Пока Иламан стоял и раздумывал, не зная, что делать, сзади него появился торжествующий Менджак.

Иламан, торопясь, ухватился за несколько цепких корней растений, пробившихся сквозь трещины скалы, и повис над пропастью.

Манджак широко расставил ноги, встал на краю обрыва и стал целиться из пятизарядки в голову Илама-на. В этот момент он заметил двух всадников в буденовках, которые повернули в сторону, куда должен был спуститься Иламан. Выстрел мог привлечь их внимание.

Тогда Менджак, оставив винтовку в покое, схватил большой камень и швырнул его в Иламана. Камень чуть задел мальчика, но этого оказалось достаточно для того, чтобы тот разжал руки, крепко державшиеся за корни, и полетел вслед за ним.

Иламан не успел даже крикнуть,

* * *

Иламан пришел в сознание в чистой комнате с низким потолком и большими окнами.

Он лежал на кровати, в мягкой постели. Руки, ноги и голова были туго забинтованы.

На низком табурете около кровати сидела русская женщина в белом халате. Увидев, что мальчик пришел в сознание, она поднесла к его рту молоко в чайной ложечке.

Иламан, не успевший понять что к чему, встрево-женно посмотрел на медсестру, затем сделал попытку вскочить с кровати, чтобы выбежать в дверь. Однако сил у него не хватило, поэтому он отвернулся и закрыл глаза.

Медсестра встала, открыла дверь палаты и спросила громко у кого-то в коридоре:

— Семен Андреевич еще не закончил операцию?

— Закончил, сейчас приду, — ответил сам разыскиваемый.

Хотя Иламан не понимал русского языка, он догадался, что русская женщина кого-то позвала. Он подумал: «Казалось, что избавился от одной беды, а теперь напоролся на другую. Они хотят собраться вместе и что-то сделать со мной».

Медсестра возвратилась в палату, вслед за ней вошли еще двое.

Лежа все так же неподвижно, Иламан крепко закрыл глаза.

— Неужели мальчик снова заснул? — обратился Семен Андреевич к рядом стоящим. Затем раздался голос другого мужчины:

— Иламан, Иламан, это я — Байхан. Ну-ка, открой глаза, я же вижу, что ты не спишь. И Союн-ага тоже хочет поговорить с тобой.

Иламан, сразу открыл глаза, повернулся к ним. Семен Андреевич погладил его по голове, а Байхан крепко сжал ему горячие пальцы.

Из глаз Иламана градом хлынули слезы.

После того, как у Иламана зажили раны, полученные при падении с горы, ему дали новую одежду. Брюки и пиджак были отлично пошиты. И от одежды исходил приятный запах, такой же, какой исходил от Семена Андреевича, когда они скакали вдвоем на одном коне.

Семен Андреевич, увидев Иламана в новой одежде, подмигнул емуи сказал:

— Теперь ты стал настоящим ленинградцем. Командир отряда Киселев вызвал к себе в кабинет

Иламана и Байхана и выразил им благодарность за чрезвычайно ценную информацию о басмачах. Потом он сказал:

— Басмачам теперь недолго осталось существовать на нашей земле. Но уничтожить их — это еще не все. Впереди у нас много дел, друзья!

Избавиться от классового врага — это еще не все. У нас есть еще один, не менее лютый враг. Это — неграмотность, невежество, которые подобны черной занавеси перед глазами. Человек силен разумом, головой. А невежество всегда залог глупости".

И еще сказал Киселев:

— Хорошую, новую жизнь нельзя построить одними только руками. Рукам должна помогать голова. Единственное оружие против невежества — это знание. Вы и другие должны теперь учиться и учиться.

А после что мы должны делать? — Иламан и сам не заметил, как у него вырвался этот вопрос. Киселев улыбнулся.

— Сначала, сынок, выучись. После сам найдешь ответ на свой вопрос.

— Когда же начать учиться?

— Завтра.

— Завтра? — Иламану показалось, что он ослышался.

— Да, завтра ты должен приступить к занятиям в школе, которую открыли при отряде, — проговорил решительно Киселев и продолжил: — А вы, Байхан, вечером посещайте школу для взрослых.

— А днем?

— Днем работайте.

— Где же мне работать?

— С работой поможем. Будете работать, где вам понравится, — решил Киселев.

