Сообразно этому, секта получила структуру ордена, который подразделялся на семь, а по некоторым источникам даже на девять степеней посвящения. Рядовые члены не поднимались выше второй, и здесь, в низах, по-видимому, господствовал чистый ислам. В следующих степенях он постепенно развенчивался и наконец, в самых высших, — в которые посвящались лишь избранные, отрицался полностью. Тут выявлялась совершенно иная религиозно-философская доктрина, в которой можно обнаружить отдельные элементы учения Зороастра, буддизма и гностицизма, но кое-что оставлено и от мусульманства. Весьма заметно также влияние теоретической философии (метафизики) Аристотеля.
В общих чертах, по этому внутреннему учению исмаилитов, существует некий абсолютный мировой дух или всевышний Бог, который, однако, не имеет определенного образа и характеризующих его свойств и качеств, — это скорее непостижимый для людей сгусток идеи творения и первопричина всего, существующего. Исмаилиты сохранили за ним имя Аллаха, но считают, что какое-либо общение с ним невозможно и молитва ему бессмысленна.
Исмаилиты считают, что великих пророков было семь: Адам, Ной, Авраам, Моисей, Иисус, Магомет и Исмаил. Но, согласно их учению, будут еще и другие, высшие пророки, которые постепенно доведут избранную часть человечества до совершенного знания, т. е. до возвращения к своему первоисточнику — Мировому Разуму. Пока же это не достигнуто, избранных ожидает перевоплощение душ, а остальные люди после смерти просто уходят в небытие.
Во все это членов секты посвящали постепенно, доводя каждого до того предела откровения, на восприятие которого считали его способным.
Когда неофит приносил клятву молчания и повиновения, его вводили в первую степень, где учили воздавать хвалу и поклонение Аллаху и Магомету, лишь слегка своеобразно истолковывая Коран и ни в чем не отступая от шариата. Для лиц неразвитых и примитивных на этом дело и кончалось. Более способных через некоторое время посвящали во вторую степень, где смысл Корана извращался уже сильнее. На третьей степени этой иерархической лестницы следовали новые откровения и принципы шариата объявлялись не обязательными. На четвертой уже прямо говорили, что, шариат выдуман для глупцов и невежд, чтобы легче держать их в повиновении. Далее посвящаемый, — если его находили способным и достойным, — узнавал, что Магомет не является высшим авторитетом: он выше Моисея и Иисуса, но придут пророки, которые его превзойдут и затмят. Последним из них будет Махди, который совершит всевышний суд над людьми и введет избранных в царство Мирового Разума.[85]
На этом, т. е. на пятой степени, магометанство исмаилита фактически кончалось. На следующих уже учили, что обряды — это пустая формальность, что все религии, в сущности, одинаковы и что их предписания обязательны только для черни и для примитивно мыслящих людей. И наконец, на самой верхней внушалось, что философия выше религии. Тут посвящаемый делался уже вольнодумцем и ему открывались истинные положения и цели исмаилизма. Но этих вершин достигали лишь немногие, особо избранные.
В силу такой организации, орден исмаилитов быстро рос и усиливался, постепенно опутывая своими сетями весь халифат и вбирая в себя не только мусульман, но также многих зороастрийцев, христиан, евреев и буддистов, которые ждали от него защиты и установления справедливости. Когда умер Абдаллах ал-Каддах, главою исмаилитов стал его сын Ахмед. При нем орден уже приобрел на Востоке огромное политическое значение и приступил к открытым действиям против династии Аббасидов.
В конце девятого столетия исмаилиты захватили Бахрейн и часть побережья Африки, где на их сторону стали берберийские племена. Халифом и имамом этих областей был провозглашен один из потомков Али и Фатимы, Абусейид, который, приняв имя Убейд-Аллаха, стал родоначальником династии Фатимидов.
