Гомон и гул с улицы все нарастал, спина разгибалась с трудом, шею свело от неудобной позы — я потерла глаза, выковыряла засохшие сгустки пыли из уголков и стала разбирать грязные волосы. Скоро я стану такой же грязной оборванкой, как и они, перестану мыться за отсутствием воды, у меня выпадут волосы и зубы и меня сварят в голодный год на похлебку…у-у-у…ненавижу, всех ненавижу…я все равно убегу-у-у…

Подступающую истерику остановила Жарка, влетевшая в дверной проем.

— Собирайся давай! — женщина схватила меня за руку и потянула в дверь так сильно, что я повалилась набок. — Вставай, говорят тебе, да поживее! Муж за тобой пришел!

— Ка-ка-кой муж? — я вытаращила глаза. — Откуда муж? Ты же сказала, что торги…бараны…еще не скоро…почему пришел? Я не пойду…

— Еще чего, не пойдет она! Давай пошевеливайся!

Жарка тащила меня за руку, вокруг прыгали и визжали на все голоса те самые дети, которых так любят папы-арки, мальчишки носились, как заведенные взад-вперед, делая круги вокруг нас с Жаркой и ближайших кожаных вигвамов. Шатров в стойбище было много, в середине находилась импровизированная площадь и там уже собралась приличная толпа, гудящая и гомонящая, как улей. На краю площади был вбит деревянный столб с вырезанными на нем скалящимися клыкастыми рожами, а у подножия столба топтался дедок, оравший на меня. Увешанный с ног до головы всякой всячиной, он при каждом шаге бренчал и звенел амулетами, как новогодняя елка а чуть в стороне лежала старая темная шкура, куда Жарка и толкнула меня весьма ощутимо.

— Сиди смирно, видишь — народ собрался! И не дергайся никуда, если жить не надоело!

Дедок пронзительно заверещал, воздевая руки к небу, но небо отвечать не пожелало, только солнце начало клониться к закату. Это ж сколько я в том грязном чуме просидела, что уже день кончается? Толпа утробно завыла и образовала круг с шаманом, столбом и мной с одного краю. Аборигены стояли плотно, только милые детишки шустрили между ног взрослых соплеменников, попутно затевая драки друг с другом. Мужчины были все с бритыми головами, чуть выше среднего роста и отличались редкой кривоногостью, женщины с длинными черными косами и маленькими шапочками вроде были и ничего…пока не раскрывали рты — небольшие клыки вкупе с бесконечной болтовней пронзительными визгливыми голосами напрочь убивали даже минимальное очарование, а так все арки были скуластые с раскосыми черными глазами и татуировками на смуглых запыленных лицах. В толпе мелькали человеческие женщины, сразу отличающиеся цветом волос, кстати, у детей волосы тоже были не только черные — ну да, породу, видите ли, улучшают, воруя баб…Сидеть на шкуре было препогано — от нее несло кислятиной по жаре и от пота уже начало пощипывать пятую точку.

Шаман опять заорал, тыча грязным пальцем в мою сторону, в подтверждение его отношения я получила по плечу небольшим камнем. Сволочи! Детишки не теряли времени зря, набивая руку…Тронная речь шамана закончилась традиционным воздеванием рук к небу и топаньем ногами зрителей.

— Ничего не бойся и ничему не удивляйся, слышишь? — низкий хриплый голос над ухом показался райской музыкой. — Я сказал им, что ты — моя жена. Жди меня.

Арк шумно втянул воздух, сунув нос мне в волосы, поцеловал за ухом и пошел в центр круга. Поцеловал?…но раз он сказал, что я его жена…наверное, так и надо?

Вообще-то я колебалась — кто из двоих пришел сюда так неожиданно, но все-таки это был Схаркр..

Теперь он рычал в центре круга, а зрители опять топали ногами. Шаман мерзко захихикал, сделал неприличный жест и пожал плечами. Схаркр еще рыкнул и тоже ткнул пальцем в небо. Дедок не сдавался — он явно что-то выторговывал, подпрыгивая на месте, обводил тощими руками свои ноги и призывал собравшихся в свидетели. Мой арк пожал плечами и обратился к толпе. Заорали почему-то мужики, а бабье дико заверещало, как будто каждой в задницу впились муравьи. Шаман упер руки в бока и смотрел с нескрываемой злостью на окружающих, те же опять завыли и затопали ногами. При этом детишки оживились и из-под ног повылезали на первый ряд, шлепая руками по пыльной земле. Схаркр поманил меня пальцем и я подошла поближе, опасливо посмотрев на дедка.

