Пока Корн разглагольствовал, разжигая огонь ненависти, Лазго с дружинниками продолжал движение. Нужно было успеть, хотя бы занять удобные позиции внутри замка, а лучше умудриться прикончить юного барона. Пламенная речь затронула собравшихся до глубины души. Это капитан прочувствовал на себе в полной мере, стоило вспомнить лица собственных детей. Если сейчас народ кинется внутрь замка, неумело размахивая оружием и мешая друг другу, то исход может оказаться или не в пользу восставших (необученных крестьян просто порубят), или крестьяне просто не дадут отставшим воинам добраться до ненавистного сюзерена. Оба варианта Лазго не устраивали.

Когда капитан уже поднимался по ступеням, в глубине здания раздался громкий хлопок и крики перепуганных людей. Спустя несколько мгновений после настораживающих звуков из ворот донжона начали выбегать оставленные охранять лестницу горе-ополченцы. И каждый выбегающий словно задался целью посеять среди присутствующих во дворе панику:

— Колдуны захватили замок! — закричал первый.

— Повариху Магду убили мутанты! — кричал второй.

— Спасайтесь братья! — закричал еще один паникер с донельзя перепуганной и перепачканной сажей физиономией.

— Трусы!!! — громко взвизгнул Корн. — Испугались четверых дикарей? Не бойтесь! За мной! Вперед! — и подавая пример, высоко поднял меч над головой и ринулся в замок, не забыв свободной рукой подталкивать впереди себя облаченных в броню слуг.

Все пошло не так, как себе представлял капитан. Следовало поскорее выправить ситуацию.

— Построиться, — отдал команду Лазго.

Не успел ряд верных ему дружинников сомкнуться и взвести арбалеты, как воздушная волна вынесла спиной вперед тех, кто успел проникнуть в полутьму внутренностей донжона. Стылый осенний воздух разнес по двору грохот падающих и скатывающихся по ступеням тел. Вслед штурмовикам-неудачникам, бряцая амуницией, появились восемь воинов закованных в пластинчатые доспехи. Впереди шествовали молодой барон, верный пес владетеля — десятник Фиш и колдун измененных, поигрывающий своим посохом. Причем мутант помимо доспеха надел сюрко с гербом рода Ласконов. Что вообще было из ряда вон! Никогда еще мутанты не служили людям!

— Только попробуй, — повернулся колдун к вжавшемуся в стену магу. Из горла измененного вырвался клокочущий рык, а на посохе заиграли запитанные магической силой триграммы. Моментально побледневший лекарь трясущимися руками спрятал под плащ приготовленный боевой амулет в форме диска на серебряной цепи.

— Что здесь происходит? — поинтересовался проникновенным голосом барон.

Лазго посмотрел на стонущих на ступенях раненых, повернул голову назад: в глазах его бойцов уже не горела былая решительность, а крестьяне сбились в кучу, словно стадо баранов. И он отважился.

— Я обвиняю тебя, барон Грав Ласкон в сговоре с мутантами против рода человеческого и вызываю тебя на честный бой! — сказал и шагнул вперед.

Я сидел в кресле почившего барона у камина и тупо смотрел на мерцание догорающих углей. Тепло из зева еще дотягивалось до ног, но вскоре его будет недостаточно и придется подбросить дрова. Бр-р. Если сейчас, осенью, так холодно, то зимой и подавно дубак наступит. Сюда бы печь, такую же, как у моей бабки в деревне. А лучше паровой котел и систему отопления. Эх. Мечты, мечты. В этом году точно придется померзнуть, а вот на следующую зиму надо что-то придумывать. И не только с подачей тепла. В тутошний туалет, который иначе чем парашей и язык не поворачивается назвать, ходить тоже надоело. Может кого-то могут устроить подобные блага, но только не меня. Мне этого мало. Хочу чуточку цивилизации.

Вялые мысли о коммунальной реформе прервал громкий и настойчивый стук в дверь. Я еще не успел выглянуть из-за высокой спинки и открыть рот, как раздался встревоженный голос Фиша, не ставшего ждать позволения войти.

