По-моему, у меня начали подкашиваться ноги, от слабости я прислонилась к забору и с трудом выдавила из себя:
— А… что же они от меня хотят? Съесть? Принести в жертву какому-нибудь своему идолу?
Парень вздохнул и положил руку на плечо, сочувствующе сжав при этом.
— Хуже, Рина, много хуже. Убить легко — р-раз и отмучился. А они…ох, жалко мне тебя… — помолчав, выдохнул, — в гарем свой заберут. Вот где ужас-то…
Что??? Как это «заберут в гарем»? А как же Андрей? А как я домой вернусь? Господи, за что мне это испытание? Я только-только стала находить в этом мире свою маленькую нишу, даже смогла осознать свою ценность — я умею то, за что тут платят и платят неплохо, даже ожидание решения Джанира мне не показалось таким унылым и обозники уже стали почти родными — я согласна идти с ними куда угодно, они ко мне хорошо относятся, и все это обрубается какими-то безграмотными кочевниками, которые непонятно с чего посчитали, что я нанесла им оскорбление! Чем, ну чем я их оскорбила? Тем, что не сказала ни слова? Так они и не спрашивали, они вообще дрались друг с другом! Ну как с ними разговаривать, они же не люди, у них совершенно другая логика…да какая у них логика, когда они от обезьяны недалеко ушли или от кого они тут произошли-то…
— И как они меня заберут? — собственный голос я не узнала, до того он был мертвым. — Вот просто так, в мешок посадят и отвезут? Или подмышку возьмут?
— А, ну вот смотри, — деловито начал объяснять Сайнир, — тот, кто тебя к себе забирает, он и есть оскорбленный. Для этого по их обычаям он должен тебе что-то дать, какую-то вещь. Ты ее принимаешь, благодаришь, стражник свидетельствует это — и все, ты его собственность, этого арка. Никто больше не имеет право вмешаться в его дела… вот…
— А если я не возьму у него ничего, тогда он не сможет меня забрать?
— На моей памяти такое никто не рискнул с ними проделывать, — горестно вздохнул парнишка. — Но ты попробуй, вдруг они решат, что ты им не нужна — и уйдут? Хотя не уверен — до человеческих женщин они сильно охочие…
— Я убегу. Прямо сейчас. Лучше уж второй женой к Данияру уйти, чем такое…
— Ты с ума сошла! — он округлил от возмущения глаза. — Они же по всему городу будут тебя искать, а то, что ты с Данияром знакома, им Файзат скажет, кому охота таких врагов наживать…
— Тогда… — я бросила взгляд по сторонам, удостоверяясь, что вокруг тихо и спокойно, — тогда я уйду из города. Еще не закрыты ворота, я успею. Я выжила там… выживу и тут. Все, спасибо что предупредил.
Парень попытался схватить меня за рукав, но я уже развернулась и собиралась припустить бегом к воротам, как из калитки высунулся Файзат.
— Рина, мы тебя все давно ждем! Иди давай, сколько можно тут стоять? Сайнир, а ты чего ее держишь тут? Все ее ждут, а она…ну-ка заходи давай!
Все, не успела. Надо было бежать бегом — Файзат не догонит, с его комплекцией… но торговец уже тянул меня за рукав рубашки в калитку. Господи, дай мне силы…вдох-выдох, вдох-выдох…
Компания, сидевшая за столом под навесом, была на редкость многочисленной. Почти все обозники, Лидда, Килита, Надира на своем любимом местечке на лестнице, работники Файзата, мужик с коротким ежиком и седыми висками в кожаной куртке с мечом на боку — вот и стражник, да это тот, на кого я налетела на улице вчера, пришел свидетельствовать обычаи этих…вот и эти…вчерашние…От жуткой слабости, опять накатившей еще в калитке, я застыла, как жена Лота посреди двора. Дальше не пойду ни шага! Может, еще успею удрать? Файзат подталкивал меня к столу, но я уперлась, как баран, молча уставившись на сидевших мужчин. Темноволосый сменил коричневую рубаху на светлую, и теперь около него отиралась Килита, здоровенный арк в черной рубашке, черных штанах и сапогах цедил отвар из большой кружки, второй в зеленой рубахе и кожаном жилете разговаривал с обозниками. Калитка громко хлопнула за спиной — Сайнир прокрался бочком вдоль стены и уселся у ног Надиры, пощекотав ей ножку. Девушка пискнула, но ей это явно понравилось и она только подвинулась немного в сторону. Арки развернулись вполоборота в мою сторону и тот, что был в черной рубашке, достал из-под стола…мои сапоги. Вот, это и есть обиженный, вчера он был весь в крови…не буду я ничего от него брать…ой, да он метра два ростом…мама…они до женщин охочи…лучше сразу умереть…
— Доброго дня тебе, Рина, — голос был низкий и хриплый, как у старого курильщика, — меня Норкхаром зовут, это Схаркр, это Жилен.
Арк потыкал в своих друзей пальцем, они покивали, соглашаясь. Второй арк был почти что копией первого, только раскосые глаза были серо-зеленые, что смотрелось несколько странно на смуглом лице, немного похожем на молодого Стивена Сигала. Кроме цвета глаз, в остальном оба арка были как из одного инкубатора — черные волосы стянуты на затылке в хвосты до плеч, черные брови, высокие скулы и…клыки, которые при разговоре были хорошо заметны. Не в палец, как мне вчера со страху показалось, просто крупные резцы, но все равно видно, что это не человек.
— Я — Тайвел, — помахал рукой стражник. — Ты узнала меня?
Еще и улыбается, только вот мне не до смеха. И имена я ваши не запомню… хар… нар…мне уже это безразлично…
— Вчера ты потеряла свои вещи, мы сочли нужным принести их тебе, — арк в черной рубашке уже протягивал мне мои сапоги, — думаю, что ты…
— Нет! — я спрятала руки за спину, делая шаг назад. — Это…это не мои сапоги. И вообще, я их впервые вижу. Они мне совершенно не нужны! Не надо!
Позднее Схаркр, посмеиваясь, любил повторять, что на него и Норкхара никто и никогда не смотрел с таким ужасом, как я в тот вечер, когда они по долгу вежливости пришли в дом Файзата. «Даже враги так не боялись меня!» — потешался он. Но это было много времени спустя, а в тот момент мне было не до смеха…
Норкхар остолбенел с сапогами в руках, все за столом замолчали, не понимая, что происходит, второй арк высоко поднял брови в недоумении, а Жилен и Тайвел переглянулись между собой.
Арк попытался еще раз всучить мне сапоги, но я так завопила, что он пожал плечами и повернулся к публике, мол, что хотите делайте, а я умываю руки.
— Не возьму! Ни за что! Не надо…я не хочу…пожалуйста… — еще немного и польются слезы, а тогда я даже удрать не смогу…судорожно всхлипнув с последними словами, я еще на шаг приблизилась к заветному выходу со двора.
Второй арк, до сих пор молчавший, почувствовал, что здесь что-то не так, как должно было быть по их сценарию, закрутился на лавке, посмотрел на Файзата и Тайвела — те развели руками, мол, сами ничего не понимаем. Обозники тихо загудели, а арк, привстав, уставился на лестницу, где сидела Надира.
— Сайнир, ну-ка признавайся, что ты наговорил Рине! — он в прыжке ухватил парня за воротник и теперь тащил его с лестницы на освещенную закатным солнцем часть двора. — Я уже давно слышу, как он едва сдерживается, прикрывшись юбкой этой красотки, только никак понять не могу, в чем тут дело!
Сайнир уже не смеялся, а хрипел, арк отпустил воротник и парнишка рухнул на спину, хохоча во все горло.
— Ой, не могу, ой, я ей сказал…ха-ха-ха…что вы…ха-ха…за ней пришли…ха-ха-ха…забрать…ой, умру…ха-ха-ха…
— Ну, и зачем мы пришли, по твоему разумению? — ласково-угрожающий голос арка, присевшего у головы Сайнира, усугублялся внезапной тишиной во дворе. — Ну, говори, раз уж ты начал эту заварушку…А то я не посмотрю, что тут Тайвел сидит да твой отец — вытяну ремнем от души. Ну, утешь мое любопытство!
— Да ладно тебе, Схаркр, — уже успокоившись, протянул шкодник. — Подумаешь, посмеялись…
— Я жду, Сайнир. Мне становится все интересней и интересней, отчего женщина испугалась нас так, что была готова бежать сломя голову, несмотря на присутствие во дворе Тайвела. Ты же побежал встречать ее за ворота!
— Да ничего особенного. Подумаешь, сказал, что вы ее забрать хотите…с собой…
— Куда с собой, Сайнир? — арк стал еще ласковее.
— Куда — куда… — парень уже почуял, что пахнет жареным и сменил смешливый тон на обиженный. — Ну подумаешь, разыграл я ее… она же никогда арков не видела, вот я и сказал, что она оскорбила вас вчера…а за это вы ее в свой гарем хотите забрать…вон, Норкхар ее себе берет…как она свои сапоги заберет у него, так он ее и заберет. И Тайвел тут, чтобы подтвердить, что все по вашим обычаям прошло, — уже со вздохом сожаления закончил паршивец.
