Затем гостей провели в кухню – огромную, с грилем и кухонным островком со столешницей из мексиканской плитки между холодильником и раковиной.

Оранжерейное окно выходило в сад, расположенный уступами на склоне холма. На плите тихо булькала кастрюля спагетти с мясным соусом, и по всей кухне вкусно пахло чесноком, луком и специями.

Хозяйская и гостевая спальни были обставлены с большим вкусом, в стиле минимализма, как и малая гостиная. Морин невольно задумалась, где же Рэй и Лиз хранят… ну, всякие личные вещи, какие неизбежно накапливаются в течение всей жизни. Фотографии родных и друзей, сувениры, вещественное воплощение прошлой жизни на Восточном побережье. Неужели они все выбросили, когда переехали сюда? Трудно поверить, хотя очень на то похоже. У них с Барри в одной комнате больше всякого хлама, чем во всем доме Дайсонов. Странно, что такие уютные старички настолько несентиментальны.

Впрочем, это их личное дело. Вернувшись в гостиную, Морин похвалила чудесный дом.

– Спасибо, – вежливо улыбнулась Лиз.

Рэй заулыбался.

– Да уж, не то, что было в Хакенсаке!

Он погладил Морин по плечу и потащил Барри смотреть новый телевизор с широким экраном. Мужчины заговорили об электронике, а Морин следом за Лиз отправилась в кухню.

Она невольно улыбнулась, глядя, как Лиз повязывает клетчатый фартук, висевший на крючке на двери кладовой. Морин раньше видела такие фартуки только в кино и в старых телепередачах. Он показался ей ужасно трогательным и старомодным.

Лиз спросила, помешивая в кастрюле:

– А вы работаете где-нибудь или только домом занимаетесь?

– Я бухгалтер.

Лиз просияла.

– Что вы говорите? Я тоже! Когда мы жили в Нью-Джерси, я работала аудитором. Компания «Дойль, Белл и Маккэммон». Тридцать лет. Какая у вас специальность?

– В основном налоги, хотя иногда составляю зарплатные ведомости. Я даже сдала экзамен на право выступать представителем налогоплательщиков.

– Что наверняка помогает заманивать клиентов!

– Во всяком случае, не мешает, – засмеялась Морин.

– Нет, ну вы подумайте, бухгалтер, как и я! – Лиз с довольным видом тряхнула головой. – Приятно, когда есть с кем поговорить на одном языке.

Морин думала то же самое. Лиз ей нравилась. Удачно, что первая знакомая на новом месте – не какая-нибудь провинциальная курица, а умная, образованная, вполне светская женщина. Морин боялась, что ей придется приноравливаться к уровню своего окружения, изображать интерес к церковной лотерее и мыльным операм, и вот нашелся человек, мало того, что неглупый, так еще и одной с ней профессии.

Тем временем Лиз вынула из холодильника вилок салата-латука и еще какие-то овощи в целлофановых пакетах. Морин предложила свою помощь, и ей поручили нарезать огурцы. Темы для разговора обе старались выбирать по возможности безобидные, как бывает, когда двое людей только-только знакомятся друг с другом и боятся невольно задеть или расстроить. Несмотря на разницу в возрасте, у них нашлось много общего. Обе увлекались садоводством, страстно любили читать и обожали телеканал «Дом и сад». Морин, потихоньку осмелев, попробовала расспросить Лиз о прежних владельцах их с Барри дома, но Лиз ответила, что мало с ними общалась.

По ее словам, те прожили в поселке недолго, меньше девяти месяцев, и ни с кем не успели сблизиться, да, кажется, и не хотели. Пришли и ушли, не оставив следа. А дом после этого стоял пустым больше года.

Другое дело Хазламы – семья, что жила в этом доме еще раньше: муж с женой и двое сыновей, одни из первых обитателей Бонита-Висты. Все очень переживали по поводу их отъезда. Семья буквально исчезла посреди ночи, никого не предупредив. И после никому в поселке не писали и не звонили – очень для них необычно, особенно для Келли, матери семейства. Лиз была с ней хорошо знакома. Морин про себя подумала, что такое загадочное исчезновение вполне сочетается с панической запиской, которую они с Барри нашли в шкафу. Она рассказала Лиз о находке и о том жутковатом впечатлении, которое оставило зловещее письмо. Тут как раз в кухню зашел Рэй за напитками и, хмурясь, тоже стал слушать.

