Он импровизировал. Безусловно, он продумывал, о чем будет говорить, но каждый раз говорил по-разному. Он не навязывал телезрителям свою волю. Часто даже казалось, что он вообще говорит на отвлеченные темы. А между тем его речь усыпляла, вызывала дремоту. Некоторые люди временами отключались и не могли вспомнить, о чем же говорил Кашпировский. Другие с первых же его слов засыпали и потом абсолютно не помнили, что же происходило во время сеанса. Были и такие зрители, которые во время сеанса вообще ничего не чувствовали и смотрели на все происходившее с недоверием — мол, все это сущая ерунда. Таких скептиков было не так уж и мало.

А сеанс телепсихотерапии между тем продолжался. Кашпировский вел себя тактично, он не давил на психику, не пытался заставить зрителей спать. Он действовал на подсознание: «Когда начинается сеанс, — говорил Кашпировский, — я стремлюсь отвлечь сознание (у нас на сеансах невероятный шум, звучит музыка, входят люди, переговариваются). В этом случае информация о нарушениях как бы проявляется, и мозг посылает на место «бедствия» свои внутренние силы». Организм, по мнению Кашпировского, должен сам найти, что лечить, так как сеанс мобилизует резервные возможности человека, заставляет его бороться с недугами. Кашпировский, по его словам, стремился к тому, чтобы во время сеанса произошла нормализация деятельности организма, независимо от имеющегося патологического процесса. И ему это, бесспорно, нередко удавалось.