Я посмотрела на оформленную в рамку картину у изголовья кровати. Привлекательная пара сорока с чем-то лет улыбалась мне с фотографии, активизируя мою память.

   Скотты. И Грета. И текила. И узо. И мартини. Я никогда не пью мартини. Неудивительно, что я чувствовала себя подобно подогретому дерьму. Я улыбнулась своим воспоминаниям.

   Грета была моей прежней соседкой по комнате в колледже, которая, после получения высшего образования с экономической степенью, которую так жаждали для нее ее родители, наконец, последовала за своими мечтами и двинулись прямиком в горы, чтобы стать лыжным инструктором. Я горела желанием присоединиться к ней, но вместо этого вернулась в магистратуру, чем очень всех шокировала. Я поддерживала контакт с нею, часто останавливаясь у нее, и она пригласила меня в этом году провести пять дней моих рождественских каникул вместе с ней.

   Скотты были клиентами Греты, которые брали у нее частные уроки всякий раз, когда они были в горах, и я познакомилась с ними вчера, когда столкнулась с Гретой в домике во время небольшого перерыва на отдых. Я присоединилась к ним на обеде, и мы моментально нашли общий язык. Собственно я провела остальную часть моего лыжного дня с ними, оставаясь сначала на обед, потом на пару бокалов, и наконец, после того, как нас почти выставили из ресторана за слишком шумное поведение, я отправились в их квартиру, чтобы, как обещал Кен, насладиться лучшим мартини, которое я когда-либо пробовала. Мне не хватило смелости признаться ему, что я ненавижу мартини – черт, кажется тогда я даже не помнила, что ненавижу мартини.

   Много напитков, разговоров и смеха имели продолжение, и когда Грета отправилась домой примерно в десять, я осталась. В конечном счете принимая приглашение Кена и Пэм остаться ночевать у них и позавтракать знаменитым французским тостом Пэм на утро.

   Вот почему я находилась в странной комнате и ощущала действительно мощное похмелье.

   Испытывая облегчение от того, что вспомнила, что не совершила вчера ничего ужасного, разве что рассказала пару плохих шуток, я прошлепала в ванную комнату и сунулась в аптечку. Я обрадовалась, найдя большую баночку ибупрофена, спрятанную позади крема для бритья и бинтов. Я взяла четыре таблетки, запивая их с жадностью водой прямо из-под крана, молясь, чтобы они подействовали быстро.

   Душ, когда я его включила, оказался невероятно шумным для моей больной головы, и я скривилась, когда струи воды впились в мою кожу. Десять минут спустя, кажется, я почувствовала себя почти человеком, и напевая,'а снег идет, а снег идет, а снег идет',подумала, что французский тост звучит очень даже хорошо, и вытирая насухо мои волосы, вернулась в спальню.

   "Извините."

   Мое тело замерло. Голос был низким и приятным, отчетливо женственным… Мило.

   Я всмотрелась сквозь белую пелену и увидела темные волосы, голубые глаза, хрупкое, компактное тело и полные, чувственные губы.

   Очень милая.

   Но очень молодая.

   "Привет." – сказала я, и перекинула полотенце через плечо. Я конечно осознавала, но как-то не особо смущалась того, что была обнажена, и улыбнулась немного, замечая ееочевидный дискомфорт.

   Что-то мелькнуло в ее глазах на мгновение, похожее на всплеск повышения температуры, и моя ухмылка стала еще шире.

   "Кто. Черт побери. Ты такая?"

   Надменная. Требовательная. Озлобленная. Полные губы внезапно показались скорее обиженными, чем чувственными, и голос уже не казался привлекательным.

   "И почему черт возьми, ты в моей комнате?"

   Нет, вообще не привлекательный. И слишком молодой так или иначе. А жаль.

   Моя комната. Я посмотрела на нее внимательнее и заметила сходство. Голубые глаза Кена и высокие скулы Пэм, отличающиеся только своей юной округлостью. Это должно быть одна из детей Пэм и Кена, о которых они говорили – их было двое. Мальчик и девочка, оба учились в колледже где-то на востоке. Как же их звали? Кайл и… Ким? Да, точно. Ким. Гениальный ребенок, которая пошла в колледж в 17 лет.

