– Наполеон Первый ошибся, потому что хотел завоевать только землю. Наполеон второй рано умер. Наполеон Третий был бездарен. Я – Наполеон Четвертый, и я объединю планету. Или погибну, пытаясь это сделать, – перестав улыбаться, тихо сказал принц. Он и не подозревал, что его жизнь висит на волоске. – Но хватит слов. Пойдем, ты всё увидишь сам.

«Успеется, – решил Эраст Петрович. – Сначала надо посмотреть, что это у них тут за Атлантис».

В конце длинной галереи, по которой озабоченный Фандорин проследовал за принцем без единого слова, открылась широкая площадка, высеченная в скальной породе. Два десятка металлических дверей, каждая с вертикальным швом посередине, были расположены в ряд. Там, внутри, время от времени что-то полязгивало, погромыхивало.

– Это лифты, – объяснил Наполеон. – Каждый грузоподъемностью в две тонны. Если случится авария, угрожающая затоплением города, прозвучит сирена, и через эти кабины в считанные минуты эвакуируется всё население. Сейчас это около четырехсот человек, но при полной комплектации будет шестьсот…

Стальной ящик спускался полторы минуты – быстрее, чем обычные лифты. Метров пятьдесят, а то и шестьдесят, предположил Эраст Петрович.

Вот кабина остановилась.

Принц, рассмеялся и нажал кнопку, воскликнул голосом циркового шпрехшталмейстера:

– Оп-ля! Сейчас ты ахнешь.

Створки раздвинулись.

Фандорин ахнул.

Они находились в огромной пещере, залитой ярким электрическим светом. В ее центре располагался сухой док. Там посверкивала туша субмарины – точно такой же, как лодка, утопившая «Лимон-2». Мерно громыхал гидравлический молот. Сыпались искры от сварочного аппарата. Десятки людей сновали по всей территории, каждый занятый своим делом.

– Это зона «Центр»! – Принц говорил громко, чтобы перекричать шум работ. – Здесь мы собираем субмарины! Все основные системы жизнеобеспечения тоже находятся тут! Вон там электростанция! Там центральная аппаратная! Там вентиляционная станция! Там станция опреснения! Там – насосная! Лаборатория, в которой ты будешь работать, тоже находится здесь.

Фандорин лишь поворачивал голову, ошеломленный зрелищем.

– Видишь на потолке трубы, сходящиеся к центру? Там коллекторный вывод. По нему промышленные газы и дым выводятся в жерло горы. Пришлось объявить вулкан проснувшимся, иначе испарения могли бы вызвать подозрения. Вон канал, по которому мы переправляем готовые лодки в зону «Норд». Там порт.

Молот остановился, грохот стих. Стало возможно вести разговор нормальным голосом.

– Много ли изготовлено субмарин? – спросил Эраст Петрович, внимательно рассматривая ту, что строилась.

Судя по контурам, лодка была быстроходной. Два торпедных аппарата. Хвостовой винт интересной конструкции: двойной. Рубка вся прозрачная. Интересно, что это за материал? Не стекло же?

– Сейчас покажу. Мы идем в зону «Норд». Здесь легко ориентироваться, ты быстро привыкнешь.

Они пошли вдоль темного канала, в котором мерцала черная вода.

Навстречу попадались люди – одни в синих мундирах, другие в спецовках. Наполеон приветствовал каждого взмахом руки, иных называл по имени. Ему отвечали так же приветливо, безо всякой угодливости, на разных языках:

– Hello there, Napoleon!

– Ravis de te voir, Prince!

– Hola, Principe!

– Schön dich zu sehen, Prinz!

Кивали и Фандорину. Кажется, отношения между обитателями Атлантиса были примерно такие же, как наверху, в лаборатории, только «диспетчера Нэпа» именовали «принцем» и «Наполеоном».

После монументального «Центра» Эраст Петрович был готов ко всякому, и тем не менее содрогнулся, когда увидел новую пещеру, еще обширнее прежней. Она была, пожалуй, размером с Красную площадь. Почти всё пространство занимала вода, только по краям тянулся бетонный причал, на котором там и сям торчали подъемные краны. По периметру бассейна были пришвартованы субмарины – бок о бок, тесно, как сардины в консервной банке.

