— Молодец, — подтвердила я, потянув к себе новую кружку, — А сам-то как вытерпел, когда откусывал?
— Да постарался, едва удалось сдержаться! — с другого конца стола откликнулся шкодник. — Зато у той бабы язык знаешь, как опух уже к полудню? Любо-дорого посмотреть!
Мужики опять захохотали, застучали кружками и загомонили каждый о своем. Джанира среди них не было. Спросить, что ли?
— А что Джанир решил, пойдет он в Пейвес или нет?
— Пока не слышали ничего, все решает. Да ты не переживай, как решится, куда пойдет, сразу скажет всем. Тут такая шумиха была из-за тех магов, что с тварями пожгли, что аж до Аргора дошло…Все пути сбили, поганцы…
Хуже нет, чем ждать и догонять. Мы ждем уже который день решения Джанира, а тот все колеблется, только ходит по базару и приценивается к тому, за сколько и что можно скупить, чтобы оправдать поездку. Если бы не моя занятость у Данияра, я сидела бы целый день на дворе у Файзата и сходила с ума в ожидании решения, хотя просто так сидеть на месте, меля попусту языком, я не могу, скорее всего, поперлась бы в город. Как оно дальше будет, не знаю, но раз представилась возможность, побродила бы по старинным улочкам, разглядывая местные достопримечательности, чтоб было о чем вспомнить потом.
Днем я умоталась, разматывая рулон тонкого полотна, похожего на ситец. По всему полю шли чуть заметные дырки, ткань не годилась ни на что приличное, но под пальцами не расползалась — значит, дело тут не в гнилых нитках, очень похоже, как будто моль поела. Подергав тряпочку туда-сюда, я решительно пошла искать Данияра.
— Уважаемый, просвети бедную чужестранку, что это за ткань?
Торговец посмотрел на просвет, потянул ее, помял в руках и выдал свой вердикт.
— Асский хлопок. Тонкая длинная нить, хорошо крученая, краска уже не поплывет, а вот дырки — червяк поел, скорее всего, везли под дождем, не накрыли хорошо, он в сухости не живет, а при малейшей влажности внутри начинает быстро расти и питается этими нитями. Плохо то, что один червяк может испортить целый рулон, прогрызаясь вовнутрь. А тут было их три, не меньше, судя по дыркам. Раскатай до конца…Видишь, вот две шкурки остались от них, надо третью найти…Вай, какая ткань погибла, и какой шакал засунул ее сюда?
— И что теперь с ней будет?
— На занавески пустить и то плохо, — расстроено махнул рукой Данияр. — Одни дырки друг за другом, Хоть нищим отдавай, убытку прилично получилось…
— Данияр, а если я попытаюсь восстановить ткань, ее можно будет продать?
— Рина, ты маг? Не мотай головой, тут даже магией не спрятать дырки, вай, как я, старый дурак, мог забыть про этот рулон…
— Данияр, если эту ткань ты собрался выкидывать, то отрежь мне небольшой кусок, я попробую кое-что сделать. А ты посмотришь, нужно ли горбатиться над всем рулоном…
Шила я все себе сама, и не только шила, но еще и вышивала, и вручную и на машине. Так почему бы не попробовать вышивкой забить эти дырки, например, в стиле английской глади? Не откладывая дело в долгий ящик, я отхватила квадрат с разрешения Данияра и отправилась с ним на базар. Иголки у меня уже были куплены, а вот с нитками тут была беда — для шитья они еще годились, а для вышивки были толстоваты. Я обошла весь базар, успела перешерстить все прилавки так, что продавцы стали шарахаться от меня, но это была тема, которую я знала лучше всех, живущих в этом городе, так что на обидные реплики мне было глубоко плевать. Тыкая всем в нос нежно-голубую ткань, я трясла закрома и прикладывала очередную катушку к ней — все не то, слишком толсто! От обиды, что задумка не удается, я разозлилась и отошла в сторону. Можно, конечно, распустить ткань, скручивать по две нитки и вышивать ими, но это страшно долго и себя не оправдывает. Чтобы такое придумать?
— Ты попробуй обратиться во-о-он туда, видишь, где вывеска и платье нарисовано? — продавец иголок тыкал пальцем во что-то страшное, намалеванное на листе железа над узкой дверью. — Там одежду шьют, у них можно найти такие нити, как тебе надо.