— Для него уже имеется работа, — произнес до сих пор молчавший доктор Иванов. — Он будет помогать мне ловить мух и комаров для биологических опытов.

Иламан продолжал мрачно молчать. Киселев пристально посмотрел на него, поднялся с места.

— Ты о дедушке беспокоишься?

— Да, — прошептал Иламан.

— Сынок, я сейчас не могу тебя отправить к нему.

— Но он жив?..

— Жив и здоров, — улыбнулся Киселев. — Строит для колхоза большую мельницу. Мы ему уже сообщили о тебе.

— А когда к нему можно будет поехать? — продолжал упрямо Иламан.

— Мы сами скажем тебе, когда можно будет.

— Но откуда вы знаете, что у меня есть дедушка? — только теперь удивился Иламан.

— Мы не только знаем, что у тебя есть дедушка, но знаем и то, как увезли тебя двое всадников, приехавших из-за границы. Да, кстати, а зачем, интересно, они приезжали?... Они говорили об этом?

— Да.

— Что именно?

— Они говорили, что хотят совершить паломничество к святым могилам и посетить «Кызыл-Ата», и просили, чтобы мы с дедушкой показали это место.

— Так-так.

— Мы с дедушкой отказались, — продолжал свой рассказ Иламан. — Тогда они связали дедушку, а меня увезли.

— Странно... — проговорил в задумчивости Киселев. — Ты говоришь, они приезжали посетить святые места? А зачем это им понадобилось, да еще так срочно?

Иламан пожал плечами:

— Откуда мне знать?

— Странно, очень странно, — повторил Киселев. — Вся эта история выглядит весьма подозрительной.

Придя в класс, Иламан сел за парту, которую ему указали. Чувствовал он себя довольно неуверенно.

Ученики смотрели на незнакомого мальчика, не отводя глаз. Учитель с опухшими от бессонницы глазами дал Иламану новую книгу и несколько чистых тетрадей.

Иламан, раскрыв книгу, принялся рассматривать картинки. Через несколько минут он сказал:

— Эту книгу я уже рассмотрел, дайте другую. Услышав слова Иламана, весь класс рассмеялся.

Успокоив смеющихся учеников, учитель подошел к Иламану.

— Ты все рисунки просмотрел?

— Все.

— Молодец, — похвалил учитель. — Из тебя выйдет способный ученик.

— Я буду стараться.

— Постараешься как следует — будешь учиться лучше всех! А теперь давай-ка будем разбирать буквы.

— Но я же их не знаю?

— Вот мы и будем их изучать.

Поначалу Иламан не мог запомнить ни одной буквы, не сумел даже ручку удержать в руках.

Учитель стал рядом с ним и помогал выводить буквы, поддерживал руку.

Иламан думал, что учитель оказывает ему снисхождение, и все это его ужасно раздражало. Где мальчику было понять, что учитель хочет открыть ему глаза на мир, сделать грамотным?..

Несмотря на новые знакомства и новых друзей,

Иламан с каждым днем все больше скучал по дедушке и желал побыстрее встретиться с ним. Поэтому он не оставлял в покое Киселева и Бердыева, когда те появлялись в штабе.

— Ну что ты за мальчишка такой? Все уши мне прожужжал. Я тебе вот что скажу: если сможешь дойти пешком, то можешь идти хоть сейчас. У нас нынче нет лишних коней, чтобы тебе дать.

Принимая слова командира отряда за чистую монету, Иламан немедленно соглашался:

— Я пойду.

— Только много занятий не пропусти. Понял? А то уши надеру, — усталый Киселев повышал голос.

Однако Бердыев, смягчая тон командира, обычно добавлял с улыбкой:

— Командир шутит.

— Нет, не шучу. Будет приставать — обязательно надеру ему уши.

— Командир если и надерет уши, то не больно, — заключал Бердыев.

Наконец Иламан, добившись разрешения, отправился в путь пешком.

Прошло три-четыре часа.

Киселев, склонившись над большой масштабной картой местности, что-то подсчитывал, прикидывал циркулем расстояние, затем вскочил и побежал в кабинет к Бердыеву.

— Если басмачи будут преодолевать в час десять километров, то не исключено, что через два часа они преградят путь мальчишке.