– На той стороне – вон там – тоннель, по которому лодки выходят в море, – показал Наполеон. – Когда ты нырял, ты видел внешние ворота. Зона «Норд» принадлежит нашему департаменту «Руки». Этими «руками», когда придет время, я возьму за горло так называемую владычицу морей Британию. Ты спрашивал, сколько у нас субмарин? Завтра закончим сто девяносто третью. Детали доставляют на остров с разных заводов, у нас проводится только сборка, оснащение, вооружение. На одну лодку уходит три-четыре дня. Чтобы начать войну, понадобится двести субмарин.

– То есть, вы… мы начнем уже через три-четыре недели? – спросил Эраст Петрович, пытаясь представить, какой сумбур на море могут устроить двести подводных лодок, вооруженных торпедами. Британию они, конечно, не победят, однако сильно пощиплют ее флот и изменят хрупкий баланс между великими державами, что может дать толчок к самой настоящей, уже вполне земной войне.

– К сожалению, одних лодок недостаточно, – вздохнул принц. – Нужны еще экипажи. Сейчас в департаменте «Руки» сто готовых подводников и еще столько же проходят обучение. Генерал и его агенты вербуют бывших моряков по всему свету, но дело движется медленнее, чем хотелось бы. Каждого ведь нужно проверить, испытать. Субмарина управляется командой всего из двух человек: рулевого и стрелка. Однако по самому минимуму требуется четыреста человек, а со сменными экипажами вдвое больше. Правда, я сейчас заканчиваю разработку оперативного плана, который позволит ограничиться на первом этапе только сотней кораблей. Остальные можно выпускать и позже, по мере расширения театра военных действий.

– План, должно быть, секретный? – осторожно спросил Фандорин. – Честно говоря, я не п-представляю, как можно сотней, да хоть бы и двумя сотнями десятиметровых подводных лодок…

– У меня от братьев секретов нет. – Наполеон легонько хлопнул его по плечу. – Мы все заодно. А план очень прост, ты и сам бы составил такой же, если бы хорошенько подумал. Британия на своем острове уязвима и несамостоятельна. Она получает извне две трети продовольствия и три четверти промышленного сырья. При полной блокаде она не продержится и шести недель. Идея моего двоюродного деда поставить Англию на колени посредством континентальной блокады была в принципе правильной, однако неосуществимой, поскольку Франция не контролировала морских коммуникаций. А мы обеспечим себе господство в первый же день. По плану, в «День Икс» мои водолазы заминируют все корабли, стоящие на портлендском рейде, где базируются основные силы британского флота. Департамент «Глаза» имеет в Портленде достаточное количество людей, они лишь ждут усовершенствованного пневмоаппарата, над которым ты работал в лаборатории и который закончишь здесь. По судам, находящимся в открытом море, нанесут удар мои субмарины. Двадцать лодок наглухо закупорят Ла-Манш. Еще пятьдесят перекроют Северную Атлантику. Еще двадцать – Северное море. Десять субмарин останутся здесь, защищать Сен-Константен от нападения британских кораблей, которые не будут уничтожены в первые дни войны. Вот и всё. Через полтора месяца в Англии закончится еда, остановятся заводы. Ей придется капитулировать.

– А остальные страны будут смотреть и б-бездействовать? – спросил Эраст Петрович, которому этот авантюрный, но не такой уж фантастический план ужасно не понравился.

– Разумеется, нет. Но несколько недель они выждут. Всем им выгодно, чтобы Британия была ослаблена и унижена. Когда же почуют, что дело пахнет дохлятиной не только для Альбиона и зашевелятся всерьез, будет поздно. Мы успеем добить останки британского флота, подготовить еще какое-то количество экипажей. Главное же – страх. Ни один броненосец или крейсер не посмеет выйти в море, зная, что может подвергнуться атаке, от которой нет спасения. В драке сразу с несколькими противниками нужно первым делом показательно поколотить самого сильного. Тогда остальные подожмут хвосты.

Ну, победа в бою с броненосцем будет не так уж легка, думал Фандорин, слушая. Одно дело – тайком подложить мину или потихоньку подплыть к не ожидающему атаки судну, но после начала военных действий и первых потерь, капитаны будут настороже. Современный боевой корабль найдет способ не подпустить к себе субмарину на расстояние прицельного торпедного выстрела. А если стрелять издалека, вероятность попадания невелика. Да и одной торпедой броненосец утопить трудно. Но в одном этот четвертый Наполеон прав: его подводный город неуязвим и неприступен для вражеского нападения.