Несколько десятков лет спустя исмаилиты завоевали Сирию, а вскоре и Египет, — здесь был ими основан город Каир, куда Фатимиды перенесли свою столицу. Им подчинилась также вся Северная и Западная Африка, и с той поры Египетский халифат уже не уступал в могуществе Багдадскому, а временами даже превосходил его. Фатимиды во всем опирались на исмаилитов и, соответственно по принципам, отличались большой веротерпимостью, правили они разумно и гуманно. Египет при них процветал и в культурном и в торговом отношении.
Во второй половине одиннадцатого века среди Фатимидов[86] и их приверженцев произошел раскол: халиф. Мустансир Биллаги назначил своим преемником старшего сына Низара, а потом это назначение отменил в пользу второго сына, Мустали, который и вступил на престол. Но фатимидский халиф у исмаилитов считался также имамом. Многие нашли, что однажды назначенный имам уже не может быть лишен благодати, и стали признавать законными имами только Низара и его потомков. С этого момента исмаилиты разделились на два толка: низаритов; и мусталитов. Первые[87] получили преобладание в Персии и в Индии, вторые в Египте и вСирии.
В дни этого раскола к руководителям низаритов принадлежал некий Гасан ибн-Сабах, перс по национальности. Изгнанный мусталитами из Египта, он возвратился к себе на родину, где, скрываясь от властей, с которыми у него были старые счеты, — быстро приобрел исключительное влияние среди персидских исмаилитов и возглавил их борьбу против власти воцарившейся в Персии династии Сельджукидов, которая к этому времени фактически подчинила себе Багдадский халифат, признавая халифов Аббасидов только духовными руководителями.[88]
Эта борьба велась уже более сорока лет, но особого успеха не имела, ибо султаны Сельджукиды боролись с исмаилитами их же оружием: правительство Наводнило страну своими шпионами и доносчиками, благодаря которым все крупные заговоры вовремя раскрывались и следовала жестокая расправа. Так, например, в Мавераннахре,[89] после раскрытия очередного заговора в 1044 году, исмаилиты были истреблены почти поголовно. Но в 1063 году на персидский престол взошел благородный по духу султан Алп-Арслан, который, считая внутренний шпионаж и доносы недостойным делом, запретил пользоваться этими методами. Это послабление дало исмаилитам возможность необычайно окрепнуть в течение следующих двух десятилетий. По истечении этого срока они уже были настолько сильны, что смогли отважиться на открытое восстание против Сельджукидов.
Царствовавший в это время султан Мелик-шах, сын Алп-Арслана, заслуженно получивший прозвание Великого, был одним из лучших правителей в истории Персии. Под своей властью он объединил всю мусульманскую Азию, его империя простиралась от границ Китая до берегов Мраморного моря. С помощью так же прославленного историей везира Низам ал-Мулька он сделал для Персии и смежных с нею земель весьма многое, приведя их к блестящему расцвету и благоустройству. Всюду отстраивались разрушенные и строились новые города, проводились удобные дороги и оросительные каналы; в пяти главных центрах — Багдаде, Исфагани, Герате, Басре и Нишапуре — были открыты училища высших знаний, — по существу первые в мире, университеты. Кроме того, по всем городам было построено множество великолепных общественных зданий, мечетей и школ; в Багдаде была перестроена и прекрасно оборудована старая аббасидская обсерватория, — результатом ее работ явилась важная реформа календаря. Мелик-шах был гуманен, веротерпим, широко покровительствовал науке и искусству; а в религиозном отношении придерживался шиизма.
Все это ничуть не умиротворило исмаилитов и не завоевало их симпатий. Они вели себя все более вызывающе, а когда везир Низам ал-Мульк отдал приказ о поимке и аресте Гасана ибн-Саббаха, взялись за: оружие.
К свержению власти султана это восстание не привело, но в августе 1090 года Гасану удалось в северной части Персии, близ города Казвина, обманом захватить неприступную горную крепость Аламут, где он прочно утвердился и, приняв звание шейха, организовал особый террористический орден, вскоре сделавшийся порслушным орудием в его руках и грозою всего мусульманского мира.
