— Кто это тебе такие законы устанавливает?

— Тятька, — протяжным голосом пояснил рыболов.

В его голосе на этот раз прозвучала обреченность. Словно почувствовав сам, что сказал постороннему человеку лишнее, мальчик попытался исправить впечатление.

— Да он ничего... Только порядок любит... На рубль наловишь — и гуляй себе!..

— Он что же, не родной тебе?

— Кабы не родной...

Острое детское личико перекосила гримаса. Но мальчик скоро овладел собой. Вздохнул, больно закусив губу.

Сергей подошел к рыболову и опустил руку на загорелые дочерна плечи мальчика. Кожица на острых лопатках была теплая, тонкая, как у неоперившегося птенца.

— Вот что, малыш, — решительно заявил Сергей. — Как тебя зовут? Яшей, говоришь? Иди-ка, Яша, побегай. А рыбой я займусь!

— Что вы! — испуганно вскрикнул Яша, сбрасывая движением плеч руку Сергея. — Тятька все видит. Во-он его кузница на горе. Глазищи — что твой бинокль! На войне наблюдателем был...

Сергей не понял, гордится мальчик этой особенностью отца или осуждает.

— А если я тебе денег дам? Ну, куплю рыбу, а? Держи-ка рубль и айда к ребятам! Слышишь, зовут.

Горластый Афонька в самом деле в это время дважды выкрикнул имя юного рыболова.

Яша вдруг вскочил на ноги и, вглядевшись в толчею вокруг мяча, закричал звонко, певуче, будто помолодевшим голосом:

— Афонька! Бей подъемом, с левой, с левой!

И он засмеялся, довольный, что Афонька послушался его совета. Но вдруг мальчик снова помрачнел, поглядев за реку.

— Денег тоже нельзя. Тятька не поверит. Скажет, что мелочь зажал...

— Ух ты!..

Сергей ругнулся с досады, хотя ему не следовало дурно отзываться о родителях.

В школе уже знали о приезде нового историка. Мария Герасимовна, седенькая старушка, коротко и неровно подстриженная, с тонкой морщинистой шеей, отвечая на приветствия Сергея, сразу назвала его по имени и отчеству. Это понравилось молодому педагогу.

— Школа у нас, Сергей Мартынович, типовая, просторная, — объяснила Мария Герасимовна. — Только одна беда: нет жилья для учителей. Устраиваемся, кто как может. Много чего запланировано в шахтном поселке, но строители не успевают... Удивляться нечему: прямо под кукурузой уголь нашли. Поселок на голом месте ставят.

Вскоре молодой педагог уже стучался в калитку неотштукатуренного цегляного дома, на повороте с главной улицы. Вышла розовощекая молодка с запачканными до локтей загорелыми руками. Через отворенную калитку Сергей заметил во дворе новое строение.

— Вы от кого? — загадочно спросила она, словно для разговора с ней требовался пароль.

Скрюченными пальцами, измазанными в глине, женщина пыталась загнать под косынку непокорную прядку русых волос, прилепившуюся к полной с румянцем щеке.

— Ищу комнату, — без лишних слов представился Сергей.

Глаза женщины были синими, пронзительными, вприщур.

— Семейный? — в тон ему коротко бросила молодайка.

— Семейный.

Это слово Сергей произнес нехотя, потому что врать не хотелось, а к откровению женщина не расположила. У Сергея была невеста, которая обещала приехать к нему.

— Н-нет, нема отдельной комнаты, — заявила молодайка.

«Деловая баба, сразу сориентировалась», — подумал Сергей.

Разговор этот повторился и у другой калитки, только с пожилой женщиной.

— Бабушка, — позвал Сергей старуху, вышедшую на середину улицы к водопроводной колонке. — Почему в вашем поселке семейные люди не в почете?

— И-и, голубок, — бойко запричитала старая. — Для семейного подай отдельную хватеру. Он поживет месяц-другой да в Совет пожалуется. А там казенную плату назначат. Нет, голубок, дураков мало на белом свете осталось. Жить люди научились... С холостых иной спрос: он и уголком доволен будет, и спровадить его проще, коли что не так!..

Уже вечерело, когда Сергей завернул в чайную подкрепиться. «Переночую в школе, — решил он по дороге, — или прямо у реки. Там, кажется, стожок сена меж тополей виднелся...»