   Я стянула полотенце с плеча и продолжила сушить волосы, наблюдая ее попытку не наблюдать за мной.

   "Ты должно быть Кимми." – Я нарочно использовала сокращенное прозвище. Пэм сказала мне, что она терпеть этого не могла, но отношение этой девочки начинало меня по-немногу бесить.

   Ее глаза бродили по моему обнаженному телу и за мгновение до того, как были пойманы моим взглядом, ее лицо вспыхнуло гневом. Она стреляет и попадает прямо в десятку!Я подумала, и попыталась не усмехнуться.

   "Вообще-то Кимберли," – ответила Она напористо, – "И ты не ответила на мой вопрос. Кто, черт возьми, ты такая?"

   Я подняла бровь. Даже Кимберли. Не Ким. Видимо так проявлялась ее обида на меня.

   "Так, так, Кимми." – Я растягивала слова. Я не знаю, почему я испытывая такую потребность нажимать на кнопки этого ребенка. – "Что за речь. Что подумала бы твоя мать?"

   Если бы она была мультяшкой, то из ее ушей повалил бы пар, а голова просто взорвалась на части. Ее лицо приобрело такой оттенок розового, который я никогда не видела прежде и она разве что не отдавила себе от расстройства ногу. На сей раз, я не могла спрятать улыбку.

   С шумным звуком, который очень походил на фырканье, она протопала к стулу, на котором лежала моя одежда, подняла эту груду, и размахнувшись бросила ее в меня.

   "Убирайся!"

   Я была впечатлена таким талантом. Пока она не заметила, что с ее рукава свисал мой лифчик, зацепившийся крючком за петельку ее свитера.

   Я просто не смогла удержаться. Я расхохоталась. Громко.

   Она была уязвлена. И это, мне стыдно признаться, заставило меня смеяться еще сильнее.

   Ну в общем как-то так. Тем не менее, я умерила свою радость, когда заметила намек на слезы, готовые хлынуть из голубых глаз, и почувствовала себя немного виноватой в том, что уж слишком забавлялась.

   Я опять перекинула полотенце через плечо, собирая свою одежду с пола, и медленно приблизилась к ней. Она не двигалась. Не говорила. И конечно не стала бы смотреть на меня. Я аккуратно отделила свой лифчик от ее свитера.

   Я отстранилась и глубокомысленно посмотрела на нее.

   "Дарси." – сказала я.

   Ее глаза нерешительно встретились с моими, и когда это произошло, то я не увидела нахальную молодую женщину мгновениями ранее, вместо нее я видела скорее неуверенного, застенчивого подростка.

   "Ч-что?" – Ее голос немного дрожал, и я почувствовала себя два дюйма в высоту.

   "Так меня зовут. Дарси Макс. Я… друг твоих родителей."

   Она хлопала глазками, как совенок и вздыхала. Иисус, я – задница.

   "Кимберли?" –Я  сказала мягко, и она снова моргнула и посмотрела на меня. – "Кимберли, мне правда очень, очень жаль. – "Я отошла от нее с примирительной улыбкой. – "Я уйду с твоего пути, хорошо?"

   Она отвернулась, не говоря ни слова, и я покинула комнату, надеясь найти другое место, чтобы одеться, прежде, чем встречусь с ее братом и, надеюсь, не доведу до слез и его тоже.

   Я и правда встретила ее брата, но, к счастью, была уже полностью одета, и он, казалось, не был так возмущен моим присутствием, как его сестра. Он сидел на кушетке и смотрел что-то по телевизору, что по звуку напоминало мультики, и даже не отвлекся, когда я поднималась по лестнице.

   "Доброе утро." – Осторожно сказала я, всматриваясь в кухню, чтобы проверить, проснулся ли кто-либо еще.

   Он удивленно уставился на меня. – "О. Эй. Доброе утро."

   Как и его сестра, Кайл Скотт был весьма хорош собой. У него были те же самые голубые глаза и правильные черты лица. Лишь волосы были светлее.

   Тем не менее, в отличие от его сестры, и к моему облегчению, его улыбка была дружелюбной.

   Я улыбнулась в ответ и пересекла комнату, протягивая руку. – "Я – Дарси. Ты должно быть Кайл."