***

Дым пришел в себя шагающим, уже на территории Зоны, это он понял именно по характерным только для глубокой Зоны сумеркам. Тело, не чувствуя боли, продолжало шагать в ногу с остальными бойцами. Впереди маячили фигуры четырех боевых химер. Мощные машины, видимо ранее изодранные в клочья, теперь практически отрегенирировали, хотя выступившие из-под толстой шкуры ребра и тазовые кости указывали на значительную степень истощения. Сделав усилие, Дым покрутил головой, все двенадцать бойцов были уже по эту сторону среза. Впереди шел, видимо, своим ходом Соломон. Почувствовав присутствие Дыма, он обернулся.

– Очнулся, боец? Сильно не дергайся, тебя наш доктор ведет, сам не сможешь, – мысленно сказал ему Соломон. – У тебя ноги продырявлены, – Соломон сделал паузу, словно собираясь с мыслями. – Потери – шесть человек: двадцать пятый, двадцать восьмой, тридцать второй, тридцать четвертый, тридцать восьмой, сороковой, – перечисляя бойцов по порядковым номерам в общей системе, информировал командир.

В это время перед внутренним взором Дыма мелькали их лица. Кого-то он знал хорошо, кого-то не очень. Светлая им память.

– Как все прошло? – с трудом стряхивая с себя пелену последних событий, заставляя себя соображать и собирая в памяти все в единую цепь, спросил Дым.

– Нормально. Химеру вытащили, атаку отбили, муравейник вдребезги, – ровно, без эмоций, ответил Соломон. – Да… теперь твой номер тридцать третий.

– И долго я в отключке был? – спросил Дым, именно сейчас у него жутко разболелась голова.

– Да с полчаса ты в бессознанке ножом-то махал. Навыки у тебя хорошие, контролеру особо тебя таскать не пришлось. Потом в себя пришел, но начал тормозить, пришлось опять за тебя контролеру отдуваться.

– Вот грусть-беда, – произнес Дым, чувствуя усталость, тяжесть и боль во всем теле, по мере того как контролер постепенно отпускал его. Скривившись при вдруг стрельнувшей адской болью ноге, он решил не геройствовать. – Давай уже, веди до лазарета, – обратился он к контролеру, чувствуя, как вспыхнувшая было боль потухла, а в груди поселился холодок успокоения и отчуждения.

Дыма заштопали и восстановили за пару часов, еще сутки он пробыл на карантине, такое было положение. Хозяева следили, чтобы никакая болезнь или посторонние организмы не проникли в наш мир. Даже трупы, после того как дойдут до места назначения, раздеваются и исследуются. Нередко в них находят не присущие Зоне споры и токсины или внедренных паразитов. В целом поход на ту сторону среза – дело столько же опасное как до возвращения в нашу реальность, так и после. Карантин проходили все, в первую очередь химеры, затем, в своем комфортном помещении, бойцы. В помещениях было все – и кухня, и сауна, и спортзал. Даже контролер заключался в карцер с голыми стенами, где и просиживал отведенное ему время, там ему было уютнее, чем в обычных комнатах с мягкой мебелью. После похода количество бойцов группировки сократилось до ста шестидесяти четырех, но это было ожидаемо. В среднем в течение года количество колебалось от двухсот до ста двадцати. Старожилы говорили, пока еще были в строю, что когда к Монолиту дорвался Меченый, количество бойцов сократилось до тридцати. Затем неизвестно что именно произошло, но группировка снова достаточно быстро набрала людей и силы, перевооружилась, начала производить совершенно новые, гораздо более серьезные эксперименты, а количество Хозяев увеличилось. С тех пор еще несколько сотен человек проходили к Исполнителю в качестве Просителей, как тот старик, и не менее двух десятков прорывалось боями, обманом и хитростью, как Меченый. Каждый раз, как сталкеры-ходоки прорывались к Исполнителю, группировка Монолит претерпевала значительные изменения в структуре, качестве и тактике действий, словно Исполнитель и Хозяева узнавали что-то новое и получали каплю молодой крови. Кто знает, может, так оно и есть. Возможно, Ходок, дорвавшийся до Исполнителя, самый ценный приз для самого Исполнителя.

И вот первый день после выхода Дыма из карантина. Дождя с утра не было, тонкие полупрозрачные тучи едва скрывали солнце, превращающее серые облака в красноватые локоны. Мутировавшая сирень своим буйным темно-зеленым цветом оттесняла скромные кусты смородины, жимолости и редкого, шипастого боярышника. Несмотря на то что большая часть территории группировки была покрыта асфальтом и бетоном, строительным мусором, либо была безвозвратно отравлена, зеленые пучки травы прозрачным ковром пробивались тонкими стрелками и сквозь асфальт и трещины в бетоне, и через битый кирпич и дырявое железо, пробивались вверх к серому небу и окружали дружной толпой отравленные химией места, год за годом сужая круг. Скрытая в растительности сила оказалась гораздо сильнее и мудрее человека, продолжив свое существование там, где нормальное существование самого человека стало невозможно.