Ему вдруг захотелось снова повстречаться с тем юным рыболовом, которого он пытался выручить у реки.

Но все обернулось по-иному. В чайную вслед за ним не вошел — ввалился широкоплечий мужчина с колючими бровями, похожими на усы. На голове у него, некстати по летней поре, торчала, еле держась на темной копне волос, шапка-ушанка. На плечах — ватная фуфайка. Мужчина наскоро обвел глазами сидящих за столами посетителей и, не спросясь, опустился на стул рядом с Сергеем. Стул жалко заскрипел под ним.

— Оксана! — позвал пришелец грубовато. — Дай-ка там что-нибудь трудящемуся человеку.

Официантка почти сразу принесла полстакана водки и маленький скрюченный, похожий на обрубок пальца огурец.

Мужчина, легко подхватив стакан двумя пальцами, опрокинул его. К огурцу даже не притронулся.

Сергей невольно залюбовался огромными руками, которые устало и покойно лежали на столе, занимая добрую четверть площади. Когда Оксана подошла к столу опять, владелец богатырских рук выхватил из верхнего кармана передника бумажку и сунул ее в растопыренную пригоршню женщины.

«Рубль!» — почему-то заметил Сергей. И тут же молодому педагогу вдруг вспомнились слова Яшки: «Чтоб рыбы принес на рубль, не меньше!»

«Шапка» наклонилась к Сергею через стол и заговорила добродушно, весело:

— Рубаем, значит? Хорошее дело... А я — простите за прямоту — слыхал, что вы квартирку пристреливаете. Земля слухом полнится, хе-хе...

Они пошли по улице к центру, потом свернули в переулок и, миновав длинную хозяйскую постройку, остановились у высокого кирпичного дома, разместившегося почти у самого подножия террикона. Сергей уже знал, что эта дымящаяся гора вовсе не уголь, а порода. Угля в ней совсем немного.

— Вот здесь мы и заняли позицию, — прогудел под ухом голос кузнеца.

Они с минуту постояли у калитки. И вдруг, как бы сама собою, дверца без скрипа распахнулась перед хозяином. В сторонке от входа, словно прячась от Сергея, замерла женщина в выжидающей позе. Мужчина, широко вышагивая, будто измерял свои владения, прошел в глубь двора.

Звякнул металлический засов, и женщина куда-то исчезла.

Дом как бы рассекался на две неравные части узким несквозным коридором. Большая половина его служила жильем для семьи владельца. В маленькую хозяин провел Сергея.

Это была настоящая однокомнатная квартира — мечта молодоженов. Плитка, два невысоких столика, широкая полуторная кровать, застланная узорной кружевной накидкой. Сергей не мог скрыть своего удовлетворения.

— Ну, теперь давай знакомиться и торговаться, — предложил хозяин. — Меня зовут Денис Моисеевич. Двадцать пять рубликов в месяц — и комната твоя.

Сергей решил не торговаться с ним. Денис Моисеевич, услышав о согласии, одобрительно крякнул:

— Капитулируешь, значит, безоговорочно? С хорошим человеком приятно серьезные дела делать.

Пожав Сергею руку, сославшись на домашние заботы, хозяин вышел. Мощная фигура его мелькнула, словно тень, под окном. Через несколько минут в коридоре снова послышались его тяжелые шаги. Сквозь двери пробился басовитый и уже по-иному звучащий голос:

— Где Яшка?

Отвечала женщина:

— На терриконе он, с кошелкой...

Кузнец что-то проговорил, недовольный. Жена оправдывалась:

— Тяжело ему... А из меня какой помощник?

— Следи, чтобы набирал поменьше, а то заболеет, хлопот с ним не оберешься. Да пусть воды в душевую кадку натаскает вечерком — квартирант теперь у нас...

Сергей засыпал под звон ведер в саду. Колодец у кузнеца был свой, но мальчик почему-то ходил за водой на улицу, к колонке.

Утром квартирант пробудился от отчаянного крика. Вопил Яшка, истязаемый отцом. Сергей босиком, в одних трусах ворвался в хозяйскую половину.

— Не тронь, негодяй... Драться буду!

Вид у педагога был решительный.

Кузнец легонько повел рукой, и Сергей, наткнувшись на эту руку, ощутил барьерную твердость. Мальчонку все же отец отпустил.