Ходил нервным и Ревякин. Но вовсе не из-за двоек, потому что двоек он не получал, а потому, что второй раз подряд его команда проигрывала в хоккей команде Самохина.
Играли они уже не перед школой «на простых ботинках», а на коньках и на большом настоящем катке.
Дома, когда Света узнала, что Колина звёздочка оказалась на стрекозе — и всё из-за хлама в ящиках и кляксы на ботинке,— она начала, конечно, удивляться.
Нарочно.
Нервы Первыша совсем не выдержали, и Первыш схватил линейку, у которой Света отъела ноль и ещё один сантиметр, и погнался за Светой, чтобы уничтожить её не только словами.
Света, как всегда, залезла под кровать и давай брыкаться оттуда.
Брыкается и говорит, что скоро дорастёт, а может быть, и перерастёт Колю и будет бегать за ним с линейкой.
Это уж слишком!
Первыш поймал Светку за ногу и потянул из-под кровати.
Тогда Света как заорёт:
— Ааааа!
Мама прибежала. Папа прибежал.
Первыш, конечно, бросил Светкину ногу. А Светка не успокаивается, орёт:
— Ааааа!
С ума сойдёшь. Одуреешь.
Мама давай Свету успокаивать, спрашивать, что случилось. И папа давай Свету успокаивать.
Первыш повернулся и пошёл в ванную комнату.
Сел на табурет и начал смотреть, как работает водоструйный насос.
В ванную комнату заглянул папа. Он, очевидно, уже разобрался, что Света орала просто так и что это хитрые проделки.
И тогда папа рассказал Первышу про один очень интересный пластик: колоти по нему молотком и не расколотишь. Он даже не треснет. Он крепче стали. Называется армированным. Коля, если хочет, может попробовать.
Коля согласился. Ему хотелось колотить ну если не Светку, то хотя бы пластик. Неужели не расколотит?!
Молотком? И не расколотит?
Отправились в кухню. Пластик положили на папин верстак. Первыш взял молоток, примерился. Нет. Неудобно: верстак очень высокий. Первыш сбегал в ванную комнату и притащил табурет. Встал на табурет, примерился: теперь хорошо, удобно. Размахнулся молотком и ударил.
На пластике — ни трещины, ни царапины.
Первыш ещё ударил.
Ни трещины, ни царапины. Первыш как размахнулся — изо всех сил, даже с табурета чуть не упал — и как ударил молотком…
Бум!
Куда там Глеб Глебычу и его роялю!
Вздрогнули кастрюли, булькнуло в животе у чайника, съёжились от страха сковородки, и ещё где-то что-то произошло в квартире.
А пластик?
Ни трещины, ни царапины.
Пришёл снизу Боря. Услышал, что стучат. Интересно стало. Первыш дал Боре молоток, пускай и Боря попробует расколотить пластик.
Боря начал расколачивать и не расколотил.
— Может, за Серёжей сбегать? — предложил Боря. — Может, он расколотит?
— Сбегай, — сказал папа.
Боря сбегал за Серёжей, привёл его. Дали Серёже молоток, и Серёжа начал расколачивать пластик молотком.
— Ещё за кем-нибудь сбегаете? — спросил папа.
— Нет, — сказал Первыш.— Может, его в школу взять? Там все колотить будут!
— Возьмите,— сказал папа.— Пусть вся школа колотит.
А пока Первыш и его друзья занимались пластиком, Света подлизалась к маме, чтобы мама рассказала ей арабскую сказку про верблюдицу.
Света любит слушать эту сказку про верблюдицу. Да и Первыш тоже любит. Они часто слушают её вдвоём. А тут Света его обманула: пока Первыш стучал в кухне молотком, она давно уже перестала кричать и сидела на диване рядом с мамой и слушала, как далеко, где-то в Аравии, жила белая верблюдица.
По армированному пластику колотила вся школа. Колотила чем попало — и молотками, и камнями, и хоккейными клюшками, и просто каблуками ботинок.
Его подкладывали под столы и парты и давили изо всех сил, бросали в форточку с самого верхнего этажа.
Опыты с пластиком ещё бы продолжались, если бы Серафима Павловна не отобрала его наконец у ребят и не заперла у себя в кабинете.