Подхватив свою тряпку, я пошлепала по указанному адресу. В лавке было сумрачно и прохладно, толстая тетка с невообразимым бюстом выплыла мне навстречу. Просить продать нитки просто так я на всякий случай не решилась, а вдруг из вредности откажет. Ну, пойдем другим путем, как говорила младшая дочка, прося цветочек аленький…
— Доброго дня вам, уважаемая, — заныла я тоном разнесчастной оборванки. — Горе у меня случилось, хозяйка моя платок свой любимый засунула куда-то, а я вот нашла его в грязи да пыли, постирала, а он весь в дырьях, — тут я всхлипнула для наглядности. — А она не верит, что червь дырки прогрыз, говорит, чтобы я как угодно, но от дырок избавилась. А что я могу сделать? Зашить только, и все…И ниток таких тонких нет у меня, вот люди и посоветовали к вам сходить, чтобы ниток похожих найти катушечку…весь базар обошла, ни у кого ничего не нашлось, только на вас надежда одна… — Я представила себя, поколачиваемую толстой наглой хозяйкой и от жалости выдавила слезу и шмыгнула носом.
Тетка презрительно осмотрела меня с ног до головы, по ее мнению ни на что путнее я не годилась и в конкуренты не набивалась — пришла какая-то убогая, по одежде так и вообще степнячка, заказывать не будет ничего, но и шить-вышивать явно не способна, чего ж такой не помочь…из милости…за денежку ниток не продать. Все равно она ничего приличного не изобразит, по ней и так все видно, что только полы мыть горазда, да метлой махать…
— Ой ты, милая, — снисходительно пропела толстуха, — Да найду я тебе, что просишь, лишь бы руки ты сама приложила…
Руки я спрятала под тряпкой, якобы стесняясь их, наружу торчали только обернутые псевдооберегами запястья.
— Приложу, приложу, благодетельница, ты уж помоги мне, ниточки подбери тонкие! Сколько я должна тебе, уважаемая?
Толстуха забрала мою тряпку, бросив через плечо о трех медяках и очень скоро вынесла катушку тонких шелковых ниток цветом чуть потемнее моей тряпицы. Деньги я приготовила заранее на прилавке, схватила тряпку, катушку и, раскланиваясь, убежала. Уже у Данияра я выбрала место посветлей, попросила у служанки ножницы и уселась за работу. Конечно, это были не те иголки, к которым я привыкла дома и не те нитки, но я старалась, как могла, обшивая дырочки по кругу, прокладывая рядом тоненькие стежки в виде петелек, опять обводя иглой дырочки и соединяя это все в абстрактный рисунок. К вечеру я уже подшила кромки и принесла Данияру получившийся у меня легкий голубой платок, весь изукрашенный полупрозрачными мелкими цветами с дырочками внутри.
Мужчина долго рассматривал его на свет и на руку, подергал во все стороны, осмотрел кромку…я с интересом наблюдала за его реакцией. Самое большое, на что я попала — это на три медяка за нитки, на базаре швейные стоили гораздо дешевле, но мне было интересно, выгорит ли моя овчинка?
— Если бы я своими глазами не видел, от чего ты отрезала этот кусок, то не поверил бы ни за что…Это же дорогая работа, да и такую вышивку я вижу впервые! Значит, ты хочешь ту попорченную ткань вот так расшить?
— Ну да, только не так плотно, конечно, — скромно кивнула в ответ. — Мне еще нитки для вышивки надо, я их выпросила в одной лавке, там еще платье нарисовано над входом и толстая тетка с необъятным… бюстом сидит. Одну катушку мне продали, а тут много надо…
— Нитки я тебе принесу, а вот если ты эту ткань вышьешь, хоть и не так сильно, как платок, то и заплачу хорошо. Руки у тебя хорошие, осталась бы тут — работа всегда была бы, такие вещи дорого ценятся, учти.
— Я знаю, дома я тоже и шила и вышивала.
Было бы время, я бы тебе тут такие кружева наделала, да не обязательно иголкой, крючком бы навязала — у здешних дам ничего подобного я не заметила, поле тут непаханое…но, глядишь, что-нибудь да успею сделать, если это пользуется спросом. А вообще-то крючок тут приобрести не мешает, может, хоть по пути буду вязать подзоры да кружавчики, благо пока на память не жалуюсь, а делать что-то надо для собственного прибытку. В голове завертелись мысли, что надо найти тонкую пряжу или купить здешних ниток — они не сильно крученые, для крючка как раз подойдут…
