Тогда мальчик пронзительно и жалобно попросил:

– Ну, пожалуйста, пожалуйста, отпусти! Это мой камень! Мне нужен только камень, больше ничего! – Хотя в голове у него мелькнуло: «Разбить, что ли, этого уродца завтра, если по-хорошему не открывает?»

И тут, к его восторгу, крышка легко поддалась, словно человечек услышал просьбы, и заветный камень красным глазом блеснул в темноте.

– Долгожданный! – с любовью прошептал Джордж, целуя камень.

Обрадованный, он задвинул шкатулку обратно под кровать. Авось пока не найдут! А потом он перепрячет её в саду.

Джордж быстро заснул, и во сне гонялся за толстяком. Тот забежал в незнакомый дом; мальчик шёл за ним по запутанным коридорам, пока не очутился в полутёмном зале с множеством дверей. Стены и окна там были покрыты кружевными узорами, похожими на паутину, и звучала приятная, но однообразная мелодия. Поняв, что заблудился в музыкальной шкатулке, Джордж стал искать выход.

Какую бы дверь он ни распахивал – оттуда выскакивали какие-то неприятные рожи и монстры. Чудовища не нападали на него, а некоторые даже улыбались щербатыми ртами, приглашая идти дальше. Но стоило ему отвернуться – и они приближались к нему, окружая, оттесняли его к единственной приоткрытой двери. Как раз к той, в которую он ни за что не хотел идти.

И всё-таки он распахнул ту дверь. «Поиграй со мною, Джордж. Станешь первым богачом», – отчётливо донеслось из угла. «Кто здесь?» – спросил мальчик, озираясь. В зале стояло кресло с фарфоровой шкатулки, и в нём сидел ухмыляющийся человечек. На спинке кресла висела его мантия из вороньих перьев. Человечек восседал как на троне. «Да, да! Я хочу быть богатым!» – воскликнул Джордж.

Изо рта человечка показался и сразу спрятался длинный, тонкий, как у ящерицы, язык. «Ты мне доверяешь?» – спросил он. «Ну конечно! – ответил Джордж. – Я ведь чувствую, как вы мне рады!»

Фарфоровый карлик, соглашаясь, важно кивнул. «Тринкет, тринкет», – проскрипел он, и лицо его опять стало неподвижным.

Скидморы жили в маленьком городке Хорнчёрче, каких десятки вокруг Лондона, на тенистой Кленовой улице с двухэтажными домиками, стоявшими стена к стене. Окна в этих домиках были с цветными вставками-витражами, полукруглые – от этого домики казались пузатыми.

Перед самым днём рождения Джорджа на Кленовую улицу пришла жаркая погода. И сразу появились все признаки весны: расцвёл маленькими белыми цветками боярышник, залетали бабочки павлиний глаз и стрижи, лягушки отложили икру в водоёмах Лодж-парка, появились божьи коровки с семью точками на спинке. Когда неожиданно прибежал на тонких ногах апрельский дождик, бабочки и птицы заметались, ища укрытие, но небо быстро вновь стало голубым.

И самое главное – проснулись шмели. Мимо окна пролетел первый – чёрный, с таким пушистым жёлто-рыжим брюшком. Будто подражая ему, сразу зажужжала газонокосилка соседей. Трава за время зимних дождей вымахала длиннющая.

К их жужжанию добавилась зазывная мелодия. На улице остановился музыкальный фургон с мороженым, и соседские дети начали выбегать из домов с зажатыми в кулаках деньгами. Джордж с Брэндой успели к мороженщику первыми. Из-под обклеенного картинками и ценниками стекла высунулась рука, на ладони которой мальчик заметил необычную татуировку в виде контуров ключа. Он сунул мороженщику толстенькую фунтовую монету и назвал сорт мороженого:

– Флейк девяносто девять, пожалуйста.

– С обезьяньей кровью? – спросили из вагончика. Голос показался знакомым.

– Обезьянья кровь??? – выпучив глаза, Брэнда в ужасе закрыла рот рукой.

– Ну да, – авторитетно подтвердил Джордж. Он-то знал, что речь идёт всего лишь о малиновом сиропе. – И с присыпкой!

– Всё будет исполнено, мистер!

Нет, ну где он уже слышал этот голос?

Вскоре мальчик получил замечательный рожок, где маленькие вафельные шарики были обсыпаны разноцветными блёстками и сверху красовалась прозрачная феечка с крыльями.

