— Эндж?

Не громко зовет. Открываю глаза. Всматривается в них, будто не в стеклянные и пустые, кукольные, а будто читает что-то. Ищет. Тонет.

— Серебро… — просто хмыкает и целует.

Ощущение, будто впервые в жизни отпускаю себя. Переступаю какую-то невидимую грань. Похож на сидящего на жесткой и длительной диете человека, который вдруг не выдерживает и кладет в рот первую ложку восхитительного десерта. Поддается искушению. Запретное наслаждение. Хотя этот искусственный запрет он создал сам себе. Я создал его сам себе. А теперь лишаюсь силы воли или необходимости соблюдать собственные ограничения.

После душа пьем кофе. Тео курит, стараясь не выдыхать дым в мою сторону, но я чувствую этот запах, и он, не вызывая ни доли неприятия, обволакивает меня. Теовский. Кофе и ваниль. Неуловимая комбинация горьковатой сладости, сплетающаяся в одно целое без возможности отделить одно от другого. Лишить эти два оттенка друг друга — святотатство.

Рассказывает о своих выставках, о новых знакомствах и встречах, об успехах и впечатлениях. О Лондоне и Флоренции. Слушаю с интересом. Жадно впитываю каждое слово, произнесенное не громким глубоким голосом. Он впускает меня в свой мир, не требуя ничего. Лишь, может быть, только ответное желание остаться в этом мире рядом с ним. Увлекаясь его рассказом, не замечаю опасных маячков сознания, а потом становится слишком поздно менять тему.

— Эндж, я долго думал над твоими словами… и понял, что ты прав. Я почти ничего о тебе не знаю. Но я хочу знать. Чем ты живешь, чем занимаешься… — ледяная глыба опускается на плечи, придавливая неподъемной тяжестью к шаткой поверхности на которой пытаюсь устоять.

— Не о чем особо рассказывать, — перебиваю слегка напряженно.

Натыкаюсь на его испытывающий взгляд. На одно неуловимое мгновение становится жутко. В нем проскальзывают сотни вопросов. Неужели решился задать их все?

— Как познакомился с Кэтрин? — идет по пути меньшего сопротивления, но откуда ему знать, что о чем бы он меня не спросил, любой из его вопросов, так или иначе, выводит на один определенный ответ. Улавливает, что я что-то скрываю от него.

Что-то? Да я скрываю от него всю свою жизнь. Ограничившись совсем незначительными порциями информации, большую часть которой он вытащил из меня, спровоцировав тем или иным способом. Чувствую себя обманщиком, уличенным во лжи. Отчаянно ищу свою раковину, чтобы заползти обратно и укрыться от вопросов Тео. Как все та же улитка, пугливо прячущая усики от неосторожных прикосновений из вне. Замыкаюсь. Он замечает это. Понимает, что не услышит истинных ответов. Поверь мне, Тео, ты не хочешь их знать.

— Давно Кэтрин живет у тебя? — почти незаметный уход в сторону. Прощупывает почву? Играет с моим сознанием?

— Больше месяца. Хотя половину этого срока пролежала в интенсивной терапии. Разрыв селезенки. Ее сбила машина.

Прекрасно понимаю, как выглядят со стороны мои избирательные ответы. Повисает тишина. Все слишком сложно и нет возможности объяснить так, чтобы стало проще. Так, чтобы Тео понял, что я не отвечаю не потому, что не доверяю, а потому, что боюсь его потерять. Неосознанная смутная тревога теперь на глазах превращается в панический страх перед такой возможностью. Не сейчас, когда впервые сам сделал выбор. Довел его до конца.

Тео накрывает мою руку, лежащую на столе, своей теплой ладонью и тянет на себя.

- Иди сюда.

Передышка? Поднимаюсь, пересаживаясь на его колени. Понимает, что я не готов говорить о себе. Не знает, что я никогда не буду готов. Добровольно отступает в этом сражении. Мои оборонительные сооружения слабо укреплены, но штурмовать их, по-видимому, он не собирается. Дает еще немного времени? Мне или себе?

Невольно расслабляюсь, когда кончики его пальцев проводят по позвоночнику. Здесь все намного проще. И не потому, что я помешан на сексе, а потому что здесь мне не приходиться что-то скрывать и бороться с самим собой. Все, что я ощущаю рядом с Тео в такие моменты, лежит на поверхности. Очевидное до простого. Хочу его. Просто секс? Едва ли.

