Я работал по восемнадцать, по двадцать часов в день. Да и остальные были заняты не меньше моего. Это в самом деле замечательно – какую преданность все они проявляют!

– Действительно так, – сказал я. – И какова же все-таки вероятность, что его отыщут?

– Мы полагаем, что он не покинул окрестностей Константинополя, хотя в общем-то ничто ему не мешает спуститься по линии в 2059 год, переправиться в Вену или Москву и уже оттуда снова исчезнуть вверху по линии. Если он не объявится в Византии, мы проверим Турцию, а затем довизантийскую эпоху и только после этого дадим знать другим курьерам в нынешнем времени, чтобы они искали его на всех других маршрутах и…

Он обмяк в полном изнеможении.

– Послушай, – сказал я. – Тебе нужно хотя бы немного отдохнуть.

Почему бы тебе не вернуться в 1105 год и не пожить пару деньков у Метаксаса? А когда отдохнешь, возвращайся сюда и позволь мне присоединиться к поискам. Таким образом мы можем чередоваться до бесконечности. И давай сохраним эту ночь в 1204 году в качестве нашей общей точки отсчета. Когда ты захочешь встретиться со мной, ты прыгнешь в эту ночь, поэтому мы не потеряем связь друг с другом. На это у нас может уйти пара жизней, но мы непременно вернем Зауэрабенда назад, в эту группу, до наступления утра.

– Верно.

– Значит все ясно? Ты проводишь несколько дней, отдыхая на вилле Метаксаса, и возвращаешься сюда через полчаса после момента нашего расставания. После чего отправлюсь я.

– Ясно, – сказал он и стал спускаться, чтобы шунтироваться на улице.

Я вернулся в комнату и снова заступил на свою грустную вахту. В три часа ночи Джад-2 вернулся, выглядя совершенно другим человеком. Он был чисто выбрит, благоухая после ванны, сменил одежду, по всей вероятности, хорошенько отоспался.

– Три дня отдыха на вилле Метаксаса, – сказал он. – Невозможно представить себе чего-либо, более великолепного!

– Ты выглядишь прекрасно. Даже слишком прекрасно. Уж не пробовал ли ты улизнуть, чтобы пошалить немного с Пульхерией?

– Мне это даже как-то в голову не приходило. Но что, если бы действительно у меня что-нибудь с нею было? Вот негодник, ты меня предупреждаешь, чтобы я оставил ее в покое?

– Ты не имеешь никакого права на то…

– Я – это ты, не забывай об этом. Неужели ты станешь ревновать к самому себе?

– По-моему, ты себе такого просто не позволишь, – сказал я. – Извини, я сболтнул глупость.

– Это я сделал глупость, – сказал он. – Мне обязательно следовало заглянуть к ней, пока я там находился.

– Ну, теперь моя очередь. Я посвящу какое-то время поискам, затем побуду на вилле, чтобы отдохнуть и восстановить силы, и, может быть, урву немножко удовольствия от общения с нашей возлюбленной. Ты ведь не станешь возражать против этого?

– Чего там судить-рядить, – тяжело вздохнул он. – Она твоя в такой же мере, как и моя.

– Правильно. Когда я со всем этим управлюсь, я вернусь сюда – ну-ка, поглядим, – в четверть четвертого. Договорились?

Мы синхронизировали свои графики на конец 1105 года, чтобы избежать разрывов времени; я не хотел попасть туда в тот момент, когда он еще находился там сам, или – что еще хуже – до того, как он там вообще объявился. Затем я покинул постоялый двор и шунтировался вверх по линии. В 1105 году я нанял колесницу и был доставлен в поместье Метаксаса великолепным осенним днем.

Глаза у Метаксаса были затуманены, лицо покрыто щетиной. Он поздоровался со мной на крыльце и спросил:

– Ты кто сейчас, первый или второй?

– Первый Джад-2 только что заступил на мой пост на постоялом дворе в 1204. Как продвигаются поиски?

– Паршиво, – признался Метаксас. – Но мы не оставляем надежды. Мы тебя ни за что не бросим в беде. Заходи внутрь – там тебя ждет кое-кто из твоих старых друзей.

Я сказал им:

– Извините меня за то, что я впутал вас в свои неприятности.

Люди, которых я уважал больше всех на свете, только рассмеялись в ответ и, ухмыляясь, отвечали:

– Ерунда! Пустяки все это!

Они были грязными и обтрепанными. Они усердно и бесплодно трудились ради меня, это было ясно по их внешнему виду. Мне хотелось обнять их всех вместе и расцеловать. Черного Сэмбо и скульптурнолицего Джефа Монро, быстроглазого Сида Буонокоре и Паппаса, Колеттиса и Пластираса. Они начертили карту, на которой вычеркивали места, где не удалось обнаружить следов Конрада Зауэрабенда. Карта вся вдоль и поперек была испещрена их отметками.

– Не тревожься, малыш, – сказал Сэм. – Мы его выследим!

– Я чувствую себя просто ужасно из-за того, что заставил вас в ваше свободное время…

– Такое могло случиться с любым из нас, – прервал меня Сэм. – Ты лично здесь ни в чем не виноват.

– Разве?

– Зауэрабенд ухитрился сделать что-то со своим таймером тайком от тебя, разве не так? Каким же образом ты мог предотвратить это? – Сэм ухмыльнулся. – Мы обязаны выручить тебя из беды. Кто знает, что может произойти с кем-либо из нас?

– Все за одного, – торжественно произнес Мэдисон Джефферсон Монро. – Один за всех.

– Ты думаешь, что ты – первый из курьеров, кто упустил своего клиента? – спросил Сид Буонокоре. – Выбрось дурь из головы! Таймеры можно перевести в режим ручного управления запросто, это не составляет никакого труда для любого, кто хоть немного понимает теорию эффекта Бенчли.

– Мне никогда не говорили об этом…

– Этого никто не рекламирует. Но такое случается. Пять, шесть раз каждый год кто-то предпринимает тайком от курьера путешествие во времени частного характера.

– А что бывает за это курьеру? – спросил я.

– Если это обнаруживает патруль времени? Его выгоняют с работы, уныло произнес Буонокоре. – Что мы пытаемся сделать, так это прикрыть друг друга до того, как вмешается патруль. Работа собачья, но мы просто обязаны ее выполнять. Я хочу вот что сказать: если ты не будешь подстраховывать любого своего коллегу, то кто же придет на выручку тебе, когда в том возникнет необходимость?

– Кроме того, – сказал Сэм, – это еще вызывает у нас чувство законной гордости, мы ощущаем себя героями.

Я стал изучать карту. Они тщательно прочесали в поисках Зауэрабенда всю раннюю историю Византии – от императора Константинополя до второго Феодосия, и столь же методично проверили последние два столетия ее существования. Поиски же в пору расцвета империи пока еще проводились наугад. Сэм, Буонокоре и Монро только-только освободились от выполнения своих обязанностей и теперь собирались отдохнуть; Колеттис, Пластирас и Паппас были готовы отправиться на поиски и сейчас разрабатывали дальнейшую стратегию.

Все казалось мне просто прекрасным во время оживленной дискуссии на тему, как изловить Зауэрабенда. Я питал к ним теплые чувства – к своим друзьям, которые познаются в беде. Моим компаньонам. Моим коллегам.

Мушкетерам Времени. Сердце мое переполнялось любовью к ним. Я даже произнес краткую речь, в которой выразил глубокую благодарность за ту помощь, которую они мне оказывали. У них был при этом несколько смущенный вид, и все они еще раз заверили меня в том, что это просто вопрос взаимовыручки – золотое правило в действии.

Отворилась дверь, и, спотыкаясь, в комнату ввалилась запылившаяся фигура человека в совершенно неуместных для этой эпохи солнцезащитных очках. Наджиб Дайани, мой старый наставник! Он нахмурился, плюхнулся на стул и сделал нетерпеливый жест, не имеющий отношения к кому-либо в отдельности, в надежде прихлебнуть вина.

Колеттис протянул ему чашу с вином. Дайани вылил немного вина себе на ладони и смыл им пыль со своих очков. Затем залпом выпил остальное.

– Мистер Дайани! – вскричал я. – А я и не знал, что вас кликнули тоже! Послушайте, мне так хочется поблагодарить вас за ту помощь…

– Болван, – спокойно произнес Дайани. – Как это я вообще разрешил вам получить лицензию курьера?