Дым вместе с вверенным ему отрядом бойцов поднялся на поверхность. Позади в полутора километрах высилась серая громада ЧАЭС. Продолжительный карантин и реабилитация после воздействия контролера заняли несколько дней. Для каждого сталкера контролер – один из самых опасных мутантов Зоны. Бьющий без промаха, мутант дистанционного воздействия. В зависимости от человека и мутанта, воля сталкера ломалась за пару или за десяток секунд. Но контролер, служащий Монолиту, и дикий контролер – разные вещи (см. книгу 1 «Страж Монолита». – Прим. автора). Если дикий, не пробудившийся контролер, блуждающий в глубокой и средней Зоне, лишь инстинктивно ищет и берет под контроль людей, буквально взламывая и разрывая ментальные связи человека, превращая того в тряпичную куклу, а после прекращения воздействия оставляя сталкера идиотом или трупом, то пробудившиеся контролеры не затрагивают критических ментальных связей человека и не блокируют импульсы головного мозга. Если сравнить нервные системы с электрической сетью, то дикий контролер подсоединяется последовательно как амперметр, сначала разорвав собственное управление своим телом сталкера и включаясь туда, а после выхода оставляя не сращиваемые разрывы ментальных связей, то проснувшийся контролер подсоединяется параллельно, как вольтметр, не нарушая собственных энергетических и ментальных связей человека. Если сравнить головной мозг человека и мутанта с радиостанцией, а это можно сделать, поскольку электрические процессы, протекающие в мозге человека, вполне можно регистрировать дистанционно специальной аппаратурой, то человеческий радиоприемник и ретранслятор буквально глушится мощнейшим электромагнитным импульсом контролера, заставляя транслировать не собственную песню, а то, что напевает контролер. Ну да ладно… Это все и многое другое объясняется на начальном курсе бойцов, только вошедших в группировку, для того чтобы они не боялись работать вместе с контролером. Хотя вреда от этого не было, равно как от профессионального гипноза. Знать и согласиться, что тебя поведет жуткого вида человекообразный мутант, было большим шагом для всех монолитовцев.

Однако вернемся к нашей пятерке, которая уже стояла на посту возле только что открытого пространственного среза. Две химеры стремительными тенями скользнули сквозь темное стекло пространства, едва оно зафиксировалось в размерах. Среди молчащих внешне монолитовцев на самом деле происходила оживленная беседа. Командира отряда расспрашивали о том, что было на той стороне, и других мелочах, в свою очередь рассказав ему, что все тот же Ходок стрелял в монолитовцев из гаусса на посту «Пятак», никого не убил, но, видимо, изучал пост в действии. Погоню ему вслед отправили, но взять не взяли, как сквозь землю провалился. Дым принял информацию к сведению. Что-то недоброе было в этом Ходоке, уж слишком он разборчив и последователен в своем желании добраться до Исполнителя. «Опасный тип», – сделал пометку для себя Дым, настраиваясь не промахнуться по Ходоку при следующем его появлении. Тем временем в темном стекле среза всполохнуло. Телепатические разговоры оборвались, пятерка рассыпалась веером вокруг среза, направив оружие к месту появления гостей. А о том, что гостей было несколько, говорили учащенные всполохи, по мере того как нечто с той стороны проходило сквозь прореху в пространстве. Дым, глядя через прицел, повел гауссом из стороны в сторону, примериваясь к проему, чуть выше поднял печенег Силыч, чуть громче зашипело сопло огнемета в руках третьего номера. Частота всполохов и уже белых вспышек подходили к своему завершению. «При первом появлении валим всех сразу, залпом, без разговоров», – скомандовал Дым отряду. Еще мгновенье – и под пасмурное небо Зоны один за другим начали выходить… люди. Обычные гражданские, без оружия и обмундирования, в каких-то ярких, кричащих одеждах, некоторые в камуфляжных костюмах под милитари, но то, что это не военные и вообще не вояки, было видно сразу. Появившиеся люди, поблескивая фотоаппаратами на шеях, а некоторые – стеклами очков, выпучив глаза уставились на закованных в экзоскелеты монолитовцев, направивших на них свое устрашающего вида, уже частично приведенное в действие оружие. По истечении десятка секунд гражданских становилось все больше и больше. Свыше десятка идиотов выставилось на монолитовцев, большая часть, правда, глазела на огромного Силыча и пулемет в его руках, некоторые, охренев и сглотнув слюну, пока еще робко, но все более офигевая от эмоций, начинали щелкать фотоаппаратами. Появившиеся сзади выдавливали передних, негромко и удивленно восклицая от увиденного. В толпе была слышна речь. Русская речь. Монолитовцы, в принципе ожидавшие чего-то другого, свою очередь удивленно уставились на них, однако в любой момент были готовы уничтожить объекты по первому сигналу командира.