— Поворачивайся ко мне задом и развяжи пояс у штанов, — сквозь зубы процедил мой «муж». — Тихо, я сказал! Показать им надо…

— Че-чего по-показать? Голый зад?

— Тихо, не дергайся, я сам покажу…штаны держи спереди, а то потеряешь…

К моему ужасу, «муж» действительно сдернул с меня штаны с одной стороны и показал обществу…большую родинку. Есть у меня на попе такая достопримечательность, только вот откуда о ней арку-то известно? Пока что я в голом виде тут не бегала… странно… Общество завыло и заорало, топая ногами, я побыстрее натянула штаны, но вредный дедок опять заверещал, потрясая сухонькими кулачками. Пантомима была предельно ясна — «муж» все врет, а небо — тому свидетель. Зрители успокоились, Схаркр стоял, как статуя Командора, сложив на груди руки, меня водворили на вонючую шкуру и теперь в окружавшем площадь кольце началась возня и взрыкивания. Завизжала баба и заткнулась, как будто ей с размаху влепили оплеуху, забегали дети под ногами, наконец аборигены расступились и на арену вышел местный Шварцнеггер в грязных штанах и неожиданно красивых сапогах из разноцветной кожи. Сложен был дядька неплохо, если бы только не кривые ноги, между которыми могла бы запросто пролезть даже я. Поджарый и загорелый степняк поигрывал мечом, откровенно рисуясь перед публикой и скалясь всеми клыками, вот у него-то они и были чуть ли не с палец длиной…Если учесть, что он на полголовы был выше Схаркра, то можно понять, что у меня заныло от страха внизу живота. Местные красотки пищали от восторга, махали руками своему кумиру и уже были готовы лечь под него прямо тут, на арене, посылая сладострастные взгляды. Схаркр тоже скинул рубашку и уже стоял напротив степняка в одних черных штанах и сапогах. По сравнению с ним мой «муж» казался чуть ли не изящным, как танцор, проигрывая по мужской стати и в плечах и в весе.

— Господи, пожалуйста, — тихонько запричитала я, — сделай так, чтобы Схаркр победил, я очень тебя прошу! Если он не поможет мне выбраться отсюда, я тут умру, я больше никогда не смогу вернуться домой…я не смогу помочь Андрею… пусть только Схаркр победит, пожалуйста!

Кому бы еще помолиться? Ирхану? Можно и Ирхану, тем более, что после его источника произошли некоторые непонятки…

Бойцы тем временем уже кружили по площадке, скаля зубы и рассматривая противника. Ощущение, что я тут сижу в качестве приза, было отвратным, но деваться было некуда и наблюдать бой пришлось вместе со всеми. Зрелище было еще то — пару раз степняк делал выпады, Схаркр уклонялся и пробовал защиту соперника, а потом пошел бой…Вцепившись зубами в собственную руку, я боялась даже пошевелиться, как будто это могло иметь какое-то значение. Схаркр двигался так плавно и изящно, что я против воли залюбовалась им — меч порхал в руке, дотрагиваясь до степняка то с одной, то с другой стороны, сам же арк внезапно то оказывался сзади, то сбоку, легонько чиркал мечом и вновь отскакивал. «Шварцнеггер» злился, промахивался, получал еще одно касание…наконец его меч со звоном отлетел в сторону, а Схаркр уже держал острие своего меча у основания шеи противника. Народ заорал, шаман начал плеваться, топать ногами и стучать кулачком по столбу, выражая свое негодование, а «Шварц» поднял ладони кверху, рыкнул и исчез в толпе, ловко подхватив свой меч.

— Схаркр, ты победил, ты… — я обняла арка, уткнулась лицом ему в грудь и едва сдержалась, чтобы не пустить слезу, только всхлипнула после всего пережитого.

— Рина, я очень польщен, что ты меня обнимаешь, но нам надо поскорее убираться отсюда, слышишь? Подай мне рубашку и вытри слезы, нам надо уходить.

«Муж» сунул меч в ножны, натянул рубашку, показав шаману при этом явно неприличный жест, подхватил меня на руки и размеренным шагом двинулся прочь из стойбища через расступившуюся толпу.

Вигвамы были уже достаточно далеко и слились для меня в единое темное пятно посреди выжженной равнины, когда я очередной раз посмотрела назад. Это ж сколько он уже прошел, да по этой жаре…да и за нами вроде никто не бежит и в бинокли не рассматривает…