— Ваша милость! — заговорил взволновано десятник. — Творится что-то странное. Управляющий со слугами перекрыли центральный выход. Все вооружены. В бойницу видно толпу крестьян. Ор подняли. Вас хают. Не иначе бунт, Ваша Милость.

— Бунт? Какой на хрен бунт?

Я прислушался. На улице, в самом деле, слышался зарождающийся гул. За размышлениями не обращал на посторонние шумы внимания. А зря.

— Где капитан? — я вскочил с насиженного места.

— Стоит с дружинниками во дворе. Не похоже, что он собирается вмешиваться. Или даже того… — Фиш на секунду стушевался.

— Договаривай, — потребовал нетерпеливо, хотя уже сам догадался, что означает недосказанная фраза.

Десятник смущенно кашлянул в кулак и торопливо продолжил:

— Думается мне, что капитан замешан во всем этом, — и тут же, предвидя вопрос, дополнил. — Я уже отдал распоряжения надеть брони людям и мут… простите, измененным.

— Сколько воинов с Лазго?

— Все, — коротко ответил Фиш.

— Понятно, — немного растерянно произнес. До меня начала доходить вся опасность ситуации. Всего восемь воинов, вместе со мной, против дюжины. Расклад, в общем-то, неплохой. Однако тут большую играет роль не разница в профессионалах, а количество разъяренных крестьян. Я бросился к узкому окну и осторожно всмотрелся сквозь мутное стекло.

Действительно. Мужики в своей однотонной, простой одежде, собрались на маленькой площади и эмоционально размахивают руками, горланят и спорят друг с другом. Многие вооружены вилами, косами и топорами. Вот они разом замолчали, и до ушей донесся голос Корна. Управляющий вещал, словно заправский революционер. Он накручивал собравшихся и, похоже, у него получалось. Я отметил, что пока люди внимают (а я тут торчу и в окно подглядываю) предавшие дружинники и капитан двигаются в сторону замка. Это плохо? Или наоборот хорошо? Хотя, что может быть хорошего в происходящем?

— Ваши доспехи, господин барон, — оторвал меня от лицезрения разворачивающегося действа десятник. Повернув голову, я уставился на принесенную кольчугу, пластинчатый панцирь и остальные элементы защитного снаряжения. Надо же. Не слышал, когда это всё умудрились притащить. Что-то торможу не вовремя.

С помощью Фиша как можно быстрее облачился. Десятник затянул последний ремень и стукнул по наплечнику. Поняв команду правильно — подпрыгнул, присел, "поерзал" корпусом. Не жмет ли где? Не мешает? Блин. Да все мешает! Вроде и сидит сталь поверх тела нормально, но все равно чувство такое, будто в консервную банку влез.

— Нормально? — уловив молчаливое недовольство, спросил Фиш.

— Да, — не стал разочаровывать верного ветерана и ободряюще улыбнулся, стараясь излучать энтузиазм и готовность к бою.

— Не тревожьтесь. Это только в первый раз бунт подавлять трудно. Потом легче будет.

— А что подобное неповиновение происходило прежде? — вот уж не надо мне такого регулярного "счастья".

— Никогда, — признался десятник и стушевался. Сообразил, что ляпнул не подумавши.

Фух. Напугал, дурак.

Дверь распахнулась во всю ширь, и в проходе появилось новое лицо — Бран Хитрец, тоже в броне и даже в сюрко с моим гербом. Что удивительно. В руках колдун измененных держал посох, от которого веяло чем-то… Не могу описать возникшее ощущение словами. Какое-то угрожающее давление шло от посоха. Я знал, что посох непростой. Что с помощью него можно магичить. Знать-то знал, только, КАК это делается, понять, пока что, был не в состоянии. Да и не видел ни разу, каковы результаты воздействия.

— Если бить, то сейчас, когда в стане врага еще чувствуется разброд. Если противник организуется, станет труднее, — с порога пробасил измененный.

Предложение вывело меня из ступора. Точнее не предложение (оно-то как раз было логичным), а то, что Бран назвал МОИХ людей врагами и, судя по настрою, собирался их всех покрошить. Где-то в глубине души зародился гнев. Я едва переборол себя, чтобы не наорать на колдуна. Пришлось закрыть глаза и медленно задышать, считая до десяти.