В случае с Эрной, моей шестилетней пациенткой, страдавшей навязчивостью, прививаемые ей привычки, связанные с туалетными процедурами, оказались серьезным фактором в развитии ее невроза[26]. Она демонстрировала мне на аналитических сеансах свои переживания по этому поводу в мельчайших деталях. Например, она сажала небольшую куклу на кубик и «заставляла» ее испражняться перед рассаженными рядом другими куклами, которые восхищались процессом. Затем она повторяла этот сюжет, но уже хотела, чтобы действующими лицами были мы с ней сами. Я должна была быть обкакивающимся ребенком, а она – мамой этого ребенка. Она в восхищении любовалась чадом и ласкала его. Затем она резко меняла игру, разъярялась и становилась строгой гувернанткой, жестко обращающейся с ребенком. Тем самым она открывала мне то, что чувствовала в своем раннем детстве, когда ее начали приучать к элементарным действиям, а она стала воспринимать это как то, что к ней перестают чувствовать ту, наверное, слишком большую любовь, в которой она просто-таки купалась в младенчестве.
При психоанализе ребенка мы не можем переоценить важность самовыражения действием и фантазий в борьбе с навязчивыми повторениями. Безусловно, маленькие дети используют самовыражение в действиях чаще, чем что-либо другое, но даже и в более старшем возрасте имеют место постоянные обращения к этому примитивному механизму. Те положительные эмоции, которые ребенок получает от этого, создают ничем не заменимый стимул для продолжения его психоаналитического исследования, хотя их ни за что нельзя рассматривать как нечто большее, чем просто средство для достижения цели.
После начала аналитической работы с маленьким пациентом, когда в ее результате, выражающемся в достигнутых интерпретациях, оказываются снятыми определенные тревоги и беспокойства, ощущение облегчения, испытываемое ребенком как следствие данной работы – часто уже после нескольких первых сессий, будет помогать ему двигаться дальше в процессе терапии. Это будет происходить потому, что если у ребенка до того не было стимулов к своей вовлеченности в процесс психоанализа, то теперь он уже получил понимание, может быть, на интуитивном уровне ценности всего при этом происходящего и своих выгод, что является настолько же эффективным мотивом к продолжению аналитической работы, как и понимание взрослым человеком своей болезни. Способность ребенка достигать такого рода понимания свидетельствует о наличии у него такого значительного контакта с реальностью, которого мы бы не могли ожидать у человека в столь раннем возрасте. Этот момент – отношение ребенка к реальности – заслуживает дальнейшего обсуждения.
В процессе психоанализа мы можем заметить, что восприятие ребенком реальности, на первый взгляд такое слабо выраженное, постепенно набирает силу в результате аналитической работы. Маленький пациент начинает, например, осознавать различия между выдуманной, существующей только в его воображении и реальной матерью или между его реальным братом и куклой, которую он воспринимает как брата. Он будет настаивать на том, что хотел сделать то или это только по отношению к кукольному брату, что он очень-очень любит своего реального, живого братика. Только после преодоления очень сильного и упорного сопротивления со своей стороны ребенок будет способен увидеть, что его агрессивные действия были направлены на какой-то объект из реального мира. Но когда он дойдет до такого понимания, не важно, в каком конкретно раннем возрасте это случится, он сделает очень важный шаг на пути своей адаптации к реальному миру. Труде – та моя пациентка, с которой я работала, когда ей было три года и девять месяцев, после только одного аналитического сеанса у меня уехала со своей матерью за границу. Через шесть месяцев после этого работа с ней возобновилась. Но потребовалось довольно много времени, чтобы «вытянуть» из нее какие-то рассказы о тех вещах, которые она увидела во время своего путешествия, о том, что она тогда делала. Причем эти рассказы шли только в контексте ее снов-мечтаний: как она и ее мама возвращаются в знакомый ей ресторан в Италии, как официантка не приносит ей малинового сока, потому что он закончился. Интерпретация этих снов показала, кроме всего прочего[27], что она так и не смогла преодолеть в себе ту боль, которую испытала, когда ее отняли от материнской груди, и что она испытывает в этой связи чувство зависти к своей младшей сестренке. В то время как она рассказывала мне о разного рода на первый взгляд незначительных и неважных каждодневных событиях и постоянно намекала на мелкие детали нашей первой аналитической сессии шестью месяцами ранее, единственной причиной, заставившей ее упомянуть о своих путешествиях, был расстроивший ее инцидент, связанный с фрустрацией, возникшей в результате рассмотрения в процессе психоанализа одной из воображаемых ситуаций. В остальном впечатления от путешествия особо ее не интересовали.
