– Пер-рвый учебный взво-о-д…
– Втор-рой учебный…
– Втор-рая учебная р-рота (Пер-рвая…), ста-анови-ись!
– Р-рота-а, р-равня-яйсь. Отста-авить. Р-равня-яйсь, о-отставить. Попр-равили головные уборы-ы. Носки подр-ровняли. Животы убрали…
А вот с животами-то у нас и нет проблем. Они у нас и так всегда к хребту подтянуты.
– …Смотрим гр-рудь четвертого человека-а. Р-руки где? Где р-руки, я спр-рашиваю? Почему на яйцах? Из кармана руки… Я сказал, носки подр-ровня-ять… Р-рота, р-равня-яйсь… Ща кто-то у меня точно пиздюлей получит, кто русского языка не понимает… Шаламов, Ахметов, бля!.. Кому сказано? Ну!
Стоящие в строю, приводят себя в бодрое состояние, выравнивают нужные параметры.
Внимание! Только для молодого солдата.
Вечерняя проверка – это серьезный армейский ритуал. После удачной – именно для тебя! – проверки ты можешь без пересадки попасть в так долго ожидающую тебя кровать, а можешь и прямиком пойти отрабатывать тут же заработанный наряд.
Какой наряд? За что? А за всё, и за просто так. На первом году службы, пожалуй, проще сказать, за что ты не можешь попасть в наряд, и то нужно сильно напрячься. А уж в учебке-то и подавно. Ну, посуди сам: полы – тебе, солдату, нужно учиться мыть? Нужно. А где, спрашивается, этому учиться? Естественно в армии! А в туалете нужно наводить порядок (а там ведь извините, нужно отмыть всё и везде, кроме потолка)? Нужно. А краны в умывальнике кто за тебя драить будет, чтоб блестели, как котовые яйца?..
Стоп! Кстати, о яйцах.
Интересный вопрос.
В армии эталоном армейской чистоты всегда почему-то считаются котовые яйца. По крайней мере, почему-то только их всегда и приводят в пример: «Чтоб всё у меня блестело тут… как котовые яйца!» Смачно так, со знанием дела требуют командиры. Причем, требуют командиры любого уровня, все, без исключения (наверное, все в одной военной школе учились!). А я и не знал раньше, там, на гражданке, о таком эталоне чистоты, и никогда прежде не слыхал. Нет, я серьезно, товарищи-граждане, у кота что, действительно яйца такие блестящие, да? Кто видел? Я никогда не замечал этого, и не присматривался к ним, к котам этим. Надо бы выяснить. В смысле восполнения пробела… Только, где здесь выяснишь, когда никакой другой живности, кроме нас, солдат, тут и нет.
Так вот, продолжим перечень основных солдатских проблем в армии…
Нужно солдату долбанные эти краны в умывальнике драить? Конечно, нужно. А в канцелярии роты пол мыть? А в классах? А в бытовке? А в коридорах? А на лестницах?.. Да мало ли где. К примеру, в той же столовой, если нужно тонну картошки там, машину лука, капусты, моркови почистить за десять минут – пожалуйста! За милую душу! Тысяча солдат справа, три тысячи солдат слева, и через пять минут всё готово – с перевыполнением. Что-то помыть, где-то перенести, переставить… Да нет проблем! А когда, скажи, солдату эту науку можно осваивать? Правильно, конечно же, ночью, день для другого! Ночь-то – она длинная, работай себе, солдат, да работай, никто не мешает. Спрашивается, а суточный наряд для чего? Он-то что делает? Какой же ты, читатель, однако… Не «умничай», пожалуйста. В армии, это неуместно! Отвечаю. Суточный наряд тоже пашет. Но – вместе с тобой, солдат, и после тебя. Когда тебя отпустят, уже совсем сонного, уже ничего не соображающего спать. Вы-то, молодые ещё, неопытные, быстро засыпаете. Суточный наряд, правда, тоже. Но вместе… Вместе вы, до того как заснёте, успеваете кучу самых разных, самых важных и самых необходимых заданий на пользу Родине выполнить. Это безусловно! Это конечно! Абсолютно… Дневальные уже могут, как бы это сказать, за твой счёт – «молодой» – чуть-чуть расслабиться, передохнуть, сил набраться. Да и вообще, когда людей в наряде много… Стоп! Неправильно сказал. Не – людей, – людей в армии нет, надо говорить – солдат. Вот сейчас правильно – солдат!.. Когда, значит, солдат в наряде много, они не только друг другу… мешают, но и, вроде бы, как бы и… Или нет?.. Или да?.. Или… А чёрт его в этой армии поймет, зачем это всё, и кому надо. Короче… Вы, поняли теперь, да? Вот и хорошо. В общем, не зевай там, парень… эээ, солдат!
