— Эй, хватит любезничать, вылезайте, приехали! — желчно оборвал Март наш интереснейший разговор. — Хвала Великому Королю, добрались наконец! Еще будет вам время наговориться…
Дом Файзата представлял собой огромную букву П, в левом крыле которой был навес для телег, конюшня, крепко сбитые двери в хозяйственные помещения, над ними нависали надстроенные жилые комнаты в два этажа. Первый этаж всего дома был каменным, с высокими сводами, на уровне второго-третьего этажей каменными были только углы, в которые врезались деревянные стены. Справа от ворот виднелся вход в амбар с каменной лестницей, уходящей вниз, дальше скорее всего была кухня — оттуда доносился запах еды и высокий женский голос, выговаривающий кому-то с досадой. В середине стоял легкий навес от солнца, под ним стоял тяжелый стол, лавки, справа в углу неширокая лестница вела на второй этаж и выходила на общую галерею с дверями. Двор был вымощен камнем, при въезде справа было видно отверстие водостока, куда можно было запросто ухнуть в темноте и сломать ноги. Из дверей начал высовываться местный персонал в виде здоровой толстой тетки, хорошенькой пухленькой девушки лет шестнадцати, двух мужиков среднего возраста, загорелых до черноты и самого хозяина, дородного темноволосого мужика, с кольцом в правом ухе. Вальяжный вид Файзат имел до тех пор, пока молчал, оттопырив нижнюю губу. Стоило ему заговорить, как внимание переключалось на умные и острые глаза, видящие, казалось, всех насквозь. Легкие штаны и широкая рубаха из пестрой ткани, похожей на шелк, развевались на ветерке, на ногах были шлепанцы без задников, примерно как носят у нас в южных странах.
— Джанир, друг мой, рад, рад тебя видеть! — похлопывая по спине друг друга, торговцы обнялись. — Что ты мне привез на этот раз, надеюсь, одеяла и шерстяные веревки будут достойны, чтобы о них вспоминали, когда ты уедещь? А еще я очень жду ту ткань, которую делают у вас, белую, с красными полосками, наши женщины от нее в восторге! И толстую кожу, которую ты уже два раза обещал привезти, сапожник Бейниз ее оценил!
— Друг мой Файзат, я все привез, что обещал, даже сверх того, поверь! И внакладе не останешься. Покажи, куда складывать товар, да давай присядем, а то я за все дни пути устал постоянно трястись на одеялах и сене.
— Эй, загоняйте повозки вон туда, к стене, а лошадей отведите за дом, — начал раздавать приказания Файзат. — Сколько с тобой приехало людей? Я вижу, что в этот раз появились новые лица…Пошли за стол, Килита, живо неси нам попить, да похолоднее, там обсудим наши дела! Джанир, это моя племянница, Надира, — Файзат вытолкнул пухленькую девушку из дверного проема, та залилась краской и закивала головой с мелкими темными кудряшками. — Сестра прислала ее ко мне из своего захолустья… Килита, ну где ты, никогда тебя не дождешься, когда надо!
Девица лет восемнадцати уже бежала к столу, громко шлепая туфлями без задников. Юбка открывала тонкие щиколотки, бюст не меньше чем четвертого размера грозил выпасть из декольте, стянутого черным шнурком и кокетливо завязанным спереди на бантик. Дерни и все выпадет…Платье из легкого зеленоватого полотна сидело на ней впритык, поверх платья темно-коричневый корсет был зашнурован крепкой кожаной веревкой. Русые пушистые волосы выбились из растрепавшейся прически, удлиненные зеленые глаза и широкий улыбающийся рот придавали ее круглому лицу выражение ожидания радости от всего мира, неожиданно маленькие пальчики мило контрастировали с крупной ладошкой. Килита поставила на стол кувшин с двумя кружками и тут же повернулась к нашему обозу, с широкой улыбкой разглядывая снующих мужчин. Руками она беспрерывно теребила небольшой светлый передник с вышивкой по низу.
— Килита, иди, иди, еще насмотришься на гостей, вот коза этакая… — Файзат шлепнул ее по заду, наклонившись через стол, девушка нехотя повернулась и отошла к двери в кухню, подпирая косяк. Из кухни донеслась визгливая ругань и звонкий шлепок — кухарка занималась воспитанием помощников.
Вытащив свое одеяло и вещмешок из фургона, я присела у стола. Мужчины довольно быстро разгрузили повозки, перешучиваясь между собой, и теперь тоже собирались под навесом около хозяина. Галата с Марешем тихо переругивались, пока повариха не сунула под нос мужу кулак, тот вздохнул и побрел к повозкам.
— Джанир, ты новых людей взял, как я вижу, — Файзат рассматривал обозников, сложив руки на столе в замок. — Хорошие охранники в дороге всегда нужны. Торкеш, давно ты не был в Харлахе, рад видеть тебя. Как твоя Дарка поживает, Хрол? Детишки здоровы?