Дети с неврозами не слишком хорошо переносят столкновения с реальностью, потому что им трудно переживать фрустрации. Они защищаются от реальности, просто отрицая ее. Для развития их будущей адаптируемости к реальному миру фундаментально и решающе важна их большая или меньшая способность вытерпеть фрустрации, возникающие в ситуациях, связанных с эдиповым комплексом. В случаях с маленькими детьми их чрезмерно обостренное неприятие действительности (часто маскируемое кажущейся послушностью и приспособляемостью) является поэтому индикатором наличия невроза и отличается от «побега от реальности» взрослого человека только формами, в которых оно находит свое выражение. По этой причине одним из (положительных. – Примеч. пер.) результатов психоанализа ребенка должно быть придание ему возможности, воспитание в нем способности адаптироваться к реальности. Если эта цель оказывается достигнутой, то у такого ребенка, среди прочего, наблюдаются меньшие трудности в последующем процессе обучения/образования, так как он становится способным принимать и адекватно выносить фрустрации, возникновение которых влечет за собой реальность.
Теперь мы ясно видим, как я думаю, что к детскому психоанализу надо подходить под несколько иным углом по сравнению с тем, как следует анализировать психику взрослого человека. Кратчайший путь к исследованию детского эго для нас лежит в первоочередном рассмотрении бессознательного ребенка, и отталкиваясь от этого, следует постепенно приступать к анализу уже непосредственно самого эго. Стараясь уменьшить чрезмерное давление со стороны супер-эго, которое в случае маленького ребенка становится существенно более сильным, чем у взрослого человека, из-за слабости его эго, мы укрепляем последнее и помогаем ему развиваться[28].
Я уже говорила о быстром эффекте интерпретаций на детях и об очень многих способах, которыми этот эффект можно наблюдать: например, расширение рамок их игр, усиление у них переноса, ослабление чувства тревожности и т. д. Тем не менее похоже, что дети в течение некоторого времени не прорабатывают эти интерпретации в своем сознании. Как я обнаруживала, такое осмысление происходит позднее и оно тесно связано с развитием детского эго, с ростом адаптации к реальности и идет с этим нога в ногу. Процесс сексуального «просвещения» протекает подобным же образом. В течение длительного времени анализ дает в качестве своих результатов не более чем выявление материала, связанного с сексуальностью и фантазиями на тему рождения. Стадия сексуального просвещения следует за этим при постепенном преодолении бессознательного сопротивления, препятствующего ей. Поэтому прохождение до конца этой стадии – как и завершение процесса полной адаптации к реальности – является одним из результатов и последствий завершенной аналитической работы. Без этого никакой психоанализ не может считаться успешно завершенным.
В той же мере, в какой способ самовыражения детей отличается от случая взрослого человека, различаются и общие ситуации с психоаналитической точки зрения. Но, несмотря на это, общие принципы психоанализа взрослых и детей остаются одними и теми же. Последовательный подход к интерпретациям, постепенное снятие факторов сопротивления, устойчивая обратная связь с ранее пережитыми ситуациями при переносе, не важно – положительная она или отрицательная, – все это создает и поддерживает корректную атмосферу для психоанализа ребенка в не меньшей степени, чем в случае взрослого человека. Необходимым условием (создания такой атмосферы) является то, что психоаналитику следует воздерживаться, точно так же, как и в работе со взрослым пациентом, от оказывания на ребенка любого влияния, носящего образовательный характер и выходящего за рамки чисто аналитического процесса. С феноменом переноса поэтому следует работать точно такими же способами, как и во «взрослом психоанализе», а в качестве результата такого подхода мы выявим симптомы и проблемы, собирая материал конкретного аналитического случая. Это ведет к возобновлению в ребенке более ранних симптомов или проблем, а также проявлений «непослушания или баловства», которые соответствуют им. Он, например, может снова начать писаться в кровати или в некоторых ситуациях, похожих на то, что уже бывало ранее, ребенок, будучи уже в трех-/четырехлетнем возрасте, вдруг начнет издавать такие же звуки, так «говорить», как он делал, когда ему было год или два.