О, вернёмся к нашему построению, командир роты из канцелярии вышел…
– …Сми-ир-рна! Р-равнение на-пр-раво. – Старшина печатает шаг в сторону командира роты. – Товарищ старший лейтенант, третья учебная…
Мы, вытянув подбородки, заломив шеи, демонстрируем солдатскую выправку. Командиры уже вдвоем, дружно печатают сапогами к центру строя. Чётко повернувшись к нам, старший лейтенант громко здоровается, это на ночь-то глядя: «Здравствуйте, товарищи!» Мы радостно, от всего сердца, кто в лес, кто по дрова, но громко, рубим что-то бодро-ответное. Старшина морщится, но командир – молодец, мужик! – взглядом успокаивает старшину, ничего, мол, ничего, для начала сойдет. Пройдясь вдоль строя, поздравил с первым нашим учебным днем, оглядел нас, и разрешил проводить проверку – перекличкой это называется. Мы, слыша, как отвечают соседи по казарме, так же громко и коротко гаркаем: «Я! Я! Я!..» Потом нам зачитывают распорядок на завтра с сильным акцентами на занятия. Политзанятия – это очень важно! Уставы – это жизненно необходимо! Строевая – вопросов нет…
– Вопр-росы?
Ага, дураки мы что ли, на ночь глядя вопросы задавать? Нет, конечно. Молчим в тряпочку, ждем команду «отбой». Уже с ног валимся. Скорее, скорее спать…
– Хорошо. – Отмечает старший лейтенант и поворачивается к старшине. – Ваши хозяйственные дела. – Уступает ему своё место.
– Так, – прокашливается в кулак старшина. – Нарядчиков у нас сегодня нет, – чуть усмехнувшись, многозначительно добавляет, – ещё! Но на усиление наряда… – делает многозначительную паузу, – пер-рвая шеренга, на первый – второй, рассчитайсь.
Эту сложную команду, в приемлемом для старшины варианте, мы смогли выполнить где-то с третьего раза. Я четвертый по счету, но во второй шеренге, значит, будь я в первой шеренге, попал бы во вторые номера. Старшина командует:
– Пер-рвые номера, ша-аг вперё-од, марш. – Первые номера делают несмелый, скорее осторожный шаг вперед. – Напр-ра-аво. – Продолжает тренировать свои голосовые связки старшина. – В распоряжение дежурного по роте шаго-ом… марш!
Наши первые номера, с недоуменно-обиженными лицами – за что? – невесело потопали к ожидающему их с театрально распростертыми объятиями дежурному по роте. Во, «повезло» первым номерам!.. Сочувственными взглядами провожаем их, «залетевших»,… Может, конечно, и нужно где-то, что-то прибирать, но не унижая, не через наказание, я думаю… Нечестно это. Подло. Жалко ребят, отмечаем про себя, жалко.
– Вторые номера-а, со-омкни-ись. – Старшина руками показывает, чтобы мы ужались. – Рота, равня-йсь, смир-рна. Одна минута – отбой.
Мы бодро затрусили к своим койкам. Но… Вот, чёрт!..
Мне, например, одной минуты хватило только подойти к кровати, снять гимнастерку, и расстегнуть брюки… Как прогремело:
– Р-рота, подъём. Ста-анови-ись! – Рокочет старшина. Мы, удивляясь старшине, свихнулся что ли, сундук, надеваем всё в обратном порядке.
В узких проходах межкоечного пространства мешаем друг другу, суетимся, толкаемся, безнадежно путаясь кто в портянках, кто в рукавах, кто в штанинах… Кое-как потом выстраиваемся. Конечно, расстроились от всего этого! Даже оскорбились многие… На лицах откровенное удивление, полнейшее непонимание: «Чего это такое старшина себе позволяет? Сам же сказал отбой… Отбой есть отбой! И нечего тут выдрючиваться-выпендрючиваться… Раскомандовался, понимаешь»…
Так мы в этот вечер тренировались где-то…дцать раз… Я и со счёта сбился. Тренировались.
Кое-какого успеха начали достигать уже после четвёртого, или пятого раза. После очередной команды «рота отбой» почти научились резко, с места, как на короткую дистанцию, стартовать к своим койкам. Уже на ходу, как бешенные, срывая с себя всё что можно снять. Со злым рычанием, как стадо львов или бизонов, ломимся, тренируясь, то к койке, то от койки… То – «становись»! То – «отбой»!.. «Становись»!.. «Отб…» Ко-шмар! И главное, что безмерно нас поражало, всё равно не укладываемся в установленное старшиной время. Представляете? Даже в последний раз мы, ещё не веря, минут пятнадцать – в состоянии готовности резкого старта из положения лёжа – ждём от старшины продолжения этого тренинга.
