Так как новое знание поначалу обрабатывается в мозгу ребенка по большей части на уровне бессознательного, ребенок не сразу сталкивается с ситуацией, которая требует от него пересмотра его отношения к своим родителям; поначалу все происходит на чисто эмоциональном уровне. Исходя из моего опыта, такое постепенное усвоение нового знания приносит только (психологическое. – Примеч. пер.) облегчение и заметное улучшение его взаимоотношений с родителями; а также, вместе с этим, улучшает социальную адаптируемость и способствует воспитанию. Позывы, исходящие из супер-эго, смягчаются в процессе психоаналитической терапии, его эго, будучи теперь подавляемым в меньшей степени и становясь поэтому сильнее, оказывается способным легче справляться с упомянутыми позывами.
По мере продолжения аналитической терапии у детей растет до определенного уровня способность заменять процессы сдерживания, подавления критически осмысленным отказом. Это наблюдается, когда на последних стадиях терапии дети уже настолько отстраняются от ранее правивших ими садистических позывов, к интерпретациям которых они относились с сильнейшим неприятием, что иногда уже даже воспринимают эти позывы как нечто смешное, как повод повеселиться[29]. Например, однажды я услышала детскую шутку (от весьма маленького ребенка) о том, что дети в самом деле однажды хотели съесть маму или разрезать ее на кусочки. Ослабление чувства вины, которое сопровождают такие изменения, также позволяет ранее полностью подавляемым садистическим желаниям сублимироваться. Это проявляется в снятии заторможенностей в играх и в процессах обучения, в появлении целого ряда новых интересов и видов деятельности.
В данной главе я взяла за исходную точку свой подход к психоанализу детей ранних возрастов, так как он является фундаментом для конкретных аналитических методов. Поскольку конкретные особенности психики самых маленьких детей часто в очень значительной мере сохраняются у них и в несколько более старшем возрасте, я убедилась, что этот подход является незаменимым в моей работе также и с уже немного подросшими детьми. С другой стороны, конечно, эго старших детей развито уже в значительно большей степени, поэтому мой подход следует несколько модифицировать, прежде чем применять его к детям, находящимся в латентной фазе или в пубертатном возрасте. Этому будет позднее уделено особое внимание, поэтому тут я только слегка коснулась соответствующих моментов. Ответ на вопрос о том, находится такая модифицированная методика ближе к психоаналитическим подходам к маленьким детям или к «стандартным» подходам к взрослому человеку, зависит не только от возраста ребенка, но и от специфики каждого конкретного случая.
Обобщая, можно сказать, что следующие принципы, лежащие в основе моего подхода, носят фундаментальный характер и применимы ко всем возрастам. Так как дети и подростки могут более остро страдать от тревожности, чем взрослые, нам следует как можно скорее добраться до их страхов, тревог и до их неосознанного чувства вины, чтобы сформировать «правильную» атмосферу психоаналитической работы с ними. У совсем маленьких детей тревожность обычно находит выход в виде панических приступов; в латентном периоде она чаще выражается в форме отвержения на почве недоверия, в то время как в насыщенном интенсивными эмоциями периоде пубертата тревожность снова принимает острые формы и, в согласии с наличием более сильно развитого эго, часто выплескивается наружу в вызывающем поведении более дерзкого и насильственного характера, что может легко привести к краху психоаналитической терапии. Определенная степень тревожности может быть снята у детей любого возраста, если начать лечение негативного переноса на самых ранних его стадиях и систематически разрешать связанные с ним проблемы.
Но для получения доступа к детским фантазиям и к детскому бессознательному надо следовать за теми формами непрямого символьного самовыражения, которые используют как самые маленькие, так и уже немного подросшие дети. Как только детские фантазии становятся более свободными в результате ослабления тревожности, мы не просто получаем доступ к бессознательному ребенка, но и большей степени мобилизуем внутренние средства для выражения[30] своих фантазий, которыми он обладает. И это хорошо даже в тех случаях, когда нам приходится отталкиваться от материала, который кажется полностью свободным от каких-либо фантазий.
В заключение мне хочется коротко резюмировать все сказанное в этой главе. Более примитивное устройство детской психики, детского ума приводит к необходимости искать психоаналитические подходы, специальным образом адаптированные к ребенку, которые мы находим в анализе того, как он играет. С помощью этого анализа мы получаем доступ к самым сильно подавляемым переживаниям ребенка, его фиксациям и навязчивым состояниям, и поэтому нам оказывается возможным критически влиять на его развитие. Различие между этой методикой и тем, что применяется в случаях со взрослыми людьми, однако, только в подходе, но не в принципиальных основах. Анализ ситуаций, связанных с переносом и сопротивлением, излечение ранней младенческой амнезии и состояний подавленности, так же как и раскрытие влияния первичных сцен, – все это поддается анализу игровых привычек. Можно увидеть, что все критерии психоаналитического метода применимы и в случае этого подхода. «Игровой» психоанализ приводит к тем же результатам, что и методы психоанализа взрослого человека, с одной только разницей – его процедура адаптирована к детским уму, мышлению и психике.
Глава 2. Методика психоанализа детей ранних возрастов[31]
В главе 1 этой книги я попыталась показать, с одной стороны, какие специфические психологические механизмы, отличающиеся от тех, что характерны для взрослых людей, по нашему мнению, присутствуют у маленьких детей, работают в их головах, а с другой стороны, какие параллели существуют между этими двумя случаями. Указанные различия и сходства, которые делают необходимым применение специальных подходов, и привели меня к разработке моего метода игрового анализа.
На маленьком столике в моем кабинете для психоаналитических сессий находится целый ряд простейших игрушек – небольшие деревянные фигурки мужчин и женщин, игрушечные коляски, повозки, вагончики, машинки, паровозики, звери, кубики и домики, а также бумага, ножницы и карандаши. Даже тот ребенок, у которого сильно развилось чувство торможения к играм, обычно обязательно хотя бы бросит взгляд на эти игрушки или потрогает их и тем самым позволит мне очень скоро получить первое впечатление об имеющихся у него комплексах – через наблюдения за тем, как он начинает играть с игрушками или даже просто отставляет их в сторону или как выражает свое общее отношение к ним.
Я продемонстрирую принципы игровой методики на конкретных примерах психоанализа маленьких детей. С Петером, которому было три года и девять месяцев, было очень трудно справляться во всех отношениях. Он был сильно зациклен на своей матери и очень амбивалентен[32]. Был неспособен переносить разочарования/фрустрации, демонстрировал полную заторможенность в играх, создавал о себе впечатление как о робком, постоянно опечаленном ребенке, в котором нет ничего мальчишеского. Временами его поведение могло становиться агрессивным и оскорбительно насмешливым, он очень плохо вел себя с другими детьми, особенно со своим младшим братом. Аналитическая работа с ним имела своей целью по большей мере профилактику, так как в его семье уже было несколько случаев серьезных неврозов. Но в процессе психоанализа стало очевидно, что он сам уже страдает от столь серьезного невроза и ему присуща такая степень заторможенности, что почти наверняка он окажется не способен справиться с тем, что от него потребует школа, и что рано или поздно его ожидают серьезнейшие жизненные неудачи, чреватые полной ломкой личности[33].