Пока он гладит меня по спине и целует ключицу, утыкаюсь лицом в его слегка влажные волосы. Легкий табачный оттенок, заблудившийся в запахе душистого шампуня. Пропускаю сквозь пальцы жидкую бронзу, пропитывая подушечки пальцев этим ароматом. Слова безвольно умирают, лишаясь своих бессмысленных значений. Их гасит ночь. Проглатывает город, а вместе с ним и дома. Проглатывает нас. Пахнет страстью и горячим дыханием. Таю от него. Растворяюсь. Кубик льда, лишающийся себя, но становящийся частью чего-то другого. Это лучше, чем захлебнуться в луже собственного холода и ненужности. Страшно? Да. Отказаться от этого? Нет.

Губы. Касания. Движения тел. Сплетенные пальцы. Укус. Влажный мазок страсти. Напор. Темп. Только выдохи. Спешим, чтобы успеть поглотить друг друга в себе. Ночь подглядывает в окна. Дышит в стекло. Медленно уходит в серый рассвет, когда я, наконец, открываю глаза, ощущая, что прижат спиной к теплой груди. Тело немного саднит, очевидно, мы с Тео увлеклись, но это приятная усталость. Его рука лежит на моем животе. Не шевелюсь. Смотрю в окно, пока каждая секунда этого ощущения превращается в бесценное воспоминание.

— Уже утро? — Тео утыкается в мой затылок. Ощущаю его дыхание.

Слышу в голосе сожаление.

— Осенние рассветы не такие красивые, как летние… — улыбаюсь не оборачиваясь.

— …но в них тоже что-то есть, — сонно заканчивает он.

Хмыкаю и, выбираясь из его объятий, сажусь в кровати. Он чуть привстает, касаясь губами моей спины. Ерошит волосы.

— Последняя возможность передумать, Эндж.

Отрицательно качаю головой. Он больше ничего не говорит. Откидывается обратно на подушки, увлекая к себе, и просто целует.

Еще несколько часов, пока день окончательно не вступает в свои права, проводим вместе.

— Во сколько улетаешь? — спрашиваю, одеваясь и собираясь, домой. С каждой новой минутой, кажется, вообще не найду в себе сил уйти.

— Рейс в четыре.

— Удачи, — улыбаюсь.

— Спасибо, Эндж.

Подходит ближе. Надеваю пальто и вдруг чувствую мягкое касание к шее. Тео наматывает свой шарф. Мой повод, причина и оправдание.

— Пусть будет у тебя, — несколько секунд смотрит и открывает рот, чтобы добавить еще что-то, но в этом нет необходимости, я уже все увидел в глазах.

— Тео… не нужно… — качаю головой. — Спасибо за шарф, — добавляю поспешно и открываю дверь.

Последний взгляд. Улыбка. Не оборачиваясь, сбегаю по ступенькам. Выхожу на улицу. Обычный осенний тусклый день без солнца, но и без дождя. Условная золотая середина. Или лучше сказать серая. Делаю вдох, выдыхая облачко пара. Ловлю такси и называю свой адрес. Когда машина трогается с места, в кармане оживает мобильный телефон, приветствуя меня коротким сигналом. Во входящем сообщении всего три слова: «Люблю тебя, Эндж».

Несколько секунд не могу оторвать взгляд от дисплея. Тео. Он всегда делает по-своему. Качаю головой. Но вопреки всем своим смутным страхам не чувствую паники. Может, потому что эти слова безмолвны. Либо же я медленно начинаю привыкать к этой мысли. Все еще не до конца понимаю их истинное значение, но подозреваю, что то, что в них вкладывает Тео, это что-то особенное. Такое же, как и он сам. Набираю в ответ «Ты просто невозможен» и, улыбаясь, отправляю ему.

Бездумно верчу телефон в руках, пока такси везет меня по улицам, но вдруг натыкаюсь взглядом на один из магазинов и прошу таксиста остановиться и подождать меня. Хочу сделать подарок Кэти. В том, что я решился вчера на первый самостоятельный шаг к Тео, есть ее заслуга. И честно говоря, не малая.

Когда возвращаюсь домой и открываю дверь, стрелкам на часах совсем немного не хватает, чтобы перешагнуть условную границу полудня. В квартире достаточно тихо. Снимаю пальто и, пряча за спиной небольшую коробку, иду к ванной, из которой раздается шум воды. Дверь приоткрыта, и я прислоняюсь плечом к дверному косяку, наблюдая, как Кэти чистит зубы. Соня.