1967 Песня о вещем Олеге Как ныне сбирается вещий Олег Щита прибивать на ворота, Как вдруг подбегает к нему человек — И ну шепелявить чего-то. «Эх, князь, – говорит ни с того ни с сего, — Ведь примешь ты смерть от коня своего!» Но только собрался идти он на вы — Отмщать неразумным хазарам, Как вдруг прибежали седые волхвы, К тому же разя перегаром, — И говорят ни с того ни с сего, Что примет он смерть от коня своего. «Да кто вы такие, откуда взялись?! — Дружина взялась за нагайки. — Напился, старик, – так пойди похмелись, И неча рассказывать байки И говорить ни с того ни с сего, Что примет он смерть от коня своего!» Ну, в общем, они не сносили голов, — Шутить не могите с князьями! — И долго дружина топтала волхвов Своими гнедыми конями: Ишь, говорят ни с того ни с сего, Что примет он смерть от коня своего! А вещий Олег свою линию гнул, Да так, что никто и не пикнул, — Он только однажды волхвов вспомянул, И то – саркастически хмыкнул: Ну надо ж болтать ни с того ни с сего, Что примет он смерть от коня своего! «А вот он, мой конь – на века опочил, — Один только череп остался!..» — Олег преспокойно стопу возложил — И тут же на месте скончался: Злая гадюка кусила его — И принял он смерть от коня своего. …Каждый волхвов покарать норовит, — А нет бы – послушаться, правда? Олег бы послушал – еще один щит Прибил бы к вратам Цареграда. Волхвы-то сказали с того и с сего, Что примет он смерть от коня своего! 1967
Два письма I Здравствуй, Коля, милый мой, друг мой ненаглядный! Во первы́х строках письма шлю тебе привет. Вот вернешься ты, боюсь, занятой, нарядный — Не заглянешь и домой, – сразу в сельсовет. Как уехал ты – явкрик, – бабы прибежали: «Ой, разлуки, – говорят, – ей не перенесть». Так скучала за тобой, что меня держали, — Хоть причина не скучать очень даже есть. Тута Пашка приходил – кум твой окаянный, — Еле-еле не далась – даже щас дрожу. Он три дня уж, почитай, ходит злой и пьяный — Перед тем как приставать, пьет для куражу. Ты, болтают, получил премию большую; Будто Борька, наш бугай, – первый чемпион… К злыдню этому быку я тебя ревную И люблю тебя сильней, нежели чем он. Ты приснился мне во сне – пьяный, злой, угрюмый, — Если думаешь чего – так не мучь себя: С агрономом я прошлась, – только ты не думай — Говорили мы весь час только про тебя. Я-то ладно, а вот ты – страшно за тебя-то: Тут недавно приезжал очень важный чин, — Так в столице, говорит, всякие развраты, Да и женщин, говорит, больше, чем мужчин. Ты уж, Коля, там не пей – потерпи до дому, — Дома можешь хоть чего: можешь – хоть в запой! Мне не надо никого – даже агроному, — Хоть культурный человек – не сравню с тобой. Наш амбар в дожди течет – прохудился, верно, — Без тебя невмоготу – кто создаст уют?! Хоть какой, но приезжай – жду тебя безмерно! Если можешь, напиши – что там продают. 1967 II Не пиши мне про любовь – не поверю я: Мне вот тут уже дела твои прошлые. Слушай лучше: тут – с лавсаном материя, — Если хочешь, я куплю – вещь хорошая. Водки я пока не пил – ну ни стопочки! Экономлю и не ем даже супу я, — Потому что я куплю тебе кофточку, Потому что я люблю тебя, глупая. Был в балете, – мужики девок лапают. Девки – все как на подбор – в белых тапочках. Вот пишу, а слезы душат и капают: Не давай себя хватать, моя лапочка! Наш бугай – один из первых на выставке. А сперва кричали – будто бракованный, — Но очухались – и вот дали приз таки: Весь в медалях он лежит, запакованный. Председателю скажи, пусть избу мою Кроют нынче же, и пусть травку выкосют, — А не то я тёлок крыть – не подумаю: Рекордсмена портить мне – накось, выкуси! Пусть починют наш амбар – ведь не гнить зерну! Будет Пашка приставать – симкакспредателем! С агрономом не гуляй, – ноги выдерну, — Можешь раза два пройтись с председателем! До свидания, я – вГУМ, за покупками: Это – вроде наш лабаз, но – со стеклами… Ты мне можешь надоесть с полушубками, В сером платьице с узорами блеклыми. …Тут стоит культурный парк по-над речкою, В ём гуляю – и плюю только в урны я. Но ты, конечно, не поймешь – там, за печкою, — Потому – ты темнота некультурная. 1966
Песня о вещей Кассандре Долго Троя в положении осадном Оставалась неприступною твердыней, Но троянцы не поверили Кассандре, — Троя, может быть, стояла б и поныне. Без умолку безумная девица Кричала: «Ясно вижу Трою павшей в прах!» Но ясновидцев – впрочем, как и очевидцев — Во все века сжигали люди на кострах. И в ночь, когда из чрева лошади на Трою Спустилась смерть, как и положено, крылата, Над избиваемой безумною толпою Кто-то крикнул: «Это ведьма виновата!» Без умолку безумная девица Кричала: «Ясно вижу Трою павшей в прах!» Но ясновидцев – впрочем, как и очевидцев — Во все века сжигали люди на кострах. И в эту ночь, и в эту смерть, и в эту смуту, Когда сбылись все предсказания на славу, Толпа нашла бы подходящую минуту, Чтоб учинить свою привычную расправу. Без устали безумная девица Кричала: «Ясно вижу Трою павшей в прах!» Но ясновидцев – впрочем, как и очевидцев — Во все века сжигали люди на кострах. Конец простой – хоть не обычный, но досадный: Какой-то грек нашел Кассандрину обитель, — И начал пользоваться ей не как Кассандрой, А как простой и ненасытный победитель. Без умолку безумная девица Кричала: «Ясно вижу Трою павшей в прах!» Но ясновидцев – впрочем, как и очевидцев — Во все века сжигали люди на кострах. |