— Это моя рубашка, должна же я наконец отстирать грязь, собранную за время дороги! Тем более, что весь путь был проделан пешком..
— Эту я вижу, что твоя — маленькая по размеру для мужчины. И чего ты в мужскую одежду рядишься? Неужели в штанах да сапогах ходить удобней? — Лайна уже критически осматривала мой наряд. — Рубашку-то где шила? Хорошо на тебе сидит…на меня вот никогда такая не налезет! Зато в платье да если корсет потуже зашнуровать, то есть на что посмотреть, во! — Лайна покрутилась и я согласилась с ней, что для женщины у нее неоспоримые достоинства. — Платье-то у тебя есть? Как нету? Ну, на женщину в штанах никто и смотреть не будет, учти! — ужасно довольная, что я отпала, как конкурентка, девица уже повернулась, чтобы уйти, но опять прицепилась к рубашкам. — А вот это мужская…кто же в таких тут ходит…никак не вспомню… — она усиленно морщила лоб и ждала ответа. — Ой, да черные рубахи…и серые такие…я их ни на ком не видела! Да тут и простыни еще…ты их поотбивай, быстрее грязь отойдет!
— Чем отбивать, палкой?
— Ага, берешь и вот так…смотри, как быстро грязь отходит…да еще вода тут теплая, не то, что в обычной реке! Нет, чьи же это все-таки рубашки… — Лайна уже отошла, но вдруг ойкнула и закрыла себе рот ладонью, уставившись на меня круглыми от изумления глазами. — Так это…это…ой… — она быстрым шагом кинулась к женщинам и теперь они охая и ахая стали живо обсуждать потрясающую новость.
Пожав плечами, я продолжала стирку. Пусть обсуждают, сколько угодно, надеюсь, что я тут не на всю жизнь, и камнями здесь за это не побьют. А ведь вроде в королевстве все разумные расы равны…
На солнце и ветерке постиранные вещи сохли быстро. Деваться же мне от них было некуда и я пристроилась с книжкой на теплый камень, разбирая дальше хитрые обороты чужого языка. За этим занятием меня и застал Дорт собственной персоной, вылезший неизвестно откуда в этом царстве стираных простынь и подштанников. Присев рядом, дознаватель брезгливо поинтересовался, что это за ерунду я читаю, вместо того, чтобы заняться приличествующим порядочной женщине делом. Например, постирать или зашить порванные вещи. Тон был настолько неприятным, что даже не было желания отвечать, но этот человек тут обладал определенной властью и ссориться с ним не хотелось.
— Я уже постирала достаточно много вещей, потому и сижу тут, жду, пока они высохнут.
— А книгу где взяла? Кстати, что ты читаешь…дай-ка посмотреть…И что ты понимаешь тут…не женское это дело — читать…
— Конечно, вот стирать и убирать — женское дело. Готовить и шить тоже наше дело. Вас выхаживать, больных или раненых, тоже женщины должны, зато потом вы гордо уходите из дома в чистых и зашитых вещах, собираетесь в ближайшем трактире и долго рассказываете друг другу, какие женщины глупые и как они погрязли в этой домашней работе! Заодно можно пожаловаться, что говорить с женщинами не о чем…они ведь глупые гусыни и даже читать им вредно…еще много думать станут…
— Ишь ты, как заговорила! — Дорт неприязненно покосился на книгу. — Чего тут нашла интересного? Не женское это чтение…сказки бы лучше читала…
— Всю жизнь сказки не прочитаешь. Вокруг сказок мало, одни суровые будни, а управление всегда будет востребовано. Неважно, кем управлять — ротой солдат, селом или городом, главное — принцип везде один. Будет понятен в малом, можно и… — тут я осеклась. Забыла, с кем говорю, настрочит еще донос какой и голову запросто снесут, сделает свои идиотские выводы…вон как шею вытянул, ждет, чего крамольного наговорю! Ну уж фигушки, при таком отношении лучше лишний раз промолчать. Книга не запрещена, а вот душевные разговоры с Дортом лучше прекратить.
— Чего замолчала? Продолжай, послушаю, что умная женщина скажет, — Дорт решил сделать комплимент или поехидничать, но вышло это на редкость язвительно.
— Когда женщине говорят, что она умная, значит, она абсолютная дура. Прошу меня извинить, но не вижу смысла продолжать этот разговор…да и белье уже подсохло…
— Для чего стараешься? Для него? — Дорт заметно разозлился и гримаса ненависти перекосила его и так неприязненное лицо. — Нужна ты ему, как же! Нормальная баба, а мозгов в голове нет…Что ты себе надумала? Других мужчин как будто нет…и куда вы смотрите только…
— Для чего я это делаю — мое дело. Надеюсь, что это не подпадает под какой-нибудь указ или эдикт. А с женщинами нельзя говорить с такой злостью…впрочем, со всеми так нельзя говорить, не только с женщинами. И надо почаще улыбаться…вы же симпатичный мужчина, чего злиться на весь мир? Непоправима только смерть, все остальное мы можем исправить, если захотим, конечно. Захотите, Дорт и уверяю вас, что вы увидите, как жизнь прекрасна, несмотря ни на что!
Дознаватель ощерился и мне показалось, что он сейчас в состоянии укусить, до чего искривилось его лицо. Сперва он вроде что-то хотел сказать, но потом плюнул и ушел быстрым шагом, не оглядываясь. Странный мужчина…зол на весь свет…и все ему платят тем же.
Солнце уже клонилось к закату, когда белье стало сухим. Куда с ним идти, было непонятно, в комнату Схаркра без него не попасть, сидеть на улице с кучей простыней тоже глупо, да и есть уже охота так, что гудит в животе. Сложив высохшие вещи, я решила пристроиться где-нибудь на видном месте, авось, увижу кого-то из знакомых, кто подскажет о порядках в крепости. Книга — вещь хорошая, но читать постоянно литературу такого рода невозможно, голова пухнет от вопросов и предположений. На каменной скамье недалеко от входа я и заняла выжидательную позицию, то читая очередной абзац, то посматривая по сторонам. Расчет оказался верным — арк все-таки появился до темноты, уж больно не хотелось сидеть под дверями в длиннющем коридоре, тем более, что нужную дверь я так и не запомнила.
— Все читаешь? — Схаркр присел рядом на скамью. — Что так привлекло твое внимание? А…понимаю…я уже несколько раз начинал и дошел лишь до середины. То времени нет, то другие дела отвлекают. Но интересно…не все понятно только…
— Слушай, а ты не в курсе, кто автор? И когда эта книга была написана?
— Написана она была Схимениусом, помощником придворного мага. А вот диктовал ее сам Великий Король Тигор.
— Король? Диктовал?
— Ну конечно диктовал, для этого при дворе и существуют писцы. Не думаешь же ты, что король сам будет писать что-то? Разве у вас правители пишут сами?
— Да…не подумала…конечно, у них есть секретари, которые этим и занимаются… а когда эта книга была…продиктована?
— Точно не знаю, но после окончания Великой Войны — точно. Возможно, где-нибудь и указан год, но я этим не интересовался. В Академии есть такой предмет наряду с прочими науками, но туда могут поступать лишь те, кто имеет хоть небольшие магические способности. Чаще всего это присуще людям, а в моей семье магов нет.
— Ты…жалеешь об этом? Ну, что ты не маг?
— Я не знаю, что такое быть магом. Я солдат и рассчитываю только на свой меч и свои силы, а маги учатся использовать не только свою внутреннюю силу, но еще и внешнее магическое поле. Бывало, что маги выкладывались в бою так, что гибли от внутреннего опустошения, исчерпав до дна свои резервы. Я бы не хотел такой смерти…У каждого своя судьба и глупо жалеть, что тебе не досталась чужая дорога. Ты ведь тоже не маг, верно? Ты жалеешь об этом?
— В какой-то мере — да. Я не могу ничего противопоставить чужой магии, и такое бессилие меня угнетает. Приходится идти на поклон к тем, кто владеет магической силой…просить их…а результат зачастую непредсказуем…
— Рина, но если ты не можешь защитить себя от более сильного противника, ты же нанимаешь охранника, верно? И он выступает с мечом против тех, кто сильнее тебя. Почему бы тут не быть тому же самому?
— Теоретически это возможно, но на деле…охраннику я заплачу и он будет защищать меня до той черты, пока у него хватит сил. Если он почувствует угрозу своей жизни, то запросто может развернуться и уйти. Скорее всего, маги в аналогичной ситуации могут запросить слишком много денег…или могут со временем признать себя более слабым противником и сложить оружие…да еще их запросто может размазать по стенке сильный противник… угроза собственной жизни дело нешуточное, никто не захочет складывать голову за чужие интересы…
