Большинство случайных отравлений полонием и другими радионуклидами происходило на радиохимических предприятиях атомной промышленности, и сведения о них не публиковались в открытой печати. Только в 2001 году в руководстве по радиационной медицине были опубликованы детали одного случая острой лучевой болезни с летальным исходом от поступления в организм полония, который произошел в 1954 году[20]. Тогда, 28 июня, произошла разгерметизация емкости, содержащей Ро-210, с выбросом полония в воздух рабочего помещения. Сотрудник сорока двух лет, имя которого не называется, работал в течение пяти часов в условиях очень сильной загрязненности воздуха радиоактивным аэрозолем и поглотил через легкие около 3 милликюри полония. Эта цифра была установлена по распределению полония в разных органах уже после смерти пострадавшего, последовавшей на тринадцатый день. Больной был доставлен в клинику Института биофизики АМН СССР уже на третий день после инцидента. К тому времени наиболее поврежденным органом были легкие, у него развились одышка и пневмония. На шестые-седьмые сутки появились сыпь и геморрагический синдром кровоизлияния в кожу, слизистые оболочки и другие симптомы. Летальный исход наступил при явлениях дыхательной и сосудистой недостаточности. Причиной смерти были двустороннее воспаление легких и генерализованный геморрагический синдром из-за повреждения микроциркуляторного русла — капилляров.
Это был единственный до смерти Литвиненко случай острой лучевой болезни, описанный в научной литературе. А вот еще несколько случаев смерти от загрязнения полонием, которые упоминались в общей прессе. Нобус Ямада (Nobus Yamada), японский ученый, работавший в лаборатории Марии Кюри, скончался в 1927 году, Ирен Жолио-Кюри (Irene Joliot Curie), дочь Марии Кюри, умерла в 1956 году. Профессор Института Вейцмана в Израиле Дрор Садех (Dror Sadeh) и его коллеги, профессор Ехуда Волфсон (Yehuda Wolfson) и профессор Амос де Шалит (Amos de Shalit), погибли не от лучевой болезни, а от «отдаленных» последствий альфа-радиации, от лейкозов, развившихся через несколько месяцев или даже лет после загрязнения полонием. Его утечка поизошла в Институте Вейцмана в 1957 году в секретной лаборатории, сотрудничавшей с американской Комиссией по атомной энергии. Дрор Садех, загрязненный больше других, умер через несколько месяцев от рака. Профессор Волфсон, руководитель лаборатории, умер через несколько лет, также от рака. Профессор Амос де Шалит скончался от лейкоза в 1969 году, через 12 лет после попадания неизвестной дозы полония в его организм. Медицинский контроль за всеми сотрудниками этой лаборатории осуществлялся несомненно и в последующие годы. Можно предполагать, что Александр Гольдфарб, который работал в этом институте в 1975–1980 годах, знал эту историю.
В советской медицинской литературе описаны два случая коллективного загрязнения полонием-210 детей. Данные по первому из них опубликованы в журнале «Медицинская радиология» А. К. Гуськовой с соавторами в 1964 году[21]. Гуськова в 1986 году была главным радиологом знаменитой больницы № 6 в Москве, лечившей пострадавших в Чернобыле, а в год выхода статьи работала в больнице засекреченного центра по производству оружейного плутония и других радиоактивных материалов — «Челябинск-40» (ныне г. Озерск). Поэтому можно предположить, что случай отравления подростков полонием произошел именно там, но точная дата не сообщается. Четверо подростков «самовольно похитили и вскрыли» ампулу смеси полония и бериллия, содержавшую 4 кюри полония в расчете на радиоактивность. Это была огромная доза в 150 гигабеккерелей. Такая ампула является «запалом» атомной бомбы и дает мощное нейтронное излучение. Полоний-210 поступал в организм детей с загрязненных кожных покровов рук «через желудочнокишечный тракт и органы дыхания». Их доставили в больницу только через 21 день, и поэтому все наблюдения были начаты с большим опозданием. Определялось выведение полония с мочой и калом и на этом основании устанавливались приблизительные дозы. Они оказались небольшими — от половины до 11 микрокюри. Первоначальные дозы и степень облучения нейтронами оставались неизвестными. С калом выделялось в 10–20 раз больше полония, чем с мочой. Курс лечения включал внутримышечные инъекции антидота — унитиола и переливания крови, а наблюдение за пострадавшими продолжалось полтора года. Лишь у одного из подростков с максимальной дозой наблюдались диффузное расширение сосудов носа и зева, увеличение печени и небольшие изменения почек.
