– Всё потому, что ведьм здесь несчитано, – заметил отец, покосившись на Мэри.

– Скидмор, не говори ерунды! – улыбнулась мама, меняя тарелки на столе.

Она ушла на кухню и вдруг громко охнула там.

– Кто-нибудь открывал духовку? – чуть не заплакала она, доставая из плиты плоский, как блин, йоркширский пудинг.

Йоркширский пудинг по характеру нежный, как безе. Если во время готовки приоткрыть духовку – конец пудингу.

– Нет, нет, мы ни при чём, честно, – с невинным видом сказали все Скидморы.

Но на самом деле нос в духовку засовывали и Джордж, и Брэнда, и даже глава семейства.

Что ж, аварии случаются со всеми. Тем не менее приготовленный мамой праздничный обед с жарки́м, восемью разными овощными гарнирами и неправильным йоркширским пудингом был съеден. Сытые гости откинулись на стульях и почти одновременно заговорили.

Стол, украшенный на темы палеонтологии, теперь находился в беспорядке. Игуанодоны, птеродактили скалились на гостей с донышка грязных тарелок и со стенок недопитых стаканчиков. Мальчишки начали перекидываться скомканными салфетками – с теми же зубастыми мордами вымерших хищников. Мама предупредила, что с минуты на минуту ожидается сюрприз. Гости были счастливы, хозяйка слегка встревожена – всё говорило о том, что праздник удался.

Вдруг позвонили в дверь, и мама крикнула:

– Именинник, это к тебе!

– Кто ещё? – удивился Джордж. Ведь все гости были в сборе.

– Сюрприз! Сейчас сам узнаешь!

Сюрпризом оказалась фокусница – маленькая хмурая женщина с цирковым чемоданчиком и в рыжем парике. Она сунула Джорджу надувной шарик и прошла в сад, сказав, что ей надо подготовиться к выступлению.

Но это было ещё не всё. Не успел Джордж захлопнуть дверь, как перед ним появился клоун с разрисованным лицом. В руке он держал тетрадку.

– Так. – Клоун раскрыл её и сощурился над страницей, как будто читал. – Джордж Скидмор… Ага… лягушка, что там будет дальше…

– Что за лягушка? – не понял Джордж.

– Да не лягушка, а уш-ки. Ушки моет регулярно, зубы… хм… Мочит щётку под краном, потом врёт маме, что почистил. А умывается вот так…

Клоун медленно провёл двумя пальцами по лбу, щеке, торчавшим во все стороны усам. Смех его был похож на мяуканье.

Джордж в ужасе отпрянул – перед ним стоял тот самый мяукающий дядька из «Лавки Древностей»!

– Так ведь, мистер? – елейным голосом допытывался толстяк у Джорджа.

Дети вокруг засмеялись.

– А ну тихо, двоечники! – цыкнул на них дядька.

– Нет, не так, – покраснел Джордж. – Откуда вы меня знаете?

Клоун показал на стоявший позади уже знакомый мальчику музыкальный фургончик с мороженым. Его украшал гигантский рожок, на фоне которого стояла крупная надпись: «Мороженое на все случаи жизни». А мелкие буквы добавляли: «Специальная даставка к дню рождения». В слове «доставка» была сделана ошибка.

– Будьте любезны расписаться! – Клоун сунул тетрадку Джорджу.

– В чём расписаться-то? – растерялся мальчик.

– Как в чём? В том, что мороженщик доставил вам торт – по назначенному адресу, в назначенное время. Что торт не растаял в пути. Что все вокруг честные, сплошь порядочные люди, а не жулики… Только привяжите собаку! – нервно потребовал толстяк, завидев бассетиху. – С детства не люблю собак и пылесосы!

Нелюбовь была взаимной. Леди тихо зарычала, шерсть на её спине встала дыбом.

– Хаш, паппис[6], – зашипел на неё толстяк.

Такого нахальства на своей собственной территории бассетиха не ожидала. Зубы Леди клацнули рядом со штаниной мороженщика. Вовремя же собаку посадили на поводок!

После этого гостей позвали в сад. Брэнда показала всем на установленную там табличку «Гусеницам и слизнякам вход воспрещён!»

– Это из «Лавки Древностей». Там столько всякого интересного. А у Джорджа есть оттуда шкату…

– Брэнда!

