Осе (невольно) Пер Гюнт Страшен Йендинский хребет. Ты видала эти скалы, острые, как лезвия? К тем вершинам ходу нет: всюду оползни, провалы. И глядятся эти горы в те зеркальные озера, что в провалах залегли, в темных осыпях кремнистых глубиной локтей на триста. И по грозному хребту в снежной взвихренной пыли поднимались мы с оленем, как по каменным ступеням, в сказочную высоту. Я орлов парящих спины видел сверху под ногами, между озером и нами, и с нависших мрачных скал обрывались в бездну льдины — шум их к нам не долетал — слишком быстрым был полет. Только снежные метели, белые колдуньи гор, заводили хоровод на пути моем – и пели, завлекая слух и взор. Осе (сбитая с толку) Пер Гюнт А потом появилась над хребтом куропатка – видно, птаха вывалилась из гнезда — и как хлопнется с размаха прямо под ноги оленю, а олень-то сделал круг да как понесется вдруг в пропасть, в бездну, где вода… Осе хватается за ствол дерева, чтобы не упасть. (Пер Гюнт продолжает.) Я к бокам прижал колени и несусь невесть куда меж отвесными стенами; только облаков гряда разверзается под нами, да в озерной глубине пятнышко – как будто брюхо белоснежное оленье. И тогда я понял, мать: это наше отраженье сквозь серебряную гладь к нам несется что есть духа… Осе (задыхаясь) Пер Гюнт Встретились олень с оленем — настоящий с отраженьем, как боднутся – ой-ой-ой!.. Запыхавшиеся, в мыле, мы до берега доплыли, ну, и я пошел домой! Осе Пер Гюнт (Перекрутившись на пятке и щелкнув пальцами, приговаривает.) Осе Как же ты живой, сынок? Как ты шею не сломал? И спина цела, и ног не расшиб… О Боже правый, это ты ему помог! Правда что кафтан дырявый и штаны совсем подрал, да зато какой прыжок! (Внезапно останавливается, разинув рот. Смотрит на сына вытаращенными глазами, не может найти слов. Наконец разражается.) Вот и верь ему, нахалу! Побожился – и соврал. Эту сказку я слыхала двадцати от роду лет! И на Йендинский хребет на олене ускакал Глесне Гудбранн, а не ты! Пер Гюнт Он давно, а я теперь. Что я, не такой, как Глесне? Осе Надо же! Чужие песни, наши дряхлые поверья разрядил в павлиньи перья! Черт! А я возьми поверь! Бездны, пропасти, удары, куропатки да орлицы — уж такие небылицы, что не видно сказки старой из-под твоего вранья. Пер Гюнт Кто другой бы так сказал — ох ему задал бы я! Осе (плача) Хоть бы Бог меня прибрал раньше, чем тебе родиться! Эх! Пропал ты, Пер, пропал… Пер Гюнт Маленькая, перестань! Ну, соврал я, ты права — и пора развеселиться! Осе Ха! Веселье! Сын – свинья!.. Распухает голова от бесстыдного вранья! Ведь несчастная вдова каждый день выносит беды. (Опять плачет.) Вспомни, как жила семья в старину, в усадьбе деда. Старый Расмус кровью, потом капиталы сколотил. А отец твой – кем он был? Лодырем, пропойцей, мотом! Как забрал он деньги эти — все дворы перекупил, разрядился в пух и прах, ездил в золотой карете, а на святки, на пирах, как к нему нагрянут гости — научил при каждом тосте кубки в зеркала бросать! Пер Гюнт Что нам прошлогодний снег! Осе А тебе бы уж молчать, конченый ты человек! Погляди на этот дом — как он зиму одолеет? Окна заткнуты тряпьем, и скотина под дождем да под снегом околеет. Изгородь поднять не мог, луг не мог перепахать! Я теперь должна в залог весь участок отдавать! Пер Гюнт Не тужи. Поможет Бог: бросил в бездну – и опять выведет на путь прямой. |