– Совсем не в стиле Теда и Келли!

– Да, не похоже на них, – согласилась Лиз. – Но Морин права, что-то подобное вполне могли написать люди, которые сбежали среди ночи. А вы не сохранили записку?

– Нет, – ответила Морин. – Мы с Барри сразу ее выбросили. Не хотелось держать такое в доме.

– Думаешь, Тед занимался чем-то… незаконным? – спросил Рэй.

Лиз пожала плечами.

– Ты лучше меня его знал. Я в основном общалась с Келли и детьми.

– Он работал с компьютерами, – объяснил Рэй. – В фирме, занимающейся безопасностью, что-то связанное с поиском и обезвреживанием подслушивающих устройств. Дома почти не бывал, много времени проводил в Солт-Лейк-Сити. – Старик направился к двери, держа в руках заново наполненные бокалы для себя и Барри. – Я думаю, при такой работе недолго стать параноиком. И все-таки не похоже это на Теда.

– Говорят, если ты не параноик, это еще не значит, что за тобой никто не охотится.

– Кто мог за ним охотиться?

– Не знаю. Правительство? Может, он продавал государственные тайны…

Когда Рэй вышел, Морин спросила:

– А нас-то зачем хотели предупредить? Если Тед нарушил закон и его разыскивали власти, какая тут может быть опасность для следующих жильцов?

– Не понимаю. Все это очень загадочно.

Морин вспомнила, с каким тяжелым чувством читала странную записку.

– Да, – сказала она. – Очень.

Салат был готов. Лиз поставила на плиту кастрюлю с водой, и женщины вышли в гостиную.

– Что, если нам устроить нечто вроде «вечера знакомств»? – спросила Лиз, усаживаясь на диван. – Пригласим соседей. Тех, кто понормальней.

Морин переглянулась с Барри.

– Было бы замечательно! Мы здесь никого, кроме вас, не знаем. Приятно познакомиться с новыми людьми.

Барри тоже кивнул.

– Отлично, мы этим займемся!

Вечер пролетел незаметно. На следующий день Лиз позвонила спросить, удобно ли будет собраться на следующий день, или это слишком скоро.

– У нас здесь нравы простые, и по вечерам почти все свободны. Вы, наверное, заметили – штат Юта не блещет ночной светской жизнью. Так что, если вы не против, завтра бы и устроили вечер встречи.

– Мы – за!

Морин вызвалась обеспечить вечеринку безалкогольными напитками. Лиз пообещала, что об угощении договорится с остальными гостями – все принесут что-нибудь к столу. От Морин с Барри требуется явиться к шести часам.

На следующий вечер они снова отправились к Дайсонам, на этот раз с пакетами, в которых звякали банки с кока-колой, спрайтом и диетической пепси. Возле дома Рэя, во дворе и на дороге, стояло довольно много машин. Барри, как Морин и ожидала, начал бубнить, что надо бы удрать с вечеринки пораньше.

Морин остановилась.

– Уйдем, когда я скажу, что пора уходить, – заявила она. – Нам дают возможность познакомиться с соседями, сразу наладить отношения, и не вздумай демонстрировать свою необщительность! Успеешь еще. Сегодня нужно произвести хорошее впечатление.

Барри хотел было спорить, но посмотрел на ее решительное лицо и вздохнул.

– Сдаюсь! Буду вести себя прилично и постараюсь выстоять до победного конца.

В итоге он и сам не захотел уходить раньше. Вечеринка оказалась очень приятной. Рэй и Лиз умели выбирать гостей. Люди собрались очень разные: молодые и пожилые, женатые и одинокие. Почти каждый мог порассказать всяких ужасов об ассоциации домовладельцев и о своих стычках с замшелыми бюрократами из правления. Барри был в своей стихии – гневно клеймил конформизм и тиранию власти, призывал новых знакомых сплотиться, выступить единым блоком на отчетно-выборном собрании и свергнуть нынешний состав правления.

Домой они шли усталые, довольные и чуточку пьяные. Стояла безлунная ночь. Морин за всю свою жизнь не видела столько звезд. По небу то и дело чиркали метеоры. Дайсоны были очень славные, и большинство гостей тоже казались приятными людьми.