Джордж послал сестре сигнал «замри!», выбросив из кулака пять пальцев и повторно – два пальца. У них существовала такая тайная игра: пять пальцев всегда означали «внимание!», а дальше требовалось смотреть. Если затем следовал один палец, это была просьба о помощи, если три – «делай как я!». Сигнал двумя пальцами «замри!» мог означать что угодно, от простого «замолчи» до предупреждения об опасности.

Брэнда любила секреты. С отцом у неё тоже был свой шифр. Например, трижды сжать руку другому значило сказать – «я тебя люблю». Девочка охотнее внимала скрытым сигналам, чем простым словам. Поэтому, заметив отчаянные жесты Джорджа, она сразу замолчала, только состроила страдальческую мину.

В ассортименте её гримас эта была новой: Брэнда упёрлась кончиком языка в большой ребристый зуб, наконец-то прорезавшийся на месте выпавшего молочного, и закатила глаза. Но молчала она недолго.

– Разве гусеницы сумеют это прочитать? – Она показала на табличку, потом растерянно взглянула на расхохотавшихся взрослых и тоже хихикнула – довольная, что чем-то так всех развеселила.

А Джордж искоса поглядывал на заносившего торт толстяка. Ни предстоящее выступление фокусницы, ни огромный торт уже не радовали мальчика. Для него день рождения был безнадёжно испорчен.

– Не понимаю, зачем скупать чужое старое барахло. Беспорядок в доме говорит о беспорядке в голове, – опять раздался поучающий голос тёти Мэри.

Она с осуждением посмотрела на телескоп и на сдувшийся бассейн, торчащий из-за сарая.

– Мэри, это мой дом, окей? – не выдержал Скидмор-старший. – У нас есть всё самое необходимое для счастья. Правда, Джордж? – И отец приобнял сына.

– Не знаю, – буркнул мальчик.

Отец удивлённо отстранился от него.

– Объясни.

– Ты работаешь, работаешь, а купить толком ничего не можешь. Ни яхту, ни даже нормальный подарок ко дню рождения.

Договаривая, Джордж уже жалел о своих словах – в отцовских глазах отразилась боль. Её сменило отчуждение, Филипп убрал руку с плеча сына.

– Не знал, что ты так думаешь.

– Именно так! – торжественно подвела итог тётя Мэри.

Она выиграла спор. И Джордж понял, что предал сейчас своего отца.

– Уважаемые дамы и господа, представление начинается! – объявила фокусница. – На сцену выходит… а-а-а… а-а-а… тчоум! – Она закатила глаза и слабосильно чихнула. – Выходит Августина! Попрошу аплодисменты!

Фокусница говорила с акцентом, который нельзя было назвать ни ливерпульским, ни девонским, ни линкольнширским. «Августина» у неё звучало как «Эвгусчина». «Небось, нарочно коверкает слова, – подумал Джордж. – Циркачи любят притворяться иностранцами».

Августина достала свой нехитрый реквизит из циркового чемоданчика с ободранной наклейкой, на которой можно было прочесть: «Удивительный мистер Кот с ассистенткой Ав». Для начала она продемонстрировала незамысловатый трюк с разрезанной лентой. На её руке звенел девчачий браслетик с металлическими висюльками, изображавшими платья, туфельки, сумочку и шляпки – весь дамский гардероб. Палец фокусницы был заклеен белым пластырем, и все почему-то наблюдали за этим браслетиком и пластырем, а не за лентой.

Потом фокусница жонглировала четырьмя розовыми шариками. Один их них то и дело оказывался на траве.

– Ну хватит падать, – сердито приказывала Августина этому шарику.

Всем было понятно, что негодует она по привычке и шарик вообще никогда её не слушается.

Дальше стало ещё скучнее. Фокусница перевязывала длинные надувные шары, делая фигуры разных животных. Опознать их можно было только с третьей попытки. Жирафа приняли за собаку. А зайца вообще за верблюда. Подобные чудеса гости видели много раз.

– Какое убожество, – громко сказала тётя Мэри.

Взрослые вежливо похлопали. Они с жалостью смотрели на сильно поношенный клоунский костюм, на часто моргавшие обиженные глазки Августины. Фокусница время от времени шмыгала носом, и мама встревоженно глядела на её острый красный нос. У фокусницы был насморк. Не хватало ещё, чтобы эта Августина всех заразила.