На сыновьях Юрия Ярославича обрывается генеалогическая таблица рода Изяславичей. Но данное обстоятельство не означает того, что династия Изяславичей (потомков Изяслава Ярославича) прекратила существование. До нас дошли летописные сообщения о князьях, которые, но всей видимости, принадлежали к этому роду.

Упоминается в летописях в связи с гибелью в битве на Калке^{56}. Как известно, Дубровица относилась к числу туровских городов. По-видимому, Александр был сыном или внуком Глеба Юрьевича Дубровицкого.

Упоминается в источниках как участник битвы на Калке^{57}. С. М. Соловьев отмечал: «Несвежь, местечко Слуцкого уезда, Минской губернии, Туровская волость»^{58}. Этого князя также следует отнести к Изяславичам-Святополчичам.

Упоминается в Ипатьевской летописи под 1228 г. как отец князей черторыйских, захваченных Данилом Романовичем волынским^{59}. По мнению В. Т. Пашуто, его сыновьями были: Владимир (упоминается в Ипатьевской летописи под 1229 г. как пинский князь, который держит Берестье) и Михаил (упоминается также в Ипатьевской летописи под 1247 г. как князь пинский)^{60}.

Эти Изяславичи, точно так же, как князья предыдущего поколения, владели очень маленькими уделами и оказывали незначительное влияние на внешнюю и внутреннюю политику древней Руси.

Сын Ярослава Мудрого Святослав стал родоначальником клана князей Святославичей. Владения Святославичей концентрировались в Черниговской и Муромо-Рязанской землях.

Черниговская земля занимала обширную территорию, растянувшуюся от долины Днепра до среднего течения Оки. Мягкий климат, плодородные почвы, многочисленные реки с их рыбными богатствами, густые леса на севере с охотничьими угодьями стимулировали приток туда поселенцев. Изыскания советских историков и археологов показали, что в Черниговской земле жило смешанное население: поляне, северяне, радимичи, вятичи^{1}.

Чернигов впервые упоминается в «Повести временных лет» под 907 г. Летописец утверждает, что в Чернигове сидел князь, находившийся в подчинении у великого русского князя Олега.

Б. А. Рыбакову, исследовавшему материалы, добытые при раскопках кургана «Черная могила», удалось доказать, что и во второй половине X в. Черниговской землей управлял князь^{2}. Однако некоторые ученые высказали сомнение в этом^{3}. Основанием для сомнений послужили слова воеводы Претича, сказанные им печенежскому князю и зафиксированные «Повестью временных лет» под 968 г.

В летописи говорится, что воевода Претич переправился со своей дружиной через Днепр и подошел к Киеву, осажденному печенегами в то время, когда великий князь Святослав Игоревич находился на Балканах. Печенежский князь спросил у Претича: «Кто се приде?» Воевода ответил: «Людье опоя страны» (то есть люди с другой, противоположной стороны Днепра^{4}). Печенег задал новый вопрос: «А ты князь ли еси?» На это он получил ответ: «Аз есмь мужь его, и пришел есмь в сторожех, и по мне идеть полк со князем бещисла множьство». Летописец добавляет: «Се же рече, грозя им».

А. Н. Насонов так истолковал данный текст: «…ясно, что на обязанности Претича было выручить киевлян и княгиню, и невыполнение данных обязательств по совместной борьбе с кочевниками повлекло бы за собой недовольство и кару со стороны киевского князя Святослава… Рассказ о Претиче не дает никаких оснований предполагать в Чернигове существование княжеского стола, а тем более племенного князя, подобного Малу и Ходоте, с которыми русские князья вели борьбу»^{5}.

Нам представляется такое толкование данного текста совершенно неправомерным. Печенеги, конечно, знали, что Святослав находится на Дунае, поэтому-то они и осадили Киев, полагая, что это действие останется безнаказанным. Поход огромного войска, которое повел Святослав на Балканы, не мог остаться незамеченным Степью. Ко времени осады печенегами Киева Святослав уже захватил 80 городов на Дунае, и весть об этом, несомненно, должна была докатиться до печенежских веж. Когда печенег спросил Претича о князе с «оноя страны» Днепра, то имел в виду не Святослава, а какого-то левобережного владетеля, так как Святослав не мог прийти с востока. То, что левобережного князя не оказалось на месте, нам представляется в порядке вещей. В это время он должен был находиться вместе со своим сюзереном в болгарском походе.

На наш взгляд, текст статьи 968 г. как раз подтверждает выводы Б. А. Рыбакова о существовании княжеского стола в Чернигове во второй половине X в.

Возможно, что в конце X — начале XI в. в Чернигове действительно не было держателя княжеского звания, а Черниговская земля входила в состав великокняжеского домена. В пользу этого как будто свидетельствует то, что Владимир Святой не дал Чернигов в держание ни одному из сыновей.

В 1024–1036 гг. Черниговская земля находилась в собственности Мстислава Владимировича, затем вошла в состав великокняжеских земель, в 1054–1073 гг. она была владением Святослава Ярославича, в 1073–1078 гг. ею владел Всеволод Ярославич, потом из-за нее шла ожесточенная борьба между внуками Ярослава Мудрого, и после Любечского съезда (1097 г.) в ней окончательно утвердились Святославичи.

Муромо-Рязанская земля была расположена на юго-восточной окраине Руси в бассейнах рек Оки, Прони, Цны, в верховьях Дона и Воронежа. В ней также жило смешанное население: мурома, мордва, мещера, вятичи и кривичи. Север ее был покрыт лесами и болотами. Там преобладали дерновые и подзолистые почвы. На юге располагалась черноземная степь. В центре были оподзоленные почвы, близкие к черноземным^{6}. Таким образом, условия для земледелия и охоты там были неплохие. В X–XII вв. Муромо-Рязанская земля отставала в экономическом развитии от соседней с ней Черниговской земли. Видимо, поэтому муромо-рязанские князья занимали более скромное место в политической истории Руси, чем их черниговские родственники.

Вероятно, Муромо-Рязанская земля вошла в состав Руси в княжение Святослава Игоревича. В конце X — начале XI в. она становится уже полусамостоятельным княжеством. Им управлял сын Владимира Святого Глеб. В 1054–1073 гг. Муромо-Рязанская земля входила в состав владений Святослава Ярославича, а позднее из-за нее шла борьба между внуками Ярослава Мудрого до тех пор, пока Любечский съезд не подтвердил права Святославичей на нее.

Потомки Святослава Ярославича (в особенности черниговские князья) всячески стремились к увеличению своих владений за счет киевских, древлянских, туровских, галицких и новгородских земель.

Источники сообщают о 7 сыновьях Святослава Ярославича.

Впервые упоминается в «Повести временных лет» под 1064 г., где говорится, что он был владетелем Тмутараканской земли. В 1065 г. Глеба Святославича изгнал из Тмутаракани двоюродный брат Ростислав Владимирович^{7}. После смерти Ростислава (3 февраля 1067 г.) горожане Тмутаракани «умолили» инока Никона, спасавшегося на далекой русской окраине от гнева киевского властелина, «прийти к Святославу князю и молити его, да пустить сына своего, да сядеть на столе том»^{8}. Святослав Ярославич «смилостивился» над жителями Тмутаракани и отправил к ним княжить вновь своего сына Глеба. Монах Никон «дошед бо с князем Глебом острова того (Таманского полуострова. — О.Р.), и оному (Глебу Святославичу. — О.Р.) сядшу на столе в граде том, Никон же возвратился въспять»^{9}.