— Ну? Тебе удалось поговорить с этими давно потерянными родственниками? — после неловкой паузы вновь заговорил он.

— Не совсем.

— Как тебя понимать?

— Я с ними говорил, — сказал Коринаам. — А они со мной — нет.

— Так. Значит, ты говорил, а они нет? Ты хочешь сказать, что не нашел с ними общего языка?

— В сущности, так и было. Нужно ли нам продолжать этот разговор, принц? — Тон Коринаама был напряженным и резким.

— Да. Нужно. Я хочу точно знать, что произошло между тобой и этими людьми.

— Я вам уже рассказал. Два дня я их искал, потом нашел их стоянку в ущелье, в противоположном конце от того места, где я находился.

Невозможно было подобраться к ним близко, но я попытался поговорить с ними оттуда, где стоял; они, по-видимому, ничего не поняли из того, что я им говорил; через некоторое время я сдался и стал спускаться вниз.

— Это все?

— Да, все.

— Контуры твоего тела дрожат, Коринаам.

Ты не в состоянии стоять спокойно. И это свидетельствует о том, что ты лжешь.

— Я их нашел, но не смог ничего от них добиться и вернулся сюда, — хрипло ответил метаморф. — Больше нечего рассказывать.

— Я так не думаю, — отозвался Харпириас. — Что еще произошло там, в горах?

— Ничего. — По лицу Коринаама пробежала рябь изменения, выдавая его внутреннее смятение. Он явно что-то скрывал, нечто такое, что глубоко потрясло его и имело отношение к его встрече в горах с дикими сородичами. В этом у Харпириаса не было сомнений.

— Хочешь, чтобы я снова позвал сюда скандара?

Коринаам бросил на него злобный взгляд.

— Ладно, вы правы. Было нечто еще.

— Продолжай.

— Они кидали в меня камнями, — горько произнес он охрипшим голосом.

— Честно говоря, меня это не удивляет.

— Я объяснил им, кто я такой. Но они меня не поняли, и тогда я показал им, что я — один из них, произвел для них несколько превращений.

А они… забросали меня… камнями.

Секундное колебание в голосе Коринаама насторожило Харпириаса.

— Больше они ничего не сделали? Только бросали камни?

Снова дрожь, снова рябь.

— Скажи мне, Коринаам. Мне необходимо знать, с какими существами мы имеем дело.

Метаморф задрожал. Сердитые слова хлынули из него потоком.

— Они еще и плевали в меня. И они бросали в меня свой… свой помет.

Брали его прямо руками и бросали через провал. И проделывая все это, они плясали как безумные и орали на меня.

Просто дьяволы какие-то. — Выражение его лица было страшным. — Это отвратительные существа. Они хуже дикарей! Они — животные.

— Понимаю.

— Что ж, теперь вы знаете все. И вы оставите меня наконец в покое, принц?

— Через минуту, — сказал Харпириас. — Но прежде скажи мне вот что: ты попытаешься еще раз связаться с ними?

— Можете быть уверены, что у меня нет такого намерения.

— А почему?

— Да что с вами, принц? Вы разучились понимать простые слова? То, что я там видел, совершенно отвратительно. Это же ужасно — находиться рядом с ними, видеть, что они вытворяют, наблюдать, как они скачут словно дикие звери, слушать их тошнотворные вопли и при этом сознавать, что в них течет кровь пиуриваров, что они и я…

— Я все это понимаю, Коринаам, — мягко произнес Харпириас. — Но даже после всего случившегося ты согласишься еще раз подняться к ним в горы, если об этом тебя попрошу я?

Некоторое время Коринаам молчал.

— Если вы прикажете, я пойду.

— Только если я прикажу?

— У меня нет никакого желания встречаться с ними еще раз, никакого.

Но я понимаю, что нахожусь на службе короналя, а вы являетесь его представителем, а потому любой ваш приказ, принц, для меня закон. В этом вы можете быть уверены. — Метаморф низко поклонился, грубо и преувеличенно демонстрируя уважение к Харпириасу — Мне вовсе не улыбается снова подвергнуться выкручиванию рук.

— Сожалею, что мне пришлось с вами так поступить, Коринаам.