В 1969 году в том же журнале «Медицинская радиология» был описан аналогичный случай, когда десять детей в возрасте от шести до пятнадцати лет имели контакт с полониево-бериллиевым источником. Полоний-210 поступил в организмы через желудочно-кишечный тракт и органы дыхания, причем в больших количествах, чем в случае, наблюдавшемся А. К. Гуськовой. Дети были помещены в больницу с большим опозданием, и содержание полония в их органах определялось через 2, 9, 21 и 46 месяцев после загрязнения. По динамике выделения полония было определено, что его максимальная доза в организме составляла 113 микрокюри. Двое из пострадавших получили дозы в 47 и 13 микрокюри, остальные — от 4 до 0,28 микрокюри. Через 9 месяцев в организмах детей оставалось лишь около одного процента первоначальной дозы. Выделение полония с калом происходило в 20–40 раз интенсивнее, чем с мочой. Детей лечили антидотом — унитиолом, мочегонными, желчегонными и гемостимулирующими средствами. Только у одного из пострадавших, поглотившего 113 микрокюри полония-210, наблюдались, начиная с пятой недели, признаки слабой формы лучевой болезни — точечные геморрагии на голенях и увеличение печени. Не исключено, что у этих детей могли быть отдаленные последствия от действия полония, например в форме лейкоза, что становится очевидным лишь через 10–15 лет. Однако наблюдений за ними в течение столь длительного периода не велось. Это исследование проводилось группой сотрудников Харьковского института медицинской радиологии[22]. Однако конкретное место, где произошло загрязнение детей, не сообщается. Было подсчитано, что у мальчика десяти лет, получившего максимальную общую дозу в 4 мегабеккереля, доза в 6 рад приходилась на костный мозг, в 20 рад — на печень и в 30 рад — на почки. Функциональные повреждения органов начинаются примерно с уровня в 100 рад, а доза в 400 рад является для костного мозга уже летальной.
В опытах на животных данные о летальных дозах очень разнообразятся. Однако на основании экспериментов, проводившихся на крупных животных, собаках и обезьянах, в настоящее время принято считать, что дозы от 100 до 300 мегабеккерелей полония-210, поступившего в кровь, то есть от 3 до 10 милликюри, могут вызвать смерть взрослого человека со средним весом 70 килограммов в течение одного месяца. Но при попадании полония-210 в организм с пищей — это соответствует 1–3 гигабеккерелям (от 30 до 100 милликюри) или даже больше, так как в кровь из загрязненных полонием-210 продуктов попадет лишь 10 процентов радиоизотопа[23]. Полоний является токсином только благодаря альфа-излучению. 1 гигабеккерель активности соответствует 1 микрограмму хлорида полония.
Полоний-210 выделяется из организма главным образом вместе с желчью, через кишечник, то есть благодаря функции печени. Выделение с мочой составляет не более 5—10 процентов от выделения с калом. На третьем месте находится выделение с потом, через кожу. При попадании в легкие часть полония перемещается в ротовую полость и попадает в кишечный тракт или выделяется из легких с мокротами наружу. При поступлении полония-210 с пищей в кровь всасывается не более 5—10 процентов изотопа. Кишечник, чувствительный к гамма- и бета-радиации, мало повреждается альфа-радиацией. Проходя в ткани лишь 30–40 микронов, альфа-частицы не достигают делящихся стволовых клеток кишечной стенки, находящихся на наружной поверхности кишечника.