А Валентин Васильевич поглядел на пластик и сказал, что, может быть, совсем скоро первоклассники будут изучать и химию.
Первыш тут же спросил:
— Большую химию?
Валентин Васильевич улыбнулся и ответил:
— Не совсем большую. Вы сами ещё не совсем большие.
— Ну какую? — начали допытываться ребята.
Галя развела руки, показала:
— Такую, да?
И Петя развёл руки, только ещё шире, показал:
— Такую, да?
Тамара Григорьевна вдруг сказала:
— Валентин Васильевич, давайте пригласим их к доске, Батрову и Амосова, и пусть они на числовой оси решат задачу про свои химии.
— Верно, — обрадовался Валентин Васильевич. — Узнаем, какая химия им под силу!
После уроков Серафима Павловна вернула пластик Первышу, чтобы отнёс домой.
На пластике — ни трещины, ни царапины. Хоть сейчас делай из него самолёт или ракету!
Первыш так и сказал отцу. И отец согласился: уж если вся школа испытывала пластик и он выдержал, значит, на самом деле крепче стали.
И ещё Первыш сказал, что они сегодня в школе решали задачи про две химии, про такую вот химию — и Первыш развёл руки, показал химию Гали Батровой, — и про такую — Первыш развёл руки и показал химию Пети Амосова.
Глава 8
Ну и повезло всем школьникам! В середине недели объявили свободный день. Никаких занятий. «День здоровья» называется. Не санитарный, а здоровья. Исключение из правил — трудиться не надо. Гуляй себе.
Об этом дне сказала Серафима Павловна всем учителям, а все учителя сказали ребятам.
В школу надо было прийти к десяти утра, а не к девяти, как обычно. И ещё надо было взять еду. Это обязательно. А кто хочет, может взять и сани. Только небольшие. Ребята обрадовались и начали, конечно, кричать. Кто-то упал со стула, а кто-то взобрался на стул прямо ногами.
Когда ребята радуются, они всегда должны кричать, а то иначе радость будет неполной. Это всем ребятам известно, всем родным известно и всем учителям. Вообще каждому человеку.
Когда кричишь, уже набираешься здоровья. Вот почему Светка чуть что — ааааа! И никакого чувства меры при этом. Сплошной эгоизм. Забота о собственном здоровье, а на здоровье других наплевать. Правда, в школе тоже случается подобный эгоизм. Нечего греха таить. Увлечёшься — и орёшь.
Тамара Григорьевна в конце уроков ещё раз напомнила, чтобы приходили к десяти часам, и без малейшего опоздания. А то потом никто не отыщет, где класс. Ведь они даже не уйдут, а уедут на метро.
— А куда? — не выдержала и спросила Галя.
— Завтра узнаешь.
— А мы из города уедем? — хитро так спросила Зорина Лиля.
— Из города на метро не уедешь, — солидно ответил Боря. — Некуда.
— Не знаешь — и молчи.
— Некуда,— упрямо повторил Боря.
— Много ты ездил,— не сдавалась Лиля.
— Больше тебя.
— На метро можно уехать из города, — сказала Тамара Григорьевна. — Можно уехать в лес.
— В настоящий?
— Конечно.
— Я знаю,— сказал Петя. — Мы поедем в парк.
— Мы поедем в лес. В Измайлово, — не выдержала и проговорилась Тамара Григорьевна.
— Ага! — крикнула торжествующе Лиля.— Молчи теперь в тряпочку! — Это она Боре крикнула.
— Опять тряпочка! — строго покачала головой Тамара Григорьевна.
— Извините,— смутилась Лиля, — я с бабушкой ездила в этот лес. Можно, я её приглашу?
— Можно. Пригласи.
— И я приглашу, — сказал Серёжа.— А то у меня бабушка курит.
— И ты пригласи. Устроим и для твоей бабушки День здоровья.
— Она живёт рядом в доме, и я за ней схожу,— сказал Серёжа.
А Первыш подумал, что ему приглашать на День здоровья некого. Мама на работе, папа на работе (хотя он тоже курит и ему бы не мешало устроить День здоровья), а Светка надоела до смерти.
