Когда его принесли из подземелья, друзья были ошеломлены его видом. Гиялорис был вне себя от ярости. Свор до крови впился ногтями в ладони. Но теперь они находились в Малдемаре, и Септах Мелайн, как обычно исполненный оптимизма, то и дело повторял;

— Немного хорошей еды, несколько глотков вина каждый день, свежий воздух, река, солнце… Престимион, вы совсем недавно вернулись на свободу, а уже начинаете походить на человека. Они там что, морили вас голодом?

Престимион криво улыбнулся.

— Думаю, голод был бы не хуже, чем та еда, которую мне давали. От таких помоев отказался бы и бродячий минтун, копающийся в мусорных кучах! Обычно это был жидкий прокисший суп из гнилой капусты да крохотные кусочки мяса — одно Божество знает какого — непонятного цвета, плавающего в… фу! И свет, этот ужасный пульсирующий свет, Септах Мелайн. Я, казалось, всем телом ощущал, как он лупит по мне со стен, каждый час и каждую минуту каждого дня и каждой ночи! Это было хуже всего, куда хуже несъедобной пищи. Наверно, пройдет не меньше сотни лет, прежде чем я снова смогу спокойно смотреть на красное.

— Говорят, что негаснущий свет был вложен в камни, которыми облицованы туннели, каким-то древним, теперь позабытым волшебством, — заметил Свор. — И волшебство, которое может заставить их погаснуть, теперь тоже утрачено.

Престимион пожал плечами.

— Волшебство, наука… Кто знает, где находится различие между ними? Это нечто ужасное, этот свет. Он поражает, как удар кулака. От него невозможно никак укрыться. Закрываешь глаза и все равно видишь его сквозь веки и чувствуешь его день и ночь. Я наверняка сошел бы с ума, если бы не маленький зеленый амулет Талнапа Зелифора, который немного защищал меня. — Престимион смущенно взглянул на друзей. — Он рассказал мне, как его использовать. Я гладил эту штучку кончиком пальца, вот так, каждый раз, когда они приносили еду и освобождали мои руки. И в это время я молча просил, словно молился Божеству: «Дай покой моим глазам, позволь мне хоть немного отдохнуть». И, знаете, каким-то образом это действовало. Как бы худо не было мое положение, думаю, что, если бы не это, оно оказалось бы еще хуже. Хотя даже не могу предположить, кому или чему я молился; во всяком случае, не Божеству. Что с ним теперь сталось, с этим маленьким врууном?..

— Он здесь, в замке Малдемар, — сообщил Септах Мелайн.

— Здесь? Каким же образом?

— Его освободили вместе с вами, он под шумок пристал к нам, выбрался из Замка и прибыл сюда.

— Ну и хорошо, — улыбнулся Престимион, — думаю, от этого не будет вреда. Я, пожалуй, успел полюбить его за то время, пока мы были прикованы к стенам нашего туннеля друг против друга.

— Вы очень терпимый и доброжелательный человек, — серьезно заметил Свор, — Вы находите достойные любви качества у самых неожиданных персон.

— Даже у мерзавца Корсибара, — со злобной гримасой добавил Гиялорис. — Вы находили для него добрые слова даже после того, как он спихнул вас с трона. Но теперь-то, надеюсь, этому пришел конец?

— Да. — Глаза Престимиона полыхнули гневом. Было заметно, что в тюрьме в его мыслях произошел серьезный перелом. — Я долго думал о нем как о простом нормальном человеке, которого злодеи и чудовища подтолкнули на дурное дело, но теперь вижу, что человек, следующий советам чудовищ, неизбежно сам превращается в чудовище. Корсибар не пожелал сжалиться надо мной лишь потому, что я не согласился унижаться перед ним, сидевшим на захваченном обманом троне. И я тоже не пожалею его, когда положение изменится. Настало время возмездия — и сурового возмездия — за все, что было сделано.

— Ну, наконец-то! Отлично! Значит, милый доброжелательный Престимион, которого мы все любили, превратился в яростного мстительного Престимиона, который устроит битву и отвоюет обратно свое законное место в Замке, — сказал Септах Мелайн. — Для меня это лучшая из новостей. Поистине Корсибар совершил бесчисленное множество дурацких поступков, но самым черным днем для него стал тот, когда он бросил вас в тюрьму. Потому что с этого дня началась война.

— Да, война уже идет, — подтвердил Престимион. Он взял со стоявшего возле кровати столика свиток и развернул его на коленях. Это была карта Алханроэля, выполненная во множестве ярких цветов, украшенная затейливыми орнаментами и виньетками. Престимион ткнул пальцем в место, где сгущающееся к середине фиолетовое пятно изображало Замковую гору, царственно возносящуюся над равнинами и горами континента.

— Прежде чем мы нападем на самозваного короналя, нам необходимо изолировать Замок. Это мы будем делать как словами, так и делами. Прежде всего будет сделано воззвание от моего имени и от имени нынешней Хозяйки Острова Сна, где будет говориться, что Корсибар завладел Замком в нарушение всех законов и исторических прецедентов, при помощи колдовства обманул своего отца лорда Конфалюма в час смерти Пранкипина и что он является самозванцем, узурпатором и нарушителем воли Божества и оно со своих высот не замедлит повергнуть в прах то величие, которое он незаконно присвоил.

— Нынешняя Хозяйка Острова? — вопросительно произнес Свор. — Предполагаю, что вы имеете в виду Кунигарду, а не Роксивейл. Но согласится ли она реально поддерживать вас, Престимион?

— Уже согласилась. Она три раза за минувшие четыре недели посещала мои сны и говорила об этом. Я отправлю ей срочное послание о том, что нахожусь на свободе и намереваюсь бросить вызов претензиям Корсибара на трон короналя. Я попрошу ее сделать публичное заявление о том, что она признает меня лордом короналем, что она сама никогда не уступит собственное место на Острове незаконно назначенной Роксивейл и что ее сменит на ее посту только моя собственная мать, после того как я начну законно править Маджипуром. Думаю, что она согласится.

— А уверения насчет того, что Корсибар, когда захватил корону, применил против Конфалюма волшебство… Вы верите этому, Престимион? Или же просто добавили сюда эту фразу, чтобы впечатлить суеверных? — спросил Септах Мелайн.

— Совершенно неважно, во что я верю в глубине души. Вы знаете, что множество людей по-настоящему верят в колдовство. И утверждение, что Конфалюм был зачарован, поможет мне повернуть их против Корсибара, к чему я и стремлюсь. Никто не захочет себе в правители короналя, который обманным способом, при помощи колдовства завладел короной.

— Но это было именно волшебство, — вмешался Гиялорис. — О, Престимион. Когда же вы начнете верить тем доказательствам, которые, словно горы, окружают вас со всех сторон?

Престимион улыбнулся в ответ. Но улыбка вышла очень слабой.

— Вы находились там, когда все произошло, — упрямо сказал Гиялорис, повернувшись к Септаху Мелайну. — Ваш собственный разум был помрачен заклятием. И вы станете отрицать, что это было действие волшебства?

— Да, конечно, я признаю, что мое сознание было каким-то образом затуманено. Но я не могу утверждать, было ли это результатом колдовства или еще какого-то воздействия. — В глазах Септаха Мелайна сверкнули злые искры. — Мое сознание было затуманено, Гиялорис. Так откуда же я могу знать, что именно его затуманило?

Престимион нетерпеливо забарабанил пальцами по карте.

— Давайте продолжим. Мы заявляем о незаконности власти Корсибара и спускаемся с Горы, чтобы приступить к ее окружению. Я провозглашу себя короналем в Амблеморне, возле черного мраморного памятника, отмечающего черту, с которой в древности началось освоение Горы: ведь повторное завоевание Горы мы тоже начнем с того же самого места. В Амблеморне я призову добровольцев вступать в мою армию. С нами будет отряд хорошо вооруженных людей из Малдемара на случай каких-нибудь неприятностей с местным гарнизоном, хотя я думаю, что Амблеморн примет нас достаточно спокойно. От Амблеморна двинемся вниз к истокам Глэйдж, а оттуда повернем направо, на запад, и пойдем вокруг подножья Горы, посещая по очереди все находящиеся там большие города: Вилимонг, Эстотилоп, Симбильфант, Грэв и так далее, пока не замкнем полный круг. — Он тыкал пальцем в карту, громко произнося названия: — Аркилон, Пруйц, Пиврарч, Лонтано, Да. А затем мы придем в Хазен, Мегенторп, Бевел, Салиморген, Демигон-Глэйд и наконец в Матрисиан, где добрый герцог Фенгираз примет нас с распростертыми объятиями. Оттуда мы вернемся к истокам Глэйдж, ниже Амблеморна, и перед нами откроется дорога к Замку. Сколько людей живет в городах предгорья? Пятьдесят миллионов? Я думаю, что даже больше. Они станут стекаться под наши знамена: я это точно знаю. Тем временем с Зимроэля прибудет Дантирия Самбайл со своими армиями, со своими воинственными братьями Гавиадом и Гавиундаром и присоединится к нашим силам близ западного склона Горы. Ну, а те, на вершине Горы, будут узнавать о происходящем, и неужели они встанут вместе с Корсибаром против меня? Я думаю, нет. Они начнут говорить друг другу, что лорд Престимион имеет благословение Божества, а лорд Корсибар является ложным короналем, а потом целыми стадами побегут вниз. И тогда мы поднимемся на Гору.