Поздоровавшись почти со всеми, кого он знал, Файзат спрашивал каждого о семье и родных, было видно, что этих людей связывают добрые отношения. Килита уже два раза приносила кувшины с травяным чаем, оставаясь потом за спинами мужчин и вытягивая от любопытства шею, несмотря на приказ хозяина. Дело дошло и до меня…
— Джанир, а… — торговец запнулся, глядя в мою сторону, — женщину эту я раньше не видел, она жена чья-то или по делу с тобой?
— Файзат, меня Риной зовут и я в обозе по делу. Но об этом мы потом потолкуем, ладно? C тобой, Джаниром, и…Когда сможешь, в общем.
— Поговорим, поговорим, это я люблю — с новыми людьми говорить. Джанир, твои люди жить будут над конюшней, как всегда, там места всем хватит. Рина, ты к Килите пойдешь, негоже молодой женщине с мужчинами спать, это не караван. Условия проживания те же: не напиваться, не драться, обид женщинам моим не чинить, за еду платить по два медяка в день. Все поняли?
Мужчина загудели, мол, не первый раз тут и порядкам обучены, Килита горестно вздохнула за моей спиной и уже было пошла по лестнице наверх, как калитка с улицы распахнулась и во двор ввалился молодй парень лет восемнадцати-двадцати на вид. С первого взгляда угадывалось сходство между ним и Файзатом, такой же темноволосый и кареглазый, разве что рот у парня был, что называется, лягушачий, да потощее раза в два. Завидев чужие телеги под навесом и толпу незнакомого народа, парень встрепенулся, округлил глаза и на лице его появилось то выражение, которое обычно предшествует хорошо задуманному шкодничеству.
— Сайнир, о-о… — закатил глаза Файзат, — я прошу тебя…
— Отец, — с наигранным возмущением начал парень, заламывая руки, — ну как ты мог такое подумать…ну как…я же никогда, слышишь — ни-ког-да! не позволял себе брать чужое, а ты… — он закрыл лицо руками и громко всхлипнул.
Файзат оторопело уставился на парня, а тот деланно вытирая кулаком слезы и громко шмыгая носом, продолжал:
— Я же нес домой, чтобы как честный человек отдать его людям, которые потеряли этот замечательный нож, а там еще бренчат монеты, — парень жестом фокусника извлек непонятно откуда ножны с торчащей из них богато украшенной рукоятью ножа и потряс их. Внутри действительно весело зазвенело и на этот перезвон стали оборачиваться все, кто стоял рядом. — А ты предлагаешь мне, твоему сыну, — опять громкое шмыганье носом, — спрятать у себя этот замечательный нож с деньгами и не отдавать его ни за какие посулы…Отец, как ты можешь мне такое говорить? Что скажет моя любимая тетушка Сабира, которая положила последние силы на мое воспитание? Что подумает про меня моя бабушка там, — он воздел палец кверху и уставился на него. — На что ты меня толкаешь, отец?
Парень громко хрюкнул и еще раз потряс ножнами. Обозники молча созерцали спектакль, а Сайнир тем временем еще раз потряс ножнами уже почти перед их носами.
— Так вот, я спрашиваю, чьи это ножны с деньгами я подобрал у самой нашей калитки, люди?
Несомненно, у парня пропадал актерский талант, столь проникновенно он исполнял свою роль. Хоть я и понимала, что это был розыгрыш, но в какой-то момент мне захотелось сказать, что это моя потеря и пусть несчастный правдолюбец наконец вернет находку и успокоит свою совесть. Файзат сидел, закрыв лицо руками, покосившись на хозяина, мне стало понятно, что он с трудом сдерживается от смеха. Ну-ну, кто у нас тут слабое звено, признавайтесь?
Слабым звеном оказался Март. Он похлопал себя с отсутствующим видом по бокам, встал и заявил, что потерял свои ножны и очень рад, что парень их принес. Сайнир закатил глаза к небу, прижал правую руку к сердцу, благодаря за невозможность оставить ножны у себя и с самым постным и благочестивым видом протянул их Марту. Возница дернул их к себе, потряс и машинально попытался вытащить нож…на рукояти вместо блестящего лезвия была приделана засохшая куриная лапа со скрюченными пальцами. Март оторопело посмотрел на нее, перевернул ножны и оттуда выпали три железных кусочка, игравшие роль монет. Грянул дикий хохот, обозники валились с лавки на пол, Килита утирала глаза передником, квохтала Галата, обнимая Мареша и почему-то целуя его при этом в блестящую лысину, а Март бросил ножны и рукоятку ножа на землю, плюнул со злости и пошел, загребая ногами, к нашим повозкам, где и завалился на сено. Сайнир же был на высоте — широченная улыбка сразу сделала не очень красивого парня чрезвычайно обаятельным и захотелось улыбнуться ему в ответ. Талант, ничего не скажешь! Мигом подобрав свой реквизит, он помахал нам рукой, состроил шкодливую физиономию и, прищурив глаза, ушел наверх.