— Уверен, что сожалеете. Это должно было быть вам крайне неприятно. И скандару тоже, как мне кажется.

— Я уже сказал тебе, что сожалею. Клянусь Божеством, Коринаам. Ты хочешь, чтобы я на коленях просил у тебя прощения? Твои уклончивые ответы привели меня в бешенство. И к тому же ты не подчинился приказу.

Мне необходимо было знать, куда ты ходил и зачем. — Харпириас нетерпеливо махнул рукой, завершая неприятный разговор. — Хватит об этом.

Теперь иди. Но на будущее запомни: ты не должен делать ни шагу за пределы поселения без разрешения. Это ясно?

— Едва ли мне захочется отправиться еще куда-нибудь, — устало откликнулся Коринаам, потирая руку Когда он ушел, Харпириас вновь вызвал к себе Эскенацо Марабауда и велел ему следить за всеми передвижениями Коринаама.

— Тут пришла молодая женщина, — сообщил ему скандар, — та, что приходит к вам по ночам.

Неужели в голосе скандара звучало неодобрение? Или Харпириасу только показалось?

— Скажи, чтобы вошла, — ответил он.

Посреди ночи, когда Харпириас крепко спал и видел счастливые сны, его разбудили глухие удары, сердитые крики, а затем долгий, полный боли вопль, похожий на вой. Потребовалось несколько секунд, может, чуть-чуть больше, чтобы понять, что это не сон. Пока он старался окончательно проснуться, раздался еще один вопль, потом еще один, и Харпириас узнал голос Коринаама. Метаморф звал на помощь.

Харпириас выбрался из-под груды шкур.

Ивла Йевикеник сонно вцепилась в него, пытаясь заставить лечь обратно, но он стряхнул ее руки и, поспешно одеваясь на ходу, выскочил в коридор. Навстречу ему дохнуло ледяным воздухом: главный вход в здание остался открытым. Он заглянул в комнату Коринаама. Пусто.

Следов борьбы не заметно. До Харпириаса вновь донесся исполненный ярости и одновременно страха вой Коринаама. Он выскочил на улицу.

Перед домом разыгралась странная сцена.

Двое крепких отинорских воинов тащили извивающегося, вопящего, лягающегося Коринаама к каменному алтарю, вокруг которого в мрачном ожидании стояли король Тойкелла, верховный жрец и несколько других высокопоставленных мужей племени. Король, с головы до ног завернутый в меха черных хайгусов, обеими руками сжимал рукоятку громадного меча, воткнутого перед ним в ледяную землю.

Еще на площади находилось восемь-десять скандаров. Наверное, они выбежали из дома, услышав крики Коринаама о помощи, и теперь неуверенно шли следом за метаморфом, держа наготове свои энергометы. Однако без прямого приказа Харпириаса действовать явно не собирались.

Харпириас догнал их и спросил Эскенацо Марабауда, что происходит.

— Они собираются его убить, принц.

— Что?! Почему?!!

Скандар в ответ лишь пожал плечами.

А тем временем Коринаама уже подтащили к алтарю, и стражники-отиноры бросили его на камень. Метаморф дрожал от страха, тело его беспорядочно менялось, с молниеносной быстротой принимало одну форму за другой: на мгновение он становился причудливым зверем, потом приобретал человекообразный облик, затем снова возвращался к обличью метаморфа, но пугающе искаженному и почти неузнаваемому. Несколько отиноров, стоя на коленях рядом с каменной плитой, крепко держали его. Они явно были испуганы этим странным вихрем превращений, но мужественно не выпускали метаморфа из рук. Двое из них привязывали веревки к конечностям Коринаама и прикрепляли их к колышкам, вбитым в землю вокруг алтаря.

Выругавшись, Харпириас бросился вперед.

Король, мрачный и огромный в своих толстых черных мехах, поднял руку, чтобы его остановить, когда он был еще в пятнадцати или двадцати шагах от алтаря. Тойкелла торжественно указал на огромный меч, потом на Коринаама и жестом пояснил, как произойдет казнь.

— Нет! — топая ногами и отчаянно жестикулируя, завопил Харпириас. — Я запрещаю! — Тойкелла, возможно, не поймет его слов, но, несомненно, почувствует выраженное в жестком тоне и яростных движениях неудовольствие.