– А мне? – спросила Брэнда.

– Тебе нельзя, – строго напомнил Джордж. У сестры болело горло, и ей запретили холодное.

Но Брэнда упёрлась:

– Мама не узнает!

– Врать нехорошо.

– Ты сам врёшь! Шкатулку с человечком прячешь под кроватью!

Джордж встревоженно оглянулся по сторонам.

– Шпионка… Больше в мою комнату не войдёшь, – прошипел он, увлекая сестру за собой, но на всякий случай крикнул: – Нет у меня никакой шкатулки!

Его не оставляло чувство, что все, даже продавец в фургончике, слышали их разговор.

Дома сестрёнка расплакалась, и он смягчился:

– Никому больше не говори, хорошо?

– Хорошо, – всхлипнула Брэнда и заканючила: – Дай откусить хоть разочек. Я тебе за это секрет скажу.

– Фекрет фкафу, – передразнил Джордж. Брэнда не произносила «с», потому что у неё выпал передний молочный зуб, а новый на его месте пока не вырос. – Ладно, один раз только… Давай свой секрет.

– Мама заказала торт на твой день рождения с твоим именем наверху, – сообщила довольная сестра, облизываясь.

На полу пускала длинную струйку слюны бассетиха Леди. На морде у неё постоянно было написано выражение обездоленности. «В жизни этого существа имела место трагедия», – сочувствовали бассетихе знакомые Скидморов. На самом деле под печальной оболочкой пряталась озорная и крайне упрямая собачья душа. Для полного счастья ей не хватало мороженого, но высокопородная гордость не позволяла унижаться. Только когда она поняла, что от прекрасной сладости остаётся совсем ничего, возмущённо гавкнула и положила на коленку Джорджа короткую тяжёлую лапу.

– Джордж, а что ты положишь в эту шкатулку? – спросила Брэнда, забираясь на второй ярус двухэтажной кровати.

Она любила играть в комнате у брата. Ему досталась комната просторнее, чем у неё, ведь он родился раньше. А кровать эту родители купили, потому что думали – появится ещё один мальчик и братьев можно будет поселить вместе.

– Не знаю, – стараясь казаться равнодушным, ответил Джордж. Ему хотелось, чтобы сестра поскорее забыла про шкатулку.

Наконец наступил день рождения. Джордж получил в подарок новые компьютерные игры и проигрыватель дисков – от родителей, набор принадлежностей для пейнтбола – от приятеля Питера Вэста. Брэнда просто нарисовала поздравительную открытку. Но самый невероятный подарок, как всегда, был от тёти Мэри. Она вручила племяннику дорогущий набор для постройки робота с микропроцессорами. Тётя специально оставила ценник на коробке, чтобы Джордж узнал – робот стоит целых сто семьдесят фунтов! Дороже камня из «Лавки Древностей».

А бабушка вручила внуку очередного плюшевого медведя.

– На цыпочки скоро придётся вставать, – расчувствовалась она, по своему обычаю целуя его в светлую прядку над лбом. – Ты мой хохолок!

– Ладно, ба, – отстранился Джордж. – Я уже большой.

Хотя Джордж и был обычным мальчишкой-кокни[5] – с серыми глазами, веснушками, в кроссовках и вечно испачканных на коленках джинсах, – люди всегда с удивлением посматривали на его двухцветную голову, где в тёмно-русых волосах выделялась светлая прядка. Джордж расстраивался, а родители утешали сына: «Это очень красиво. За тобой девушки будут бегать, когда подрастёшь». – «Не переживай, волосы – явление временное», – хлопал себя по лысине отец. «Совсем не обязательно ему лысеть, – вступалась за Джорджа мама. – Он не в твою породу пошёл, а в мою». – «Зато Брэнда – моя копия! – радостно объявлял старший Скидмор, прижимая к себе дочку. – Глаза – мои, уши – мои, лысина… ну, это дело наживное», – рассуждал он под протестующие вопли Брэнды.

Вот Питер Вэст никогда не иронизировал по поводу внешности Джорджа. Они подружились ещё в первом классе и с тех пор подрались только один раз.

Вэст был надёжным товарищем, поэтому Джордж решил показать ему свой камень.

– А это ты где взял? – спросил Питер, приподнимая крышку стоявшей на полу шкатулки. Музыкальный механизм сразу пришёл в действие – скорбно зазвучала мелодия, которая преследовала Джорджа все эти дни.