Рядом возник Свор. Престимион указал на продолжавшуюся на палубе церемонию и приложил палец к губам. Свор кивнул.

Пение смолкло, и члены экипажа, не проронив ни слова, разошлись по своим местам.

— Насколько это реально для них! — негромко сказал Престимион. — Как серьезно они относятся к магической силе этих камней!

— И с достаточным основанием, — ответил Свор. — Верить или не верить — это ваше личное дело. Но я должен сказать вам, Престимион, что существуют могущественные силы, которыми можно управлять, если только знаешь, как это делать. «Могу низвергнуть небо я, — нараспев произнес он, — волнами вздыбить земли, могу разгладить горы я, потоки заморозить. Вернуть умерших из могил и долу низвести богов, чтоб те ходили среди нас… Могу я звезды погасить, тьму запределья озарить…»

— И вы все это можете? — Престимион бросил на него странный взгляд. — Я и понятия не имел, что вы такой могучий волшебник, мой господин Свор.

— Да нет же. Я просто процитировал стихи. Кстати, очень известные.

— Ну, конечно, — теперь, после подсказки, Престимион сразу вспомнил, откуда же эти слова. — Фёрвайн, не так ли? Да, конечно, Фёрвайн. Я должен был сразу сообразить.

— Книга Изменений, пятая песнь, в которой жрица метаморфов появляется перед лордом Стиамотом.

— Да, — смущенно сказал Престимион, — конечно. — Какому ребенку не читали это созданное тысячи лет тому назад великое эпическое повествование, которое в напевных и динамичных стихах рассказывало о героических сражениях времен рассвета Маджипура? Но гашение звезд и озарение запредельной тьмы были чистейшим вымыслом. Он никогда не воспринимал великую поэму Фёрвайна как историческую хронику. — Я подумал было, что вы хотите сказать, будто сами владеете такими силами, — он хохотнул. — Ах, Свор, Свор, если бы только какая-нибудь ведьма или колдун могли вернуть события на тот путь, которым они должны были идти: чтобы Корсибар проводил время, охотясь на страшных тварей в диких дебрях, а правительство благополучно пребывало в моих руках! Но кто может сделать это для меня?

— Я не могу, — ответил Свор, — Если бы я мог, то сделал бы.

На девятый день плаванья лорда Корсибара по Глэйдж на север от Лабиринта высоко в небе появилась бело-голубая звезда, которую еще никто никогда не видел; она блестела ярким алмазом на небесном челе — большой сверкающий драгоценный камень, слепивший глаза подобно второму солнцу.

Первым ее заметил Мандрикарн, и случилось это через полчаса после ужина. Он стоял в одиночестве на носовой палубе «Лорда Вильдивара», флагмана флотилии из девяти судов. Это было собственное судно короналя, предназначенное для путешествий по нижнему течению Глэйдж, самая красивая и удобная из плоскодонных барж, которая весной доставила прежнего правителя, лорда Конфалюма, в Лабиринт, а теперь, в разгар лета, несла нового правителя, лорда Корсибара, в сторону Замка. Мандрикарн стоял, попивая прохладное вино и спокойно поглядывая на плоскую равнину, над которой сгущались сумерки, и внезапно почувствовал, как по его голове и плечам пробежал холод. Он посмотрел в небо. Там, где мгновением раньше была лишь темная пустота, теперь ярко сверкала звезда.

Не сдержав восклицания удивления и тревоги, он так торопливо поднес руку к рохилье, прицепленной к груди его туники, что даже облился вином.

Новая звезда? Что она могла означать, если не надвигающиеся бедствия и гибель? Ведь наверняка звезда является знаком проявления могучих и опасных сил, готовых проломить стены космоса и вскоре спуститься в мир.

Лихорадочно поглаживая амулет, Мандрикарн бормотал заклинание против зла, которое только позавчера узнал от Санибак-Тастимуна. Он не сводил глаз со странной новой звезды, ощущая при этом такой непреодолимый страх, что даже задрожал, но вскоре устыдился собственной трусости.

Где-то возле его локтя вдруг материализовался граф Фаркванор.

— Вы что, заболели, Мандрикарн? — с присущей ему злой хитростью в голосе спросил маленький, похожий на змею человечек. — Я слышал, как вы вскрикнули. И вот, пожалуйста, стоите бледный, чем-то потрясенный.

— Взгляните вверх, Фаркванор. — Отчаянным усилием воли Мандрикарн пытался сдержать предательскую дрожь в голосе. — Что вы видите?

— Небо. Звезды. Стаю тимарнов, которые что-то слишком уж поздно возвращаются в гнезда.

— Вы не знаете астрономии, Фаркванор. Что это за бело-голубая звезда на западе?

— Ну, полагаю, Трината, — ответил Фаркванор. — Или, возможно, Фасейл. Во всяком случае, либо то, либо другое.

— Трината находится низко над горизонтом на севере, там, где ей и следует быть. А вон там, на востоке, Фасейл. Вы действительно не знаете астрономии, Фаркванор.

— А вы не умеете пить. Посмотрите, у вас вся грудь залита вином. Мальчик! Мальчик! Полотенце графу Мандрикарну! Вы пьяны, Мандрикарн?

— Эта звезда, что на западе, родилась три минуты назад. Я видел, как она появилась в небе. Вам когда-нибудь приходилось слышать о такой вещи, как рождение звезды прямо у вас на глазах?

Фаркванор издал короткий иронический смешок.

— Вы и в самом деле пьяны.

В этот момент до них донеслись возбужденные крики, и мимо с безумными глазами пробежал один из членов команды. Он тыкал пальцем в небо и хрипло призывал всех выйти на палубу и посмотреть на чудо. Буквально несколькими мгновениями позже ему уже вторила вся команда. Затем на палубу быстрыми шагами вышел Санибак-Тастимун, а вслед за ним и сестра короналя. Они стояли рядом, опершись на фальшборт, и вглядывались в небо.

— Нет, немного западнее, — окликнул их Мандрикарн. — Там! Вон там! Теперь видите? — Он схватил су-сухириса за руку и нацелил ее вверх; обе головы мага повернулись в том направлении, куда показывал Мандрикарн.

Увидев наконец новую звезду, Санибак-Тастимун некоторое время молчал.

— Какое дурное знамение она несет? — наконец обратился к нему Мандрикарн.

— Дурное? Ну, здесь нет ничего дурного, — ответил Санибак-Тастимун, сопровождая свои слова негромким удовлетворенным вздохом. — Это звезда коронации, — добавил он. — Пригласите наверх лорда Корсибара.

Но Корсибар уже стоял на палубе.

— Что за суета? — поинтересовался он, — Мне сказали, что появилась новая звезда. Что это значит? Откуда она могла взяться?

— Новая звезда — это вы, мой господин, — объявил су-сухирис; обе его головы произнесли эти слова почти в унисон, отчего они прозвучали как-то тревожно. — Вы восходите на небосклон, чтобы принести миру славу. Эта звезда, пылающая в небе, приветствует вас. — С яростной энергией он принялся делать знак Горящей Звезды, сначала обращаясь к бело-голубой звезде, а затем повернувшись к Корсибару. Он повторил жест три, четыре, пять раз подряд, сопровождая каждый раз восклицанием: Корсибар! Корсибар! Славьте лорда Корсибара!

Его дружно поддержали все присутствовавшие на палубе, и ночь сотряслась от криков:

— Корсибар! Лорд Корсибар!

А посреди этого ликования неподвижно, затаив дыхание, стоял Корсибар, и взгляд его был прикован к звезде. Спустя несколько секунд он снял с головы корону, которую носил почти постоянно с того момента, как завладел ею, слегка сжал ее руками и благоговейно приложил к груди.

— Кто мог ожидать этого? — чуть слышно произнес он, обращаясь к Тизмет. — Это означает, что я настоящий король!

— А ты сомневался в этом, брат?

— Нет. Нет, никогда.

Тизмет опустилась перед ним на колени, обеими руками взяла полу его туники и поцеловала ее. Этому примеру последовали и остальные: первым Мандрикарн (он все еще был настолько потрясен увиденным, что с трудом держался на ногах и чуть не упал, преклоняя колени), затем Фаркванор, Вента, граф Камба, Фархольт, Навигорн, капитан судна Линкамор и еще пять или шесть человек, которые один за другим поднимались на палубу, чтобы узнать, что случилось, и обнаруживали, что на ней проходит торжественная церемония. Один лишь Санибак-Тастимун остался в стороне, взирая на эту сцену с выражением очевидного одобрения, но не делая никакой попытки